Announcing: BahaiPrayers.net

АДИБ ТАХИРЗАДЕ
ЗАВЕТ БАХАУЛЛЫ
П Р О Л О Г.
ЗАВЕТ И ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ДУША.

Основной принцип, управляющий действием Завета Бога с человеком можно сказать был явлен Бахауллой в следующем отрывке из "Сокровенных слов":

Люби Меня, дабы Я мог возлюбить тебя. Если не полюбишь Меня, никогда не дойдет Моя любовь до тебя. Знай сие, о Слуга. ,

Из приведенного выше отрывка ясно, что между Богом и человеком существуют отношения любви. Но для того, чтобы стать восприемником щедрот Божьей любви, человек должен сам сделать первые шаги навстречу. Это подобно открытию канала и должно в первую очередь быть сделано самим индивидуумом.

Душа есть субстанция духовная. Она не имеет физического существования; ее нельзя наблюдать или постигать научными или другими материальными средствами. Ее сущность, ее реальность вне человеческого понимания и постижения.

В Послании, явленном в Багдаде и адресованном Мулле Хадий-и-Казвини, Букве Живущего, ставшему позже последователем Мирзы Яхья, Бахаулла определяет человеческую душу, как "божественно установленное и утонченное таинство" и "знамение откровения Присносущего, Всеславнного Бога". Он утверждает, что никому и никогда не постичь сущности души:

ЕСЛИ БЫ РАЗМЫШЛЯЛ ТЫ В СЕРДЦЕ СВОЕМ НЫНЕ И ДО СКОНЧАНИЯ ВЕКОВ, У КОИХ НЕТ ОКОНЧАНИЯ, ПРОЯВЛЯЯ ВСЮ СОСРЕДОТОЧЕННОСТЬ РАЗУМЕНИЯ И ПОНИМАНИЯ, ЧТО БЫЛА ДОСТИГНУТА ВЕЛИЧАЙШИМИ УМАМИ В ПРОШЛОМ ИЛИ БУДЕТ ДОСТИГНУТА В ГРЯДУЩЕМ, О СЕЙ БОГОДАННОЙ И ТОНЧАЙШЕЙ СУЩНОСТИ, О СЕМ ЗНАМЕНИИ ОТ ОТКРОВЕНИЯ ВЕЗДЕСУЩЕГО, ВСЕСЛАВНОГО БОГА, ТО И ТОГДА ТЫ НЕ СМОГ БЫ ПОСТИЧЬ ЕЕ ТАИНСТВА, ИЛИ ОЦЕНИТЬ ЕЕ ДОСТОИНСТВА.(2)

И, хотя для человека невозможно, по крайней мере в этом мире, открыть сущность его собственной души, он может наблюдать ее силы и выражения ее качеств внутри самого себя. Вера в душу и знание о ее существе и свойствах поступают к нам первоначально со слов Явителей Божьих. Именно они в первую очередь сообщают человеку знание о духовных реальностях.

Во времена прошлых Явителей человечество еще не обладало способностью для понимания духовных миров Бога. Это подтверждал Христос, когда говорил:

Я МНОГО ЕЩЕ ИМЕЮ СКАЗАТЬ ВАМ, НО ТЕПЕРЬ ВЫ НЕ В СИЛАХ ЭТО ПОСТИЧЬ. ОДНАКО КОГДА ОН, ДУХ ИСТИНЫ, ПРИДЕТ, ОН ПРИВЕДЕТ ВАС КО ВСЕЙ ИСТИНЕ. (3)

Вот почему Явители прошлого, говоря о душе, не объясняли ее природу и не являли никаких из ее таинств. Мухаммад, Пророк Ислама, бывший самым последним из Посланников Господа в Пророческом Цикле и чье откровение было самым последним из всех прежних Заветов, упоминал о душе только в одном коротком предложении в Коране:

ОНИ СПРАШИВАЮТ ТЕБЯ ОТНОСИТЕЛЬНО ДУХА. СКАЖИ: ДУХ БЫЛ СОТВОРЕН ПО ЗАПОВЕДИ МОЕГО ГОСПОДА. НО У ВАС НЕТ ИНОГО ЗНАНИЯ ОБ ЭТОМ, КРОМЕ САМОГО НЕЗНАЧИТЕЛЬНОГО.(4)

Однако в этом Завете Бахаулла и Абдул-Баха пролили на этот предмет достаточно большой свет. Во многих Посланиях они свидетельствуют о существовании души, описывают ее как непознаваемую духовную реальность, признают ее высокое положение, упоминают о ней, как о "могучем знамении Бога" и очень много говорят о ее качествах и атрибутах, ее бессмертии, ее положении и продвижении в другой жизни. Столь обширен ряд этих писаний, что из них можно составить целый большой том по этому предмету. И в самом деле объяснения Бахауллы относительно человеческой души являются одним из Его самых больших вкладов в религиозное знание, явленное в пропорции с человеческими возможностями настоящей эпохи.

Эти объяснения ограничиваются описанием характеристик души; они ни в коей мере не раскрывают самою реальность души. Являясь существом духовным, душа имеет своим происхождением духовные миры Бога и потому невозможно описать словами ее сокровенную сущность; ее невозможно постичь человеческим интеллектом или другими физическими чувствами. Бахаулла подтверждает это в Послании, адресованном верующему по имени Абдур-Раззак:

ЗНАЙ ИСТИННО, ЧТО ДУША ЕСТЬ ЗНАМЕНИЕ БОЖЬЕ, НЕБЕСНЫЙ САМОЦВЕТ, ЧЬЮ СУЩНОСТЬ НЕ СМОГЛИ ПОСТИЧЬ УЧЕНЕЙШИЕ ИЗ ЛЮДЕЙ И В ЧЬЮ ТАЙНУ НЕ В СИЛАХ ПРОНИКНУТЬ НИ ОДИН УМ, БУДЬ ОН ИЗ САМЫХ ПРОНИЦАТЕЛЬНЫХ...

ИСТИННО ГОВОРЮ Я, ДУША ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЕСТЬ ПО СУТИ СВОЕЙ ОДНО ИЗ ЗНАМЕНИЙ БОЖЬИХ, ТАИНСТВО ИЗ ЕГО ТАИНСТВ. СЕ МОГУЩЕСТВЕННОЕ ЗНАМЕНИЕ ВСЕМОГУЩЕГО, ГЛАШАТАЙ, ВОЗВЕЩАЮЩИЙ О ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ВСЕХ БОЖЬИХ МИРОВ. В ГЛУБИНЕ ЕЕ СОКРЫТО НЕЧТО, СОВЕРШЕННО НЕДОСТУПНОЕ МИРУ СЕГО ДНЯ.(5)

Тем не менее изучение Писаний Бахауллы может многое прояснить. Мы знаем из Писаний, что душа, имея своим происхождением духовные миры Бога, рождается в момент зачатия, становясь связанной с телом. Поэтому вера в то, что душа существует еще до зачатия противоположно учениям Бахауллы. Шоги Эффенди, Хранитель Веры, заявляет: "Душа или дух человека обретает существование в момент зачатия физического тела.(6)

Душа, будучи превыше входа или выхода, возвышения или снижения, не может физическим образом быть помещена внутрь тела или состоять в какой-либо связи с материальными предметами.

Бахаулла заявляет в том же Послании к Абдур-Раззаку:

ВОИСТИНУ, ГОВОРЮ Я, ДУША ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРЕВЫШЕ ВСЯЧЕСКОГО ВЫХОДА И ВХОДА. ОНА НЕПОДВИЖНА И В ТОЖЕ ВРЕМЯ ПАРИТ; ОНА ДВИЖЕТСЯ И В ТОЖЕ ВРЕМЯ НЕПОДВИЖНА. ОНА ВНУТРИ САМОЙ СЕБЯ ЯВЛЯЕТСЯ СВИДЕТЕЛЬСТВОМ СУЩЕСТВОВАНИЯ КАК СЛУЧАЙНОГО МИРА, ТАК И РЕАЛЬНОСТИ МИРА НЕ ИМЕЮЩЕГО НИ НАЧАЛА, НИ КОНЦА .(7)

Связь души с телом похожа на связь света и зеркала. Свет не находится внутри зеркала, но отражается в нём из другого источника. Когда зеркало разбивается, свет остается нетронутым.

Когда душа вступает во взаимодействие с телом, рождается человеческое существо с неповторимой индивидуальностью. Это творение имеет начало в момент зачатия, но не имеет конца. Абдул-Баха заявляет: "Дух человеческий имеет начало, но у него нет конца; он длится вечно ."(8) Душа, таким образом, бессмертна и будет совершенствоваться в духовных мирах Бога вечно. В действительности эта концепция вечной жизни - самая возвышенная перспектива человеческой расы. Мысль о бессмертии может пробудить в сердце каждого верующего чувства глубочайшей радости и благодарности за то, что он наделен Всемогущим Богом вечной жизнью. Другой отличительной чертой этого щедрого дара является то, что Бог наделяет вечной привилегией родителей, осознающих и радующихся от сознания того, что с их помощью в мир пришли дети, чьим душам суждено развиваться вечно в мирах Бога.

Для того, чтобы понять любую духовную реальность необходимо читать Святые Писания и размышлять над ними. Другим источником обучения может стать сама природа, изучение ее принципов, при условии, что наши открытия мы будем соотносить с истинами Святых Писаний. Сочетание этих двух элементов может помочь понять толику реальности любого духовного предмета, включая человеческую душу. Следует предупредить, однако, что, в то время как Святые Писания являются самодостаточным источником понимания духовной истины, изучение законов природы необходимо гармонизировать с Писаниями. В противном случае, путем подстановки некоторых законов природы в изучение духовной жизни, результат может получиться совершенно ошибочным.

Более глубокое понимание религиозной истины достигается тогда, когда человек признает факт того, что божье творение в сути своей едино. Духовный и физический миры не являются раздельными образованиями, но представляют собой части единого целого. Законы и принципы , управляющие миром природы, похожи на те, что руководят духовными мирами Бога, миром религии и миром человека. К примеру: мы замечаем огромное сходство между законами, управляющими жизнью дерева, и теми, что мотивируют жизнь человека, как физическую, так и духовную. Мы видим, что дерево врезается глубоко в почву своими корнями и пользуется минералами земли для своего питания. По отношению к дереву почва является низшей по своему положению; однако же именно от нее зависит само существование дерева. Но несмотря на эту зависимость дерево растет в противоположном направлении, прочь от земли. Как будто бы невзлюбив почву, оно вздымает свои ветви высоко к небу. Это похоже на человека и на его состояние отрешенности от материального мира, когда его душа устремляется к духовному и отвергает земные желания.

Ростя ввысь, прочь от земли, дерево становится восприемником солнечных лучей, наибольшей драгоценности в сем физическом мире. В результате излияния солнечной энергии дерево зеленеет, цветет и приносит прекрасные плоды. Конечно, рост дерева непроизволен. Но давайте предположим, что у него есть выбор, и оно из-за своей любви к земле и зависимости от нее направит свои ветви вниз и схоронит их в почве. Тогда оно уже не будет воспринимать солнечный свет и в конце концов сгниет.

Аналогичные принципы применимы к человеку, который должен жить в этом мире, зарабатывать себе на жизнь, и чье существование зависит от материальных вещей. Господь , однако, положил в Своем Завете с человеком, чтобы его душа отрешилась от этого мира и воспарила к духовным царствам. Но в отличие от дерева, у которого нет выбора, человек обладает свободой воли. Если он по своему выбору проигнорирует положения Завета и полюбит этот мир с его тщетой и материальными выгодами, тогда он станет рабом земного, и его душа, лишенная могущества веры, оскудеет.

А с другой стороны, когда человек воспаряет к духовному, обращается к Явителю Бога и не устремляет всех своих помышлений к сему смертному миру, тогда его душа озаряется лучами Солнца Истины и исполняет ту цель, ради которой и была сотворена. Этот пример, показывающий сходство между деревом и человеком, демонстрирует, что физический и духовный миры Бога связаны друг с другом одинаковыми законами. Поэтому возможно обнаружить некоторые духовные принципы, изучая физические закономерности. Сходным образом, основные законы и учения религии можно рассматривать, как законы природы на более высоком уровне. Разница заключается в том, что, когда законы более низкого уровня применяются к более высокому, добавляются определенные детали, отсутствующие в низшей сфере. Этот факт обнаруживается в вышеприведенном примере; такой деталью является то, что человек пользуется свободой воли, определяя свою судьбу, в то время как дерево растет непроизвольно, ибо элемент выбора отсутствует в растительном царстве.

В одном из Своих Посланий (9) Бахаулла утверждает, что каждая сотворенная вещь в этом физическом мире имеет своего двойника в мирах Бога. Для того, чтобы удостоверится в этом, мы можем обратиться к словам и речениям Божьих Явителей и руководствоваться их объяснениями. К примеру, изучение Писаний Бахауллы и Абдул-Баха приводит нас к убеждению, что двойником Явителя Бога в этом физическом мире есть солнце. Как солнце изливает свою энергию на землю и служит причиной жизни, также и Явитель Бога выступает по отношению к человечеству. Изучение некоторых характеристик солнца может помочь нам оценить некоторые силы и свойства Явителя Бога в пределах нашей человеческой ограниченности.

Мы можем спросить, что является физическим двойником души в этом мире. Как кажется из изучечения Писаний это эмбрион, растущий во чреве матери. Исследуя последний, мы можем вывести некоторые свойства и характеристики первого. Можно обнаружить поразительное сходство между ними обоими; к примеру, мы замечаем, что зародыш начинает свою жизнь, как одна клетка. Поначалу у него нет ни членов, ни органов, но клетка обладает способнстью делиться и в полноте времен трансформируется в совершенное человеческое тело. Сходным образом и душа, когда она едва родилась представляет собою "небесный самоцвет". Она неопытна, и ее качества и силы скрыты внутри нее самой, но она способна приобретать эти потенциально заложенные в ней качества по ходу своей жизни. Господь заповедал, чтобы зародыш развивал свои члены и органы, находясь под защитой чрева. Сходным образом Он положил, чтобы душа развивала свои духовные качества, находясь в сообществе с телом. Именно в этой жизни, в этом чреве-мире душа может обрести божественные добродетели и совершенства. По своему выбору она может стать вместилищем знания, мудрости, любви и всех других атрибутов Бога.

Рост членов и органов в эмбриональной жизни и развитие духовных качеств душой управляются схожими принципами. Но существует большое различие. Рост зародыша непроизволен и диктуется природой, тогда как душа имеет свободу выбора. Это еще одно измерение, пожалованное душе и отсутствующее в физическом мире природы.

В Послании, явленном в честь Хаджи Мухаммад-Ибрахим-и-Халила, видного верующего из Казвина, Бахаулла говорит:

А ТЕПЕРЬ О ТВОЕМ ВОПРОСЕ ОТНОСИТЕЛЬНО СОТВОРЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА. ЗНАЙ, ЧТО ВСЯКИЙ ЧЕЛОВЕК СОЗДАН ПО ПРИРОДЕ, УСТАНОВЛЕННОЙ БОГОМ, ХРАНИТЕЛЕМ, САМОСУЩНЫМ. КАЖДЫЙ НАДЕЛЕН ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОЙ МЕРОЙ, КАК ОБЪЯВЛЕНО В МОГУЧИХ И ХРАНИМЫХ СКРИЖАЛЯХ БОЖЬИХ. ОДНАКО ВСЕ ВОЗМОЖНОСТИ, КОИМИ ВЫ ОБЛАДАЕТЕ, ПРОЯВЛЯЮТСЯ ЛИШЬ ПО ВАШЕЙ СОБСТВЕННОЙ ВОЛЕ.(10)

Другое сходство между душой и зародышем состоит в том, что последний растет во чреве лишь короткий период времени. Это переходная стадия, не предназначенная для вечной жизни. Этот мир также ограничен для души во времени. Это не есть место вечного пребывания; каждое человеческое существо доложно в конечном итоге уйти из него. Цель жизни каждого младенца в том, чтобы умереть для чрева и родиться в этом мире, его следующем мире. Такова же и цель души, чья конечная судьба состоит в том, чтобы уйти из этого мира и войти в духовные миры Господа.

Другим сходством между душой и зародышем является то, что ребенок должен развивать свои члены и органы в утробе матери. Если он родится без какого- либо из них, он будет инвалидом, ибо в этой жизни он их уже не приобретет. Душа также должна развивать духовные качества в этом мире. Обретение мудрости, знания, любви, смирения и всех других божественных атрибутов возможно только в этом земном царстве. Мы замечаем, что некоторые члены или органы кажутся бесполезными во чреве-мире. К примеру, в нем ничего нельзя увидеть глазами, но, когда ребенок родится, свет одарит его зрением. Сочетание двух элементов - глаз, приобретенных в утробе, и световых лучей, существующих в этом мире, - наделяет человеческое существо зрением. Сходным образом добродетели и совершенства,приобретенные душой в этом мире, в сочетании с условиями духовных миров, непостижимых для нас, пока мы находимся на этой смертной равнине, послужат причиной развития души в следующей жизни.

Доколе человек живет в этом мире, душа и тело связаны друг сдругом. Когда наступает смерть, эта связь обрывается; тело возвращается к своему началу, каковым является земля. Душа также возвращается к своему началу - духовным мирам Бога. Эмбрион начинает жизнь с одной клетки, но ко времени своего рождения заканчивает, как совершенное человеческое тело. Также и душа. Когда она только появляется из духовных миров Бога, у нее нет никаких сил. Но если она надлежжащим образом росла, жила праведной жизнью на этой земле и обрела духовные качества, тогда она возвратится в состоянии могущества и славы к своему первоначальному обиталищу. Являя знамения Божии, и обладая божественными свойствами, она сохранит свою индивидуальность и личность, и, как обещает Бахаулла, будет общаться с Посланниками Господа и Его Избранниками в вышних мирах.

В Послании к Абдур-Раззаку Бахаулла раскрывает величие души после ее отделения от тела, той души, что ходила путями своего Господа в этой жизни:

КОГДА ЖЕ ДУША ПОКИДАЕТ ТЕЛО, ОНА ОБРЕТАЕТ ТАКУЮ ВЛАСТЬ И ЯВЛЯЕТ ТАКОЕ МОГУЩЕСТВО, С КОИМИ НИ ОДНА СИЛА НА ЗЕМЛЕ СРАВНИТЬСЯ НЕ МОЖЕТ. ВСЯКАЯ ЧИСТАЯ, ЧУТКАЯ И ОСВЯЩЕННАЯ ДУША БУДЕТ НАДЕЛЕНА НЕОДОЛИМОЙ СИЛОЙ И ВОЗРАДУЕТСЯ ВЕЛИЧАЙШЕЙ РАДОСТЬЮ.(11)

Здесь мы видим огромный контраст между душой в начале, когда она только что связывается с телом в момент зачатия, и на вершине ее развития, когда она возвращается к своему истоку в духовных мирах Бога. Поначалу лишенная каких-либо сил, в конце она обладатель многих свойств и духовных качеств. Таким образом, состояние души в следующем мире зависит от обретения духовных качеств, также как состояние ребенка, родившегося в этот мир, зависит от здорового развития в мире утробы.

Из Святых Писаний и наблюдая за природой, мы знаем, что творение Бога не является конечным: оно бесконечно во всех отношениях. Это справедливо для физической вселенной, беспредельной по размерам. Но это же справедливо в отношении духовных миров Бога. Бахаулла и Абдул- Баха во многих своих Посланиях явили, что душа человека будет постоянно прогрессировать в духовных мирах, несметных числом и бесконечных по разрядам. В одном из своих Посланий(12) Бахаулла утверждает, что все духовные миры Бога вращаются вокруг этого мира, и что в каждом из этих миров каждой душе уготовано Богом особое состояние.

Одной из самых пленительных тайн творения является местонахождение следующего мира, духовного предела, упомянутого во всех небесных Книгах. Изучение Писаний Бахауллы и взгляд на природу могут разрешить этот вопрос. Один из принципов природы заключается в том, что более высокие формы жизни вращаются вокруг и зависят от самых низких. Мы наблюдаем в этом физическом мире, что все живые существа получают питание из мира минералов, являющимся самым низшим царством. Эта земля, будучи самой низшей формой жизни, дает рождение самым высоким , и вполне может рассматриваться в качестве центра, вокруг которого вращаются царства растений , животных и человека.Сходным образом духовные миры Бога. как удостоверено Бахауллой в Его Посланиях, вращаются вокруг этого мира, мира человека. Это означает, что следующий мир не отделен от жизни в этом мире, но скорее заключает ее в себе. Мы замечаем в природе, что, пока ребенок развивается во чреве, в реальности он уже в этом мире.Всего лишь небольшой барьер отделяет мир матки от этого мира. Это напоминает цыпленка внутри яйца: до тех пор пока яйцо не вскроется, тонкая скорлупа служит барьером, но и яйцо и цыпленок находятся уже в этом мире с самого начала.

Ребенок в утробе матери не способен постичь, что мир, в который ему суждено родиться поразительно близок к нему. Этот принцип приложим также и к духовным мирам. До тех пор, пока человек пребывает в физическом мире, он не в силах уразуметь свойства следующего мира, который заключает в себе мир человека и все, что в нем находится. Он также не способен оценить величие и великолепие духовных царств. Только лишь после отделения от тела душа узнает, как близко находился духовный мир и каким образом он заключает в себе мир естества. Тогда она осознает по- сказанному в одном из Посланий Бахауллы, что "горний мир также отличается от этого мира, как сей мир отличен от мира младенца во чреве его матери".(13)

Господь не одарил неродившегося младенца способностью открыть ничтожные размеры его временного обиталища или огромность и красоту сего мира. Он также не наделил человека, пребывающего на этой земле, способностью постичь, хотя бы на самую малость, состояния духовных миров Бога. Если бы Он это сделал, равновесие и цель этой жизни были бы начисто подорваны. Бахаулла утверждает в одном из Своих Посланий, что, если бы положение , уготованное истинно верующему в следующем мире приоткрылось хотя бы на величину игольного ушка, все умерли бы от восторга. Примером тому может послужить история Сийида Исмаила из Завари, названного Забих (Жертва), который достиг присутствия Бахауллы в Багдаде. Бахаулла удовлетворил его просьбу и явил ему слабый проблеск неизвестных Божьих миров. Как результат, Забих не мог долее выносить жизнь в этом мире и покончил жизнь самоубийством.

Те, кто уходят в следующую жизнь, живут в царстве, обнимающем и заключающем эту жизнь. Влияние, которое оказывают чистые и просвещенные души духовного царства на мир человечества, является основной причиной его прогресса, согласно учениям Бахауллы. Эту истину можно постичь, если взглянуть на природу и проследить отношения неродившегося дитя с теми, кто заботится о нем в этом мире. Существует великое множество людей, глубоко заинтересованных в благосостоянии неродившегося. В первую очередь это мать, вынашивающая дитя, которая любит его и даже готова рисковать своею жизнью для его здоровья и защиты. За нею идут отец и множество других людей, кто напрямую или косвенно заинтересован в его благоденствии. Но ребенок дотех пор, пока он находится в эмбриональном состоянии, не осознает эту любовь и заботу. Сходным образом те души в ином мире, что наделены духовными качествами, являются инструментом человеческого благосостояния, развития и роста на этой земле. Во многих Своих Писаниях Бахаулла приписывал прогресс человека в этом мире влиянию " Собрания вышних" сонма Пророков и Господних святых и избранных душ. Он также указывает на то, что, когда верующие сего Завета выказывают необычайный героизм и самопожертвование на пути Господнем, это вызывает великий восторг и радость среди Собрания вышних.

В томже Послании к Абдур-Раззаку Бахаулла описывает влияние чистых и святых душ на человечество. Вот его слова уверения:

И ЕЩЕ ТЫ СПРАШИВАЛ МЕНЯ О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИТ С ДУШОЙ, КОГДА ОНА РАЗЛУЧАЕТСЯ С ТЕЛОМ. уЗНАЙ ЖЕ ПРАВДУ, ЧТО, ЕСЛИ ДУША ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ХОДИЛА ПО ПУТЯМ бОГА, ОНА БЕЗ СОМНЕНИЯ ВОЗВРАТИТСЯ К НЕМУ И ПРИОБЩИТСЯ СЛАВЫ ВОЗЛЮБЛЕННОГО. ПРАВОТОЙ БОГА КЛЯНУСЬ! ОНА ДОСТИГНЕТ ТАКОГО ПОЛОЖЕНИЯ, ЧТО ПЕРУ НЕ ОПИСАТЬ, А УСТАМ НЕ ВЫМОЛВИТЬ. ДУША, ОСТАВАВШАЯСЯ ВЕРНОЙ БОЖЬЕМУ ДЕЛУ И НЕКОЛЕБИМО СЛЕДОВАВШАЯ ЕГО СТЕЗЕЙ, ПОСЛЕ ВОЗНЕСЕНИЯ ИСПОЛНИТСЯ ТАКОЙ СИЛЫ, ЧТО ВСЕ МИРЫ, СОТВОРЕННЫЕ ВСЕМОГУЩИМ, ВКУСЯТ ОТ ПЛОДОВ ЕЕ. ПО ВЕЛЕНИЮ СОВЕРШЕННОГО ЦАРЯ И БОЖЕСТВЕННОГО УЧИТЕЛЯ ТАКАЯ ДУША СТАНЕТ ЧИСТОЙ ЗАКВАСКОЙ, НА КОЕЙ ВЗОЙДЕТ МИР БЫТИЯ, ОНА БУДЕТ ИСТОЧАТЬ СИЛУ, ЧТО ЖИВОТВОРИТ ИСКУССТВА И ЧУДЕСА МИРА СЕГО. ПОДУМАЙ: ВЕДЬ ТЕСТО НУЖДАЕТСЯ В ЗАКВАСКЕ, ДАБЫ ВЗОЙТИ. ДУШИ СИИ, ОЛИЦЕТВОРЕНИЕ ОТРЕШЕННОСТИ, СУТЬ ЗАКВАСКА МИРА. ПОРАЗМЫСЛИ О СЕМ И БУДЬ СРЕДИ БЛАГОДАРНЫХ.(14)

Влияние, которое оказывают эти святые души, может идти только на благо человечества. Абдул-Баха утверждает:"Бог никогда не сотворял злого духа..."(15) Не может существовать злого влияния следующего мира на кого-либо из сего мира. это происходит потому, что душа, возносясь в следующий мир не может забрать с собой "плохие" качества. И, поскольку в том мире нет зла, не может быть и злого воздействия, достигающего мир этот.

Душа забирает с собой божественные атрибуты и духовные качества в другой мир, но не может взять с собой плохие качества, ибо зло не имеет своего собственного существования; оно есть лишь отсутствие добра. Для того, чтобы разъяснить этот момент, рассмотрим несколько примеров. Мы можем заметить, что тьма не имеет реального существования; она есть отсутствие света. То же и бедность; бедный человек не может утверждать, что он носит с собой нищету. Что у него есть, так это ничтожная сумма денег. Не существует стандарта для измерения нищеты; ее можно определить, как отсутствие богатства, и измерить стандартами богатства. Плохого человека можно описать, как того, у кого очень мало хороших качеств. Его душа бедна, и посему он может взять с собой лишь маленькую толику добра в духовные миры Бога.

Степень развития человеческой души в духовных мирах Бога зависит от того, в какой степени человек украсил свое существо "узорами праведного характера и похвальных добродетелей". Это служит причиной того, почему Господь посылает своих Явителей, освещающих пути людские в этой жизни и показывающих, как обрести духовные качества и небесные свойства. Мы уже видели, что эти свойства, которые можно уподобить духовным членам и органам, необходимы в следующем мире для длительного развития души. Подчинение учениям Бога наделяет душу божественными атрибутами, в противном случае душа возвращается в духовные царствия Господа в состоянии упадка и нищеты. В одном из Своих Посланий Бахаулла являет эти могущественные речения:

ЕСЛИ ДУША ВЕРНА БОГУ, ОНА ОТРАЖАЕТ СВЕТ ЕГО И В КОНЦЕ КОНЦОВ ВОЗВРАЩАЕТСЯ К НЕМУ. ДУША , НЕ СУМЕВШАЯ СОХРАНИТЬ ВЕРНОСТЬ СВОЕМУ ТВОРЦУ, СТАНОВИТСЯ ЖЕРТВОЙ СЕБЯЛЮБИЯ И СТРАСТЕЙ И НЕИЗБЕЖНО ГИБНЕТ В ИХ ПУЧИНЕ... ВСЯКАЯ ДУША, ЧТО СМИРЕННО СЛЕДУЕТ ЗА БОГОМ В СЕЙ ДЕНЬ И КРЕПКО ДЕРЖИТСЯ ЕГО ЗАВЕТОВ, БУДЕТ УДОСТОЕНА ЧЕСТИ И СЛАВЫ ВСЕХ ПРЕКРАСНЫХ ИМЕН И ПОЛОЖЕНИЙ.(16)

Изучая Писания мы постигаем, что также, как в этом мире, где существуют такие ступени существования. как минерал, растение. животное и человек - и внутри каждого царства много делений - также и в следующем мире душа будет прогрессировать на различных уровнях в зависимости от тех качеств, какие она приобрела в этой жизни. Уровень, на коем существует душа в ином мире, определяется ее близостью к Богу и духовными качествами, взятыми ею после отделения от тела. Однако существует другой определяющий фактор,- щедрость Божья. Ею может прибавляться душа, и ее излияния вне человеческого понимания.

В Писаниях Бахауллы говорится, что души более высокого уровня заключают в себе более низкие. в то время как последние не в состоянии постичь силы и реальность первых. В действительности градация человеческих душ и их различные состояния сродни разнообразию творений Господа на этой земле. Мы замечаем, что в сем физическом мире таже низшие царства не зрят качеств более высоких. К примеру, хотя три царства столь тесно связаны друг с другом, вдыхая тот же воздух и одинаково получая солнечный свет, растения не постигают живоиных, а животное не в состоянии понять человека. И наоборот, основываясь на томже принципе, мы замечаем, что более высокое царство доминирует над более низким. Животное имеет превосходство над растением, в то время как человек правит всем миром природы.

В Послании, явленном в честь одного из Своих апостолов, Зайнул-Мукаррабина, Бахаулла говорит эти наводящие на размышление слова:

А ТЕПЕРЬ ОТНОСИТЕЛЬНО ВОПРОСА ТВОЕГО, ЗНАЮТ ЛИ ДУШИ О СУЩЕСТВОВАНИИ ДРУГ ДРУГА ПОСЛЕ ТОГО, КАК ПОКИНУТ ТЕЛО...

ЛЮДИ БАХА, ОБИТАТЕЛИ БОЖЬЕГО КОВЧЕГА. ВСЕ И КАЖДЫЙ ПРЕКРАСНО ОСВЕДОМЛЕНЫ О ПОЛОЖЕНИИ И СОСТОЯНИИ ДРУГ ДРУГА И СВЯЗАНЫ УЗАМИ БЛИЗОСТИ И ТОВАРИЩЕСТВА. ОДНАКО ДОСТИЖЕНИЕ СЕГО ЗАВИСИТ ОТ ИХ ВЕРЫ И ПОВЕДЕНИЯ. ТЕМ, ЧТО ПОДНЯЛИСЬ НА ОДНУ СТУПЕНЬ И ДОСТИГЛИ ОДИНАКОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ, ХОРОШО ИЗВЕСТНО ВСЕ, ЧТО КАСАЕТСЯ СПОСОБНОСТЕЙ, НРАВА, ДОСТИЖЕНИЙ И ДОСТОИНСТВ ДРУГ ДРУГА. ТЕ ЖЕ, ЧТО СТОЯТ НА БОЛЕЕ НИЗКОЙ СТУПЕНИ, НЕ СПОСОБНЫ ДО КОНЦА ОЦЕНИТЬ ПОЛОЖЕНИЕ И ДОСТОИНСТВА ТЕХ, ЧЬЯ СТЕПЕНЬ ПРЕВОСХОДИТ ИХ. КАЖДОМУ СВОЯ ДОЛЯ ОТ ГОСПОДА. БЛАГОСЛОВЕН МУЖ, ОБРАТИВШИЙ ЛИЦО СВОЕ К БОГУ И ТВЕРДО СТУПАЮЩИЙ ПО СТЕЗЕ ЕГО ЛЮБВИ, ПОКА ДУША ЕГО НЕ ВОСПАРИТ К БОГУ, ВЕРХОВНОМУ ГОСПОДУ ВСЕГО И ВСЯ, ВСЕВЛАСТНОМУ, ВСЕМИЛОСТИВОМУ, МИЛОСЕРДНОМУ.

НО ДУШИ НЕВЕРНЫХ, - СЕМУ Я СВИДЕТЕЛЬ, - В СВОЙ ПОСЛЕДНИЙ МИГ ОСОЗНАЮТ, ЧТО БЛАГО ПРОШЛО МИМО НИХ, И ОПЛАЧУТ УЧАСТЬ СВОЮ, И СМИРЯТСЯ ПРЕД ГОСПОДОМ. СИЕ ПРЕБУДЕТ И ПОСЛЕ ТОГО, КАК ДУШИ ИХ РАССТАНУТСЯ С ТЕЛАМИ.

ЯСНО И ОЧЕВИДНО, ЧТО ПОСЛЕ СМЕРТИ ТЕЛА ВСЯКИЙ ЧЕЛОВЕК ОЦЕНИТ ПО ДОСТОИНСТВУ ДЕЛА СВОИ И ОСОЗНАЕТ ВСЕ, СОДЕЯННОЕ РУКАМИ ЕГО. КЛЯНУСЬ ДНЕВНЫМ СВЕТИЛОМ. ЧТО СИЯЕТ НАД НЕБОСКЛОНОМ БОЖЕСТВЕННОЙ ВЛАСТИ! ПОСЛЕДОВАТЕЛИ ЕДИНОГО БОГА ИСТИННОГО, РАССТАВШИСЬ С ЗЕМНОЙ ЖИЗНЬЮ, ОБРЕТУТ ТАКУЮ РАДОСТЬ И БЛАЖЕНСТВО, КОТОРЫЕ НЕ ПОДДАЮТСЯ ОПИСАНИЮ, ТОГДА КАК ЖИВШИХ ВО ГРЕХЕ ОХВАТЯТ УЖАС И СОДРОГАНИЕ, И ИХ ДУШИ НАПОЛНИТ ТАКОЙ СТРАХ, С КОИМ НИЧТО НЕ СРАВНИТСЯ. БЛАГО ТОМУ, КТО ВКУСИЛ ОТБОРНОГО И НЕТЛЕННОГО ВИНА ВЕРЫ ЧЕРЕЗ БЛАГИЕ МИЛОСТИ И МНОГОРАЗЛИЧНЫЕ БЛАГОДЕЯНИЯ ТОГО, КТО ЕСТЬ ГОСПОДЬ ВСЕХ ВЕР...(17)

Знание того, что души будут разделены в следующем мире, и каждая в меру своих способностей будет развиваться на своем уровне, может оказать значительное влияние на человека с тем. чтобы он пересмотрел свой путь в этой жизни, обратился к Господу и сознательно украсил свою душу "узором чистых дел и доброго нрава".

Абдул -Баха пролил дальнейший свет на этот предмет. Обращаясь к гостям за обеденным столом в Акке, Он сказал:

КАК БЕСКОНЕЧНЫ БОЖЕСТВЕННЫЕ ЩЕДРОТЫ. ТАКЖЕ БЕСКОНЕЧНЫ И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СОВЕРШЕНСТВА. ЕСЛИ МООЖНО БЫЛО БЫ ДОСТИГНУТЬ ПРЕДЕЛА СОВЕРШЕНСТВА, ТОГДА ОТДЕЛЬНЫЕ РЕАЛЬНО СУЩЕСТВУЮЩИЕ ВЕЩИ ДОСТИГАЛИ БЫ СОСТОЯНИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ ОТ БОГА, ИНАЧЕ ГОВОРЯ, ЗАВИСИМОЕ ДОСТИГАЛО БЫ СОСТОЯНИЯ АБСОЛЮТА. НО ДЛЯ КАЖДОГО СУЩЕСТВА ИМЕЕТСЯ ПРЕДЕЛ. ЗА КОТОРЫЙ ОНО НЕ МОЖЕТ ПЕРЕЙТИ, - ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО ТОТ, КТО ПРЕБЫВАЕТ В СОСТОЯНИИ СЛУЖЕНИЯ, КАК БЫ ДАЛЕКО ОН НЕ ПРОДВИНУЛСЯ НА БЕСПРЕДЕЛЬНОМ ПУТИ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ, НИКОГДА НЕ ДОСТИГНЕТ СОСТОЯНИЯ БОЖЕСТВА. ТАКИМ ЖЕ ОБРАЗОМ ДЕЛО ОБСТОИТ И С ПРОЧИМИ СОЗДАНИЯМИ. МИНЕРАЛ, КАКОГО БЫ РАЗВИТИЯ ОН НЕ ДОСТИГАЛ В ЦАРСТВЕ МИНЕРАЛОВ, НЕ МОЖЕТ ОБРЕСТИ ВОЗМОЖНОСТИ РАСТЕНИЯ. ТАК И ЦВЕТОК,- КАК БЫ ОН НИ РАЗВИВАЛСЯ В РАСТИТЕЛЬНОМ ЦАРСТВЕ, В НЕМ НЕ ЯВИТСЯ СПОСОБНОСТЬ ЧУВСТВОВАТЬ. ВОТ ЭТОТ МЕТАЛЛ, СЕРЕБРО, НЕ МОЖЕТ ОБРЕСТИ СПОСОБНОСТИ СЛЫШАТЬ ИЛИ ВИДЕТЬ; ДЛЯ НЕГО ВОЗМОЖНО ЛИШЬ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ В ПРЕДЕЛАХ СВОЕГО СОСТОЯНИЯ И В КАЧЕСТВЕ МИНЕРАЛА, НО ЕМУ НЕ ДАНО ОБРЕСТИ СПОСОБНОСТИ К ЧУВСТВЕННОМУ ВОСПРИЯТИЮ ИЛИ ЖЕ ПРИОБЩЕНИЯ К ЖИЗНИ; РАЗВИТИЕ ДЛЯ НЕГО ВОЗМОЖНО ЛИШЬ В ПРЕДЕЛАХ ЕГО СОБСТВЕННОГО СОСТОЯНИЯ.

НАПРИМЕР, ПЕТР НЕ МОЖЕТ СТАТЬ ХРИСТОМ. ВСЕ, ЧТО ОН МОЖЕТ СДЕЛАТЬ В ПРЕДЕЛАХ СВОЕГО СОСТОЯНИЯ СЛУЖЕНИЯ, - ЭТО РАЗВИТЬ В СЕБЕ БЕСКОНЕЧНЫЕ СОВЕРШЕНСТВА; ИБО КАЖДОЕ СУЩЕСТВУЮЩЕЕ СОЗДАНИЕ НАДЕЛЕНО СПОСОБНОСТЬЮ К СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ.(18)

Из вышеприведенных слов мы можем заключить, что душа будет продолжать развиваться в духовных мирах Бога на своем уровне, и это развитие будет совершаться благодаря щедрости Бога. Душа также может совершенствоваться благодаря молитвам за усопших, возносимых теми, кто еще живет в этом мире. Бахаулла и Абдул-Баха явили много молитв по этому случаю. В Писаниях Бахаи сказано также, что совершая акт благотворительности в память об усопшем, мы возвышаем состояние его души. Именно по этой причине отдельные бахаи обычно отмечают годовщину кончины их возлюбленных молитвенными и поминальными встречами.

Интересно отметить, что первые верующие на Востоке во дни Бахауллы и Абдул-Баха никогда не праздновали своих дней рождений. Они считали , что это подразумевает самовозвеличивание и раздувание собственного "я". Им никогда не приходило в голову, что какой-то день был их днем рождения. Столь реальной и искренней была эта позиция, что великое множество людей не знало точной даты своего рождения. В отсутствии свидетельств о рождении некоторые родители записывали даты рождения их детей в определенных книгах, также как люди Запада использовали для этих целей семейную Библию. Даже тогда человек был бы глубоко оскорблен, если кому-либо пришло в голову отметить его день рождения, ибо единственными персонами, чьи дни рождения заслуживали празднования были Пророки и Избранники Божьи. Вместо празднования дней рождений эти люди регулярно проводили ежегодные памятные встречи, праглашая друзей помянуть их возлюбленных, ушедших в другой мир. На таких собраниях они молились за развитие его души, рассказывали о его служении Делу, о его добродетелях, перечитывали Послания , явленные в его честь, если таковые были, и делали благотворительные взносы от его имени. Этому обычаю ежегодного поминовения усопших, хотя он и не является обязательным в Вере Бахаи, следуют теперь многие семьи Бахаи. Обычно организация таких встреч не входит в круг обязанностей институтов Веры. Они проводятся самими верующими в годовщины смерти их возлюбленных.

Вот слова Абдул-Баха, сказанные гостям за обеденным столом в Акке:

ТАК, ОТЕЦ И МАТЬ ПЕРЕЖИВАЮТ ВЕЛИЧАЙШИЕ ВОЛНЕНИЯ И ИСПЫТЫВАЮТ МНОЖЕСТВО ТРУДНОСТЕЙ ПРИ ВОСПИТАНИИ ДЕТЕЙ; И ЗАЧАСТУЮ, КОГДА ДЕТИ ДОСТИГАЮТ ВОЗРАСТА ЗРЕЛОСТИ, ИХ РОДИТЕЛИ УХОДЯТ В МИР ИНОЙ. РЕДКО БЫВАЕТ, ЧТОБЫ ОТЕЦ И МАТЬ БЫЛИ ВОЗНАГРАЖДЕНЫ ЗА ИХ ЗАБОТЫ И ТРУДЫ, КОТОРЫЕ ОНИ ПРЕТЕРПЕЛИ ИЗ-ЗА СВОИХ ДЕТЕЙ В ЭТОМ МИРЕ. ПОТОМУ ДЕТИ В БЛАГОДАРНОСТЬ ЗА СИИ ЗАБОТЫ И ТРУДЫ ДОЛЖНЫ ПРОЯВЛЯТЬ СОСТРАДАНИЕ И МИЛОСЕРДИЕ И МОЛИТЬ О ПРОЩЕНИИ И ОТПУЩЕНИИ ГРЕХОВ ДЛЯ СВОИХ РОДИТЕЛЕЙ. ТАК ВЫ ДОЛЖНЫ , В БЛАГОДАРНОСТЬ ЗА ЛЮБОВЬ И ДОБРОТУ, ПРОЯВЛЕННУЮ К ВАМ ВАШИМ ОТЦОМ, ПОДАВАТЬ БЕДНЫМ ЗА НЕГО, С ВЕЛИЧАЙШИМ СМИРЕНИЕМ И СКРОМНОСТЬЮ МОЛИТЬ О ПРОЩЕНИИ И ОТПУЩЕНИИ ГРЕХОВ И ПРОСИТЬ О МИЛОСТИ СВЫШЕ.

ВОЗМОЖНО ДАЖЕ, ЧТО ПОЛОЖЕНИЕ ТЕХ, КТО УМЕР В ГРЕХЕ И НЕВЕРИИ, МОЖЕТ ИЗМЕНИТЬСЯ, ТО ЕСТЬ ИМ МОЖЕТ БЫТЬ ДАРОВАНО ПРОЩЕНИЕ ПО МИЛОСТИ БОЖЬЕЙ, А НЕ ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ ЕГО, ИБО МИЛОСТЬ ЕСТЬ НЕЗАСЛУЖЕННЫЙ ДАР, А СПРАВЕДЛИВОСТЬ - ВОЗДАЯНИЕ ПО ЗАСЛУГАМ. НАМ ДАНА ВОЗМОЖНОСТЬ МОЛИТЬСЯ НА ЗЕМЛЕ ЗА ЭТИ ДУШИ, И ТОЧНО ТАКЖЕ МЫ БУДЕМ ИМЕТЬ ЭТУ ВОЗМОЖНОСТЬ В МИРЕ ИНОМ, КОТОРЫЙ ЕСТЬ ЦАРСТВИЕ БОЖЬЕ. РАЗВЕ ЛЮДИ В МИРЕ ИНОМ ПЕРЕСТАЮТ БЫТЬ ТВОРЕНИЯМИ БОГА? ПОТОМУ И В МИРЕ ИНОМ ОНИ ТАКЖЕ СОХРАНЯЮТ СПОСОБНОСТЬ К РАЗВИТИЮ. КАК ЗДЕСЬ МОЖНО ДОСТИГНУТЬ ПРОСВЕТЛЕНИЯ ЧЕРЕЗ МОЛИТВУ, ТАК И ТАМ МОЖНО УМОЛИТЬ О ПРОЩЕНИИ И ПОЛУЧАТЬ ПРОСВЕТЛЕНИЕ В ОТВЕТ НА МОЛЬБЫ И СТРАСТНЫЕ ПРОСЬБЫ. ТАКИМ ОБРАЗОМ, КАК В ЭТОМ МИРЕ ЧЕРЕЗ МОЛЬБЫ, ПРОСЬБЫ И МОЛИТВЫ, ВОЗНОСИМЫЕ ПРАВЕДНЫМИ, ДУШИ МОГУТ ОБРЕСТИ РАЗВИТИЕ, ТАКЖЕ ОБСТОИТ ДЕЛО И ПОСЛЕ СМЕРТИ. ОНИ МОГУТ ДУХОВНО РАСТИ, БЛАГОДАРЯ СОБСТВЕННЫМ МОЛИТВАМ И МОЛЬБАМ, И ОСОБЕННО БЛАГАДАРЯ ЗАСТУПНИЧЕСТВУ СВЯТЫХ ЯВИТЕЛЕЙ.(19)

Духовные качества, приобретаемые душой в этой жизни, - такие как мудрость, смирение, любовь и другие, - даются ей постепенно. Человек обретает зрелость по прошествию времени. Духовный рост души сродни органическому росту живых созданий. Возвращаясь к метафоре о дереве, чья жизнь начинается с посаженного семени: оно растет постепенно, пуская ветви, листья, побеги, отростки один за другим до тех пор, пока не придет время и оно принесет свои плоды. Можно сказать, что стадия плодоношения является высшим достижением дерева, поскольку именно она исполняет ту цель, ради которой дерево было сотворено. Но дерево не может принести плод само по себе. Оно играет женскую роль, и должно быть опылено мужским элементом, который оплодотворяет его семяпочки. Другие живущие создания, производящие молодняк, также вступают в контакт со своим мужским партнером.

То же справедливо и в отношении души. Она обретает существование в момент зачатия, постепенно приобретает божественные качества, но наступает время, когда она должна принести свой плод. Можно сказать, что до тех пор, пока душа не достигла этого момента, она не исполнила своего предназначения. Это может произойти тогда, когда, следуя описанному выше принципу мужского и женского взаимодействия, душа примет на себя женские функции и установит контакт с противоположным агенством. Если в качестве партнера она выберет материальный мир, то ребенком от этого союза станет материалистический образ жизни, лишающий душу ее духовного наследия. Великое множество людей в мире позволяют себе полюбить материальные предметы, в следствие чего душа нищает и, хотя и представляет собой духовную сущность, она пятнает себя мирскими страстями и порождает материализм, отпрыск не достойный ее высокого положения. Однако Завет Божий возлагает на людей обязанность признать Его Явителя и обратиться к Нему. Вот слова Бахауллы, явленные в молитве и полагающие цель творения:

Я СВИДЕТЕЛЬСТВУЮ, О МОЙ БОЖЕ, ЧТО ТЫ СОТВОРИЛ МЕНЯ, ДАБЫ Я ПОЗНАЛ ТЕБЯ И ПОКЛОНЯЛСЯ ТЕБЕ...(20)

Обращаясь с преданностью к Бахаулле, Явителю Бога в сей день, покоряясь Его воле и возлюбив Его, душа становится плодотворным орудием и достойным восприемником Его Откровения. С помощью установления духовного контакта с оживляющими силами сего Откровения, душа начинает плодоносить и порождает благородный отпрыск - духа веры. Это есть наивысшее и славнейшее предназначение души, цель, ради которой она и была сотворена.

В каждом Цикле Явители Бога наделяли даром веры своих последователей. Христос называл это "вторым рождением". В сей день дитя веры обретает зачатие в душе, когда сердце человеческое зажигается любовью к Бахаулле и убеждается в истинности Его Откровения. И когда становится очевидным, что человек озарен "духом веры", ему необходима также духовная пища, дабы новорожденная вера имела возможность расти. Эта духовная пища есть Слово Божие, явленное в сей день Бахауллой. Перечитывая Его Слова регулярно, каждое утро и вечер, как Он предписал, и покоряясь Его учениям, дух веры шаг за шагом будет возрастать, и верующий станет тверд в вере и счастлив в этой жизни. Если он станет пренебрегать этой жизненной необходимостью, вера его ослабеет, и он может даже вовсе лишиться ее.

Во многих Своих Посланиях Бахаулла превозносит состояние души , наделенной духом веры, и утверждает, что "если бы это состояние было приоткрыто человечеству, каждый источился бы в своем стремлении достигнуть его".(21)

Касаясь положения души, искренне признавшей Его, Бахаулла в Послании являет сии слова:

МЫ НЕ СМЕЕМ В СЕЙ ДЕНЬ ПОДНЯТЬ ЗАВЕСУ, СКРЫВАЮЩУЮ ВОЗВЫШЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, КОЕГО МОЖЕТ ДОСТИЧЬ ЛЮБОЙ ИЗ ИСТИННО ВЕРУЮЩИХ, ИБО ИНЫЕ НЕ ПЕРЕНЕСУТ РАДОСТЬ, ВЫЗВАННУЮ ПОДОБНЫМ ОТКРОВЕНИЕМ, ОНИ ЛИШАТСЯ ЧУВСТВ ИЛИ УМРУТ...

КЛЯНУСЬ ПРАВОТОЙ ЕДИНОГО БОГА ИСТСННОГО! ОДНО ДЫХАНИЕ ДУШ СИХ БОГАЧЕ ВСЕХ СОКРОВИЩ ЗЕМЛИ. БЛАЖЕН МУЖ, СТЯЖАВШИЙ СИЕ, И ГОРЕ ТЕМ, КТО НЕ ВНЕМЛЕТ.(22)

Столь драгоценна для Бога душа истинно верующего, что, как утверждает Бахаулла в одном из Его Посланий, явленном в честь одного из Афнанов, именно ради Его возлюбленных Бог сотворил небеса и землю и все, что в них есть.

Существует множество Посланий, в которых Бахаулла раскрывает природу души и описывает ее основные черты. Заметным среди них является Послание, открытое в Акке в честь Абдул-Ваххаба, верующего из Кушана в провинции Курасан. На этих страницах мы процитируем часть этого Послания:

А ТЕПЕРЬ О ВОПРОСЕ ТВОЕМ ОТНОСИТЕЛЬНО ДУШИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ И ЖИЗНИ ЕЕ ПОСЛЕ СМЕРТИ. ЗНАЙ ДАСТОВЕРНО, ЧТО ДУША , РАССТАВШИСЬ С ТЕЛОМ, ПРОДОЛЖИТ СВОЕ РАЗВИТИЕ, ПОКА НЕ ДОСТИГНЕТ БОЖЬЕГО ПРИСУТСТВИЯ В ТАКОМ ОБРАЗЕ И СОСТОЯНИИ, НА КОИ НЕ МОГУТ ПОВЛИЯТЬ НИ КРУГОВРАЩЕНИЕ ВЕКОВ И СТОЛЕТИЙ, НИ ПРЕВРАТНОСТИ И СУДЬБЫ ВЕКА СЕГО. И ПРЕБУДЕТ ОНА СТОЛЬКО, СКОЛЬКО ПРЕБУДЕТ ЦАРСТВО БОЖИЕ, ВЛАДЫЧЕСТВО ЕГО, ГОСПОДСТВО И ВЛАСТЬ. ОНА ЯВИТ БОЖЬИ ЗНАМЕНИЯ И СВОЙСТВА ЕГО И ОБНАРУЖИТ БЛАГОВОЛЕНИЕ ЛЮБВИ ЕГО И ЕГО БЛАГОДЕЯНИЯ. ДВИЖЕНИЕ ПЕРА МОЕГО ЗАМИРАЕТ, КОГДА ОНО ПЫТАЕТСЯ ДОСТОЙНО ПРЕДСТАВИТЬ ВЕЛИЧИЕ И СЛАВУ СЕГО ВОЗВЫШЕННОГО СОСТОЯНИЯ. СТОЛЬ ВЕЛИКА ЧЕСТЬ, КОЕЙ ДЕСНИЦА МИЛОСТИ УДОСТОИТ ДУШУ, ЧТО НИ ОДНИ УСТА НЕ ВЫРАЗЯТ ЕЕ ПОДОБАЮЩИМ ОБРАЗОМ И НЕ ОПИШЕТ ЕЕ НИКАКОЙ ЗЕМНОЙ ЯЗЫК. БЛАГОСЛОВЕННА ДУША, ЧТО В ЧАС РАЗДЕЛЕНИЯ С ТЕЛОМ ОЧИЩЕНА ОТ ТЩЕТНЫХ МЕЧТАНИЙ, ПРИСУЩИХ НАРОДАМ МИРА СЕГО. ТАКАЯ ДУША ЖИВЕТ И ДВИЖЕТСЯ СОГЛАСНО ВОЛЕ СВОЕГО ТВОРЦА И ВСТУПАЕТ ВО ВСЕВЫШНИЙ РАЙ. НЕБЕСНЫЕ ДЕВЫ, ОБИТАТЕЛИ ГОРНИХ ПОКОЕВ, ОКРУЖАТ ЕЕ, И БОЖЬИ ПРОРОКИ ВМЕСТЕ С ИЗБРАННИКАМИ ЕГО БУДУТ ИСКАТЬ ОБЩЕНИЯ С НЕЙ. ДУША СИЯ БУДУТ С НИМИ СВОБОДНО ГОВОРИТЬ И ПОВЕДАЕТ ИМ ОБО ВСЕМ, ЧТО ПРЕТЕРПЕЛА НА ПУТИ БОГА, ГОСПОДА ВСЕХ МИРОВ. ЕСЛИ РССКАЗАТЬ ЧЕЛОВЕКУ, ЧТО УГОТОВАНО ТАКОЙ ДУШЕ В МИРАХ БОГА, ГОСПОДА НЕБЕСНОГО ПРЕСТОЛА И ЗЕМНОГО, ВСЕ СУЩЕСТВО ЕГО МИГОМ ВОСПЛАМЕНИТСЯ ГОРЯЧИМ ЖЕЛАНИЕМ ДОСТИЧЬ СЕГО ВОЗВЫШЕННОГО, ОСВЯЩЕННОГО И БЛИСТАТЕЛЬНОГО СОСТОЯНИЯ... ПРИРОДА ДУШИ ПОСЛЕ СМЕРТИ НЕ ПОДДАЕТСЯ ОПИСАНИЮ, К ТОМУЖЕ НЕ ПОДОБАЕТ И НЕПОЗВОЛИТЕЛЬНО РАСКРЫВАТЬ ВСЮ ЕЕ СУЩНОСТЬ ПЕРЕД ВЗОРОМ ЛЮДЕЙ. ПРОРОКИ И ПОСЛАННИКИ БОЖЬИ ПОСЫЛАЛИСЬ С ЕДИНСТВЕННОЙ ЦЕЛЬЮ - ДАБЫ ВЕСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ПО ПРЯМОЙ СТЕЗЕ ИСТИНЫ. УМЫСЕЛ, ЛЕЖАЩИЙ В ОСНОВЕ ИХ ОТКРОВЕНИЯ, ВСЕГДА ЗАКЛЮЧАЛСЯ В ПРОСВЕТЛЕНИИ ВСЕХ ЧЕЛОВЕКОВ, ДАБЫ В ЧАС СМЕРТИ МОГЛИ ОНИ ПРЕДСТАТЬ В СОВЕРШЕННОЙ ЧИСТОТЕ, СВЯТОСТИ И ПОЛНОМ ОТРЕШЕНИИ ПЕРЕД ПРЕСТОЛОМ ВСЕВЫШНЕГО. СВЕТ, ИЗЛУЧАЕМЫЙ ТАКИМИ ДУШАМИ, СПОСОБСТВУЕТ РАЗВИТИЮ МИРА И ПРОДВИЖЕНИЮ ВПЕРЕД ЕГО НАРОДОВ. ОНИ ПОДОБНЫ ЗАКВАСКЕ, ЧТО ЗАСТАВЛЯЕТ БРОДИТЬ МИР БЫТИЯ; ОНИ - ЖИВОТВОРЯЩАЯ СИЛА, ЧРЕЗ КОЮ ЯВЛЯЮТСЯ ИСКУССТВА И ЧУДЕСА МИРА СЕГО. БЛАГОДАРЯ ИМ ОБЛАКА ИЗЛИВАЮТ СВОЮ БЛАГОДАТЬ НА ЛЮДЕЙ, И ЗЕМЛЯ РОЖДАЕТ ПЛОДЫ СВОИ. ВСЯКАЯ ВЕЩЬ ИМЕЕТ ПРИЧИНУ, ПОБУДИТЕЛЬНУЮ СИЛУ И ЖИВОТВОРЯЩУЮ ОСНОВУ. ДУШИ СИИ СУТЬ СИМВОЛЫ ОТРЕШЕНИЯ, ДАЮЩИЕ МИРУ БЫТИЯ НЫНЕ И ПРИСНО ТОТ ИЗНАЧАЛЬНЫЙ ТОЛЧОК, ЧТО ПРИВОДИТ ЕГО В ДВИЖЕНИЕ. ВЫШНИЙ МИР ТАКЖЕ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ МИРА СЕГО, КАК СЕЙ МИР НЕПОХОЖ НА ОКРУЖЕНИЕ РЕБЕНКА В ЧРЕВЕ МАТЕРИ. ДОСТИГНУВ БОЖЬЕГО ПРИСУТСТВИЯ, ДУША ПРИОБРЕТАЕТ ОБРАЗ, ПОДОБАЮЩИЙ ЕЕ БЕССМЕРТИЮ И НЕБЕСНОМУ ЖИТЕЛЬСТВУ. ПОДОБНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ЕСТЬ СУЩЕСТВОВАНИЕ ОБУСЛОВЛЕННОЕ И НЕСОВЕРШЕННОЕ, ИБО ЕМУ ПРЕДШЕСТВУЕТ ПРИЧИНА, В ТО ВРЕМЯ КАК СОВЕРШЕННОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ НЕЗАВИСИМО ОТО ВСЕГО. СОВЕРШЕННОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ВСЕЦЕЛО ОГРАНИЧЕНО ЛИШЬ БОГОМ, ДА ВОЗВЫСИТСЯ СЛАВА ЕГО. БЛАГО ТЕМ, КТО ПОСТИГАЕТ ПРАВДУ СИЮ.(24)

Богу любо привлекать к себе душу, но существует много барьеров, встающих между человеком и его Творцом. Все они кроются в природе привязанности к материальным, интеллектуальным и духовным вещам, не дающих человеку приблизиться к его Господу. Эти труднопреодолимые препятствия дожны быть устранены до того, как человек может приблизиться к Богу; именно для этой цели во все века посылались Богом на землю Его Посланники.

В одном из Своих Посланий (25) Бахаулла говорит, что существует три барьера между человеком и Богом. Он увещевает верующих преодолеть их, дабы они могли достичь Его Присутствия. Первый барьер есть привязанность к вещам сего мира, второй - привязанность к наградам следующего мира, и третий - привязанностьк Царству Имен.

Верующий начинает привяэываться к вещам этого мира, когда он позволяет своим материальным, интеллектуальным и эгоистическим интересам взять верх над интересами Дела Бога. Это вовсе не означает, что он должен пренебрегать своими личными интересами, он скорее должен использовать их для достижения духовных целей, и не позволять земным вещам становиться между ним и Богом. Поскольку привязанность к сему миру является громадным барьером, мешающим человеку исполнить свою роль в Завете Бога, Бахаулла и Абдул-Баха увещевали своих последователей во многих Посланиях отрешиться от земных желаний, обратиться вместо этого к Богу и исполнять Его заповеди.

О СЛУГИ МОИ! ЕСЛИ БЫ ВЫ МОГЛИ ПОСТИЧЬ, КАКИМИ ЧУДЕСАМИ МОЕЙ НЕОБЫЧАЙНОЙ МИЛОСТИ И ЩЕДРОСТИ Я ПОЖЕЛАЛ НАДЕЛИТЬ ВАШИ ДУШИ, ВЫ БЫ ВОИСТИНУ ОТРЕШИЛИСЬ ОТ ВСЕГО СОТВОРЕННОГО И ИСПОЛНИЛИСЬ БЫ ЗНАНИЕМ САМИХ СЕБЯ, - ЗНАНИЕМ, ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ ТЕМ ЖЕ, ЧТО И ПОСТИЖЕНИЕ МОЕГО СОБСТВЕННОГО БЫТИЯ. ВЫ СТАЛИ БЫ НЕЗАВИСИМЫ ОТО ВСЕГО, ПОМИМО МЕНЯ, И ПРОНИКЛИ БЫ СВОИМ ВНУТРЕННИМ И ВНЕШНИМ ВЗОРОМ И УЗРЕЛИ БЫ ЯВСТВЕННЫМИ, КАК ОТКРОВЕНИЕ МОЕГО ЛУЧЕЗАРНОГО ИМЕНИ, МОРЯ МОЕЙ ЛЮБЯЩЕЙ БЛАГОДАТИ И ЩЕДРОСТИ, ВЗДЫМАЮЩИЕСЯ ВНУТРИ ВАС. НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ ВАШИМ ПРАЗДНЫМ МЕЧТАНИЯМ, ДУРНЫМ СТРАСТЯМ, НЕИСКРЕННОСТИ И СЛЕПОТЕ СЕРДЕЧНОЙ ЗАТМЕВАТЬ БЛЕСК ИЛИ ПЯТНАТЬ СВЯТОСТЬ СТОЛЬ ВЫСОКОГО ПОЛОЖЕНИЯ. ВЫ ПОДОБНЫ ПТИЦЕ, ЧТО ПАРИТ В ПОЛНУЮ МОЩЬ СВОИХ МОГУЧИХ КРЫЛЬЕВ В НЕОБЪЯТНОСТИ НЕБЕС В ПОЛНОЙ И СОВЕРШЕННОЙ РАДОСТИ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ПОБУЖДАЕМАЯ ГОЛОДОМ, ОНА НЕ ОБРАЩАЕТСЯ К ВОДЕ И ПРАХУ ДОЛЬНЕГО МИРА И, ЗАПУТАВШИСЬ В СИЛКАХ СВОИХ ЖЕЛАНИЙ, НЕ МОЖЕТ БОЛЕЕ ПОДНЯТЬСЯ К ВЫШНИМ ЦАРСТВАМ, СВОЕЙ РОДИНЕ. НЕ В СИЛАХ СТРЯХНУТЬ ТЯЖЕСТЬ ЗАПАЧКАННЫХ КРЫЛЬЕВ, ПТИЦА СИЯ, ДОНЫНЕ ОБИТАТЕЛЬНИЦА НЕБЕС, ВЫНУЖДАЕИА ТЕПЕРЬ СКАТЬ ЖИЛИЩЕ ВО ПРАХЕ. ПОСЕМУ, О СЛУГИ МОИ, НЕ ПЯТНАЙТЕ ВАШИХ КРЫЛЬЕВ ГЛИНОЙ СВОЕНРАВИЯ И СУЕТНЫХ ЖЕЛАНИЙ И НЕ ПАЧКАЙТЕ ИХ ПРАХОМ ЗАВИСТИ И НЕНАВИСТИ, ДАБЫ НЕ ПОВСТРЕЧАТЬ ВАМ ПРЕПЯТСТВИЙ И ВОСПАРИТЬ В НЕБЕСА МОЕГО БОЖЕСТВЕННОГО ЗНАНИЯ.(26)

Эта концепция отрешения от материального часто неправильно понимаема в смысле ухода из этого мира. Многие люди думают, что путь отрешения означает затвор в монастыре, аскетизм или нищенство в полном небрежении личных дел и обязанностей Ничто из вышеперечисленного не соответствует учениям Бахауллы. В Своем втором Послании к Наполеону III Бахаулла, обращаясь к христианским монахам, увещевает их в таких словах:

О СОБРАНИЕ МОНАХОВ! НЕ ЗАТВОРЯЙТЕСЬ В ЦЕРКВАХ И ОБИТЕЛЯХ. ВЫХОДИТЕ ПО МОЕМУ ВЕЛЕНИЮ И ЗАЙМИТЕСЬ ТЕМ, ЧТО ПРИНЕСЕТ ПОЛЬЗУ ДУШАМ ВАШИМ И ДРУГИМ. ТАК ПОВЕЛЕВАЕТ ВАМ ЦАРЬ СУДНОГО ДНЯ. ЗАТВОРИТЕСЬ В ТВЕРДЫНЕ МОЕЙ ЛЮБВИ. ЭТО, ВОИСТИНУ ДОСТОЙНАЯ ОБИТЕЛЬ, БЫЛИ БЫ ВЫ ИЗ ТЕХ, КТО ПОСТИГАЕТ ЭТО. ТОТ, КТО ЗАПИРАЕТСЯ В ДОМЕ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРИЧИСЛЕН К МЕРТВЫМ. ЧЕЛОВЕКУ ПОДОБАЕТ ВЫКАЗЫВАТЬ ТО, ЧТО ПОЙДЕТ НА БЛАГО ВСЕМУ СОТВОРЕННОМУ, А НЕ ПРИНОСЯЩИЙ ПЛОДА ГОДИТСЯ ЛИШЬ В ОГОНЬ. ТАК СОВЕТУЕТ ВАМ ВАШ ГОСПОДЬ, А ОН ВОИСТИНУ ВСЕМОГУЩИЙ, ВСЕЩЕДРЫЙ. ВСТУПАЙТЕ В БРАК, ДАБЫ ПОСЛЕ ВАС ДРУГОЙ ЗАНЯЛ БЫ ВАШЕ МЕСТО. МЫ ЗАПРЕТИЛИ ВАМ ПРЕДАТЕЛЬСТВО, А НЕ ТО, ОТ ЧЕГО ИЗОЙДЕТ ДЫХАНИЕ ВЕРНОСТИ.(27)

Привязанность к сему миру можно обрисовать как все, что становится барьером между Богом и человеком, лишая его близости к своему Творцу. Из Писаний Бахауллы ясно, что Бог сотворил этот мир для человека. Так например в "Сокровенных словах" Бахаулла возглашает:

О СЫН ПРАХА! ВСЕ, ЧТО НИ ЕСТЬ НА НЕБЕ И НА ЗЕМЛЕ ПРЕДНАЗНАЧИЛ Я ДЛЯ ТЕБЯ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ СЕРДЕЦ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ...(28)

Это означает, что мир и все, что в нем есть, сотворен для человека. Богу угодно, чтобы он пользовался его богатствами, мудро и в гармонии с природой эксплуатировал его ресурсы, работал и владел всем добром, которое он может заработать, и наслаждался всеми законными радостями, присущими этой жизни. Но ни на единый миг не должен он позволять мирскому овладеть им и править его сердцем и душой.

В действительности в этом Завете Бахаулла провозгласил работу, исполняемую в духе служения человечеству, как поклонение Богу. Он наложил на человека обязанность работать на благо сего мира и строительства нового мирового порядка на этой планете. И одном из Своих Посланий Бахаулла явил сии возвышенные слова:

ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК ПОЖЕЛАЕТ УКРАСИТЬ СЕБЯ УЗОРАМИ ЗЕМЛИ, ОБЛАЧИТЬСЯ В ЕЕ ОДЕЯНИЯ, ЛИБО ВКУСИТЬ ОТ ЕЕ БЛАГ СИЕ НЕ ПРИНЕСЕТ ЕМУ ВРЕДА, ЕСЛИ ОН ТОЛЬКО НЕ ПОЗВОЛИТ НИЧЕМУ ВСТАТЬ МЕЖДУ НИМ И БОГОМ, ИБО ГОСПОДЬ ПОЛОЖИЛ ВСЯКУЮ БЛАГУЮ ВЕЩЬ, СОТВОРЕННУЮ НА НЕБЕ ИЛИ НА ЗЕМЛЕ ДЛЯ ТЕХ ИЗ СВОИХ СЛУГ, КТО ИСКРЕННЕ УВЕРОВАЛ В НЕГО. ВКУШАЙТЕ, О ЛЮДИ, ОТ БЛАГ, ЧТО ВСЕВЫШНИЙ ПРЕДНАЗНАЧИЛ ВАМ, И НЕ ЛИШАЙТЕ СЕБЯ ЕГО ЧУДЕСНЫХ ЩЕДРОТ. ВОЗДАЙТЕ ЕМУ ХВАЛУ И СЛАВУ И БУДЬТЕ ИЗ ТЕХ, КТО ЕСТИННО БЛАГОДАРЕН.(29)

Можно быть богатым и в тоже время отрешенным от материального. Человек может достигнуть этого, если станет жить в согласии с учениями Бога. В одном из Своих Посланий (30) Бахаулла говорит, что блага этого мира и его прекрасные плоды, - все являются проявлениями атрибутов Бога. Обладание ими не станет причиной привязанности к материальному при условии, что человек не привязывается к нему своими чувствами, и не позволяет себе того, чтобы оно владело им, ибо и мир сей , и все, что в нем, преходящи и подобны тени мимолетной. Он далее объясняет, что одним из смыслов привязанности к этому миру есть привязанность к тем, кто не признал Его и отверг Его Дело.

Для того, чтобы оценить истинный смысл отрешенности давайте исследуем природу человеческого существа. Мы замечаем , что животная природа в человеке делает его эгоистичным. Инстинкт выживания принуждает его искать себе пищу, одежду и кров. Он гонится за комфортом, богатством, благосостоянием и имеет неутолимую страсть собирать все красивые и прятные вещи, что попадаются на его пути. Все это, в сочетании с чувственными, духовными и интеллектуальными стремлениями, направлено на благо его собственного эго. Он хозяин своей жизни, центр, вокруг которого вращается все его материальное добро и ителлектуальные устремления. Однажды он открывает Дело Бога, признает его истину, влюбляется в него, а затем он присовокупляет его, как все прочее, к своей коллекции. Он остается главным действующим лицом, и все его владения , включая Веру, вращаются вокруг него и служат его интересам. Такой человек привязан к благам этого мира, ибо он позволяет своим личным интересам брать верх над интересами Дела и управлять его духовной стороной. Он ставит религию в один ряд с другими своими устремлениями и эгоистично ожидает получить от нее пользу, как ото всего остального своего добра.

С другой стороны истинное отрешение от земного достигается тогда, когда человек делает Дело Бога стержнем своей жизни так, что все его личные и материальные интересы обращаются вокруг его Веры. В этом случае он может получать выгоду из своих материальных владений, не будучи привязанным к ним. И поскольку Дело Бога является главной движущей силой его жизни, он никогда не преступит заповедей Веры. Каждый шаг, делаемый им в обыденной жизни, будет в гармониии с заповедями Бога. Когда человек достигает этого возвышенного состояния, интересы Веры берут верх над его личными интересами. И, когда он поднимается на службу Делу Бога, он готов встретить любые испытания. Такой человек достигает вершин отрешенности.

Отрешение от этого мира часто болезненный процесс и связано с жертвоприношением. Но когда верующий отдает что-то дорогое ему ради Дела Бога, высвобождаются таинственные силы, побуждающие Веру к росту. Отдать свое свободное время, поработать для утверждения Веры на местах, оставить домашние удобства и поехать пионером в чужие страны, пожертвовать состоянием для продвижения дела, быть преследуемым за веру и даже отдать жизнь за нее в конце концов, - все эти жертвы достойны в глазах Бога и без сомнения принесут победу Его Делу, при условии, что привнесенные мотивы чисты и искренни. Это есть основное условие верности и твердости в Завете Бога, - чистота мотивов. Без нее человеческие деяния не приемлемы Господом. Бахаулла свидетельствует этой истине в следующих словах:

О ДЕТИ АДАМА!

СВЯТЫЕ СЛОВА И ЧИСТЫЕ, БОГОУГОДНЫЕ ДЕЛА ВОСХОДЯТ К НЕБЕСАМ СЛАВЫ БОЖЬЕЙ. СТАРАЙТЕСЬ ЖЕ, ДА ОЧИСТЯТСЯ ДЕЛА ВАШИ ОТ ПЫЛИ СЕБЯЛЮБИЯ И ЛИЦЕМЕРИЯ И НАЙДУТ ПРИЕМ ПРЕД ЛИЦЕМ СЛАВНЕЙШЕГО. ИБО БЛИЗОК ЧАС, КОГДА ИСПЫТАТЕЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА В ПРИСУТСТВИИ ГОСПОДА БУДУТ ПРИНИМАТЬ ЛИШЬ СУТЬ ДОБРОДЕТЕЛИ И ЧИСТЫЕ, СВЯТЫЕ ДЕЛА. ВОТ СОЛНЦЕ МУДРОСТИ И СОКРОВЕННАГО СМЫСЛА, СВЕТЯЩЕЕ ИЗ УСТ ВОЛИ БОЖЬЕЙ. БЛАГО ТЕМ, КТО ОБРАЩАЕТСЯ К НЕМУ.(31)

Относительно второго барьера: мы замечаем в Святых Писаниях, что цель сотворения человека состоит в том, чтобы он познавал Бога. Одна из традиций ислама гласит, что в начале Бог был "Скрытым Сокровищем", но возжелал быть открытым и признанным. Для этой цели он и сотворил человека. А теперь человек обнаружил Бога и обратился к Нему. Возвращаясь к короткой обязательной молитве, Которую Бахаулла явил Своим последователям для прочтения каждый день , мы находим:" Я СВИДЕТЕЛЬСТВУЮ, О МОЙ БОЖЕ, ЧТО ТЫ СОТВОРИЛ МЕНЯ, ДАБЫ Я ПОЗНАЛ ТЕБЯ И ПОКЛОНЯЛСЯ ТЕБЕ..."

Человек сотворен, таким образом, служить его Господу и с чистым сердцем поклоняться Ему в надежде обрести Его благоволение. Цель состоит не в том, чтобы он получал вознаграждение за свои поступки. Человеческие деяния достойны похвалы в глазах Бога тогда, когда они совершаются единственно из любви к Нему и ни по какой другой причине. Этому Бахаулла свидетельствует в Китаб-и-Агдас:" СОБЛЮДАЙТЕ ЗАПОВЕДИ МОИ ИЗ ЛЮБВИ К КРАСОТЕ МОЕЙ."(32) В действительности, когда верующий обращается к Явителю Бога с искренней любовью, он не может не отложить в сторону свои личные интересы. Его притяжение к Явителю таково, что он пожертвует всем ради его Господа и не будет искать каких-либо выгод для себя.

Когда поступки человека мотивируются мыслью того, что он может получить награду в следующем мире, тогда появляется привязанность, и встает барьер между ним и Богом. Смысл отрешенности в том, чтобы делать все только ради Бога и не искать воздаяния.

Что касается третьего барьера: в Писаниях Бахауллы содержится много упоминаний о "Царстве имен". Бог в своей сущности превыше каких-либо атрибутов. однако во всех Своих пределах и внутри каждого из Своих миров, духовных и физических, Он являет царство Его атрибутов. Всякая сотворенная вещь являет имена и атрибуты Бога. В мире духовном эти атрибуты явлены с такой интенсивностью, что человеку в этой жизни никогда этого не постичь. Однако в человеческом мире эти атрибуты проявляются внутри "Царства имен" и человек часто привязывается к этим именам.

Во многих Своих Посланиях Бахаулла увещевает Своих последователей не становиться рабами Царства имен. Широко известное исламское речение "Имена исходят с небес" имеет много значений. Вэтом мире каждый из атрибутов Бога облачен каким -либо именем, и каждое такое имя являет характеристики соответствующего атрибута. К примеру, великодушие есть атрибут Бога, который воплощается и в людях. Однако личность, владеющая этим качеством часто начинает гордиться им, и любит, когда ее упоминают, как щедрую и великодушную. Когда его великодушие признается другими людьми, человек счастлив, а если нет, он несчастлив. Это один из видов привязанности к Царству Имен. Хотя этот пример касается имени "великодушие", тоже самое справедливо в отношении всех имен и атрибутов Бога, проявляемых в человеке. Обыкновенно человек приписывает эти атрибуты самому себе скорее, чем Богу, и использует их для раздувания гордыни. К примеру, ученый человек использует атрибут знания для того, чтобы стать знаменитым, и чувствует себя удовлетворенным и приподнятым, когда его имя широко публикуется. Или же есть люди, чьи сердца прыгают от гордости и удовлетворения, когда их упоминают и восхищаются ими. Это примеры привязанности к Царству Имен.

В настоящее время общество оказывает пагубное влияние на человеческую душу. Вместо того, чтобы побудить ее жить жизнью служения и жертвоприношения, оно в высшей степени подвергнуто конкуренции и учит его гордиться своими достижениями. С раннего детства его учат развивать свое эго и искать превосходства над другими, дабы в конечном итоге достигнуть самовозвышения, успеха и власти.

Откровение Бахауллы нацелено на то , чтобы обратить этот процесс вспять. Душа человеческая должна быть украшена добродетелями смирения и покорности с тем, чтобы она могла отрешиться от Царства Имен.

Абдул-Баха, истинный Пример учений Бахауллы, демонстрировал этот вид отрешения Своими поступками. Никогда в течение всей Своей жизни Он не желал возвеличивания Его имени и не искал популярности. К примеру , Он чрезвычайно не любил фотографироваться. Он говорил:"...сниматься - значит возвеличивать свою личность..." В течение первых нескольких дней пребывания в Лондоне Он отказывался фотографироваться. Однако в результате большого давления со стороны газетных репортеров и настойчивых просьб друзей, желавших иметь Его фотографию, Абдул-Баха согласился, чтобы доставить им удовольствие.

Возвышенные титулы, возложенные на Него Бахауллой, указывают на высокое положение Абдул-Баха. Однако Он никогда не пользовался ими. Вместо этого после Вознесения Бахауллы Он принял титул Абдул - Баха,(Слуга Баха), и побуждал верующих называть Его только этим именем. Честное служение у порога Бахауллы было всем, что Он ценил. Вот некоторые из Его высказываний, где Он описывает с полнейшим смирением реальность Своего положения:

МОЕ ИМЯ АБДУЛ-БАХА. МОЕ ЗВАНИЕ АБДУЛ-БАХА. МОЯ РЕАЛЬНОСТЬ АБДУЛ-БАХА. МОЯ ХВАЛА АБДУЛ-БАХА. ПОКЛОНЕНИЕ БЛАГОСЛОВЕННОМУ СОВЕРШЕНСТВУ - МОЙ ДОСТОХВАЛЬНЫЙ, СИЯЮЩИЙ ВЕНЕЦ, А СЛУЖЕНИЕ ВСЕМУ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ - МОЯ ВЕЧНАЯ РЕЛИГИЯ... НИКАКОГО ДРУГОГО ИМЕНИ, ТИТУЛА, УПОМИНАНИЯ ИЛИ ПОХВАЛЫ НЕ ИМЕЮ И НИКОГДА НЕ БУДУ ИМЕТЬ Я, КРОМЕ АБДУЛ-БАХА. ЭТО МОЕ ГОРЯЧЕЕ ЖЕЛАНИЕ. ЭТО МОЕ ВЕЛИЧАЙШЕЕ СТРЕМЛЕНИЕ. ЭТО МОЯ ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ И СЛАВА. (33)

Одной из отличительных черт, находящегося в самом начале своего развития мирового порядка Бахауллы, является то , что он не привечает эгоистов. Бахаулла возложил властные функции на его институты, местные ли, национальные либо международные, но люди, которые удостоились служить в них, лишены какой-либо власти. В отличие от людей, добившихся в сегодняшнем мире власти и стремящихся к славе и популярности, члены институтов Бахаи могут являть лишь смирение и самоуничижение, если они хотят оставаться верными Бахаулле. Те, кому не удалось из-за незрелости или недостатка веры жить согласно этим меркам, в действительности привязаны к Царству Имен и лишают себя Божьих щедрот в сей век.

Устранить привязанность к Царству Имен может оказаться самой трудной задачей для бахаи и борьба может в дейсвительности продлиться всю жизнь. Как только человек понимает, что его достоинства по сути своей принадлежат не ему, но скорее являют атрибуты Бога, тогда он освобождается от Царства Имен и обретает истинное смирение. На мир бытия такой человек, как тень, отбрасывает божественные совершенства. Это есть высочайшее положение, предназначенное Богом для чело

века. В той степени, в коей верующий преуспеет в отчуждении от себя этих трех форм привязанности, будет он в состоянии исполнить свою роль в Божьем Завете.

Для достижений сей высокой цели человеку нужно признать положение Бахауллы, как Явителя Бога нынешней эпохи, а затем соблюдать Его заповеди с ясным взором, зрелым умом и молитвенным состоянием. Этого можно достигнуть путем углубления своих знаний о Вере и служения Его Делу. Именно тогда сердце станет восприемником знания Бога и достигнет несомненности в своей Вере. Именно тогда послушание учениям Веры становится чистодсердечным, а человек начинает постигать Божьи заповеди и приходит к пониманию их мудрости, превосходства и необходимости. Тогда его мысли, чаяния, устремления, слова и поступки, - все будут в гармонии с Заветом Бога. И именно тогда его душа приобщится духовных качеств и добродетелей. Это высший итог послушания Завету, который позволит душе развиваться в духовных мирах Бога.

.
ЧАСТЬ I
БОЛЬШОЙ ЗАВЕТ
"ТОТ, КОГО ЯВИТ ГОСПОДЬ"
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ЗАВЕТ БАБА

Баб был независимым Явителем Бога, возвестившим Цикл Баби. Во многих своих писаниях Шоги Эффенди, Хранитель Веры Бахаи, превозносит положение Баба и дает пространное описание Его Миссии. Вот короткий отрывок из (его книги) "Бог проходит рядом":

Баб, провозглашенный Бахауллой, как "Сущность Сущностей", "Море Морей", "Средостение, вокруг Которого обращаются реальности Пророков и Посланников", "из Которого Бог повелел произойти знанию всего, что было и что будет", Чье "положение превосходит положение всех Пророков", и Чье "Откровение превосходит постижение и понимание всех их избранников", (Баб) возвестил Свое Послание и исполнил Свою миссию. Он, Кто был по словам Абдул-Баха "Утром Истины" и "Предвестником Величайшего Света", Чье пришествие одновременно означает окончание "Пророческого Цикла" и начало "Цикла Исполнения", в одно и тоже время изгнал Своим Откровением ночные тени, сгустившиеся над Его страной и провозгласил неминуемый восход того Несравненного Светила, Чье сияние должно было заключить в себя все человечество. Он, провозглашенный Им Самим, как "Первичное Средоточие, породившее все сотворенное","один из поддерживающих столпов Первичного Слова Бога", "Мистический Храм", "Великое Правозвестие", "Пламя небесного Света, полыхавшего на Синае", "Поминовение Господне", относительно Которого "с каждым Пророком был заключен отдельный Завет", Своим приходом исполнил обетование всех эпох и возгласил осуществление всех Откровений.(1)

Баб держал в своих дланях скипетр независимого Явителя Бога. Одним движением Своего пера Он отменил законы Ислама, почитавшиеся самым священным и нерушимым наследством, завещанным Пророком Мухаммадом Его последователям. Никто, за исключением Явителей Божьих, не имеет власти отменять законы предыдущего Цикла, и Баб это сделал. Вместо них Он сформулировал новые законы, которым был уготован короткий век, и на чье место должны были встать законы Бахауллы. Он, таким образом, основал независимую религию, распространившуюся по Персии с такой быстротой и динамизмом, что она революционизировала жизни великого множества людей в этой стране.

Но Миссия Баба носила двойной характер. Он был также предвестником Верховного Явителя Бога, Которого Он назвал, как "Тот, Кого явит Господь". Однако нужно помнить следующий комментарий Шоги Эффенди:

На самом деле величие Баба состоит в первую очередь не в том, что Он был божественно назначенным Предтечей столь возвышенного Откровения, но скорее в том, что Он был наделен могуществом, свойственным вершителю отдельного религиозного Цикла и в том, что Он держал в Своих дланях с силой, доселе невиданной у других Посланников, скипетр независимого Пророка. (2)

И действительно, Миссия Баба была уникальной. Нигде в истории религии не находим мы два независимых Откровения, следующих друг за другом с такой быстротой. Всего девять лет разделяют даты рождения этих двух Откровений. Два Явителя были современниками: Баб был двумя годами моложе Бахауллы. Они являлись уроженцами одной страны, говорили на одном языке, исповедывали одну и туже религию, следовали одним и темже общепринятым традициям, но жили, разделенные пятью сотнями миль, и никогда не встречались друг с другом. В действительности существует Послание Бахауллы, адресованное Варке, одному из Его великих апостолов, изложенное словами Его секретаря Мирзы Ага Джана, в котором утверждается, что Баб достиг личного присутствия Бахауллы.(3) Однако Абдул-Баха заявил, что Они никогда не встречались. Поскольку Он уполномоченный Толкователь Писаний Бахауллы, мы принимаем утверждение Абдул-Баха, что Баб не достигал личного присутствия Бахауллы.

В Послании, адресованном Шейху Казим-и-Самандару (4), Бахаулла говорит, что однажды Он явил некие слова, адресованные Бабу, слова, прояснившие все Святые Книги Бога. Прочитав их, Баб был столь вознесен дуновением божественного Откровения, что все Его существо воспарило в небеса близости к Бахаулле, и Он решил предстать пред лицем Своего Господа. Явленные слова столь окрылили Его, что это невозможно было описать ни пером , ни языком. Бахаулла утверждает, что этот эпизод не был обнародован в целях защиты Веры.

Уникальность Миссии Баба в истории религии состоит в том, что Он стоит между двумя религиозными циклами. Своим пришествием Он завершил с одной стороны ,,Пророческий Цикл", начинающийся с Адама, как первого Явителя Бога в писанной истории, и завершающийся Произволением Ислама, а с другой Он открывает "Цикл Исполнения", чья продолжительность, согласно Писаниям Бахауллы и Абдул-Баха, будет по меньшей мере пять тысяч веков.

Важно отметить, что миссией всех Явителей Бога в Пророческом Цикле, до и включая Мухаммада, было воспророчествовать пришествие Дня Бога. Посему они и включены в "Пророческий Цикл". Мухаммад был последним из них и потому наречен "Печатью Пророков". С другой стороны из Правозвестия Бахауллы становится ясным, что Он не Пророк из категории тех, кто пророчествует, но Он занимает положение Верховного Явителя Бога, Кто начинает "Цикл Исполнения" и провозглашает День Бога, чей приход с такой ясностью был предсказан всеми Пророками, бывшими до Него.

Когда мы обозреваем Пастырство Баба, длившееся немногим более шести лет, мы замечаем, что самая значительная часть Его Писаний посвящена утверждению могучего завета с Его последователями относительно Откровения "Того, Кого явит Бог", - Бахауллы. И действительно ни один Явитель Бога до Него не посвещал такую большую часть Своего Откровения теме Завета. Когда мы внимательно изучаем Баян, мы замечаем, что практически на каждой странице этой Книги присутствует упоминание "Того, Кого явит Бог", определяющие некоторые аспекты Его Откровения, но всегда превознося Его положение и упоминая Его Имя с таким благоговением, которое поражает воображение. Баб упомянул "Того, Кого явит Бог" в персидском Баяне более трехсот раз и в арабском Баяне более семидесяти. Присутствуют также ссылки на него без Его Имени. В нескольких случаях Он называет "Того, Кого явит Бог" именем Бахаулла.

Возвещение Откровения "Того ,Кого явит Бог" не ограничивается Баяном. В великом множестве Своих Писаний Баб обращал внимание бабидов на это грандиозное Откровение, долженствующее последовать за Ним, утверждал прочный завет с ними и направлял все силы Своего Откровения на духовное обогащение общины Баби с целью взрастить новое племя людей, достойное достичь присутствия "Того, Кого явитБог", признать Его положение и принять Его Дело.

Провозглашенные Им законы, некоторые из них очень суровые, нужны были для того, чтобы встряхнуть от летаргического сна народ Персии в целом и возжечь пламя новой и динамичной Веры в Его последователях в частности. В прошлых Циклах для энергии ,сокрытой в Божьем Откровении, требовалось около тысячи лет, дабы она полностью высвободилась и постепенно распространилась внутри человеческого общества. В Цикле Баба, однако, энергия Его могучего Откровения должна была высвободиться за очень короткий промежуток времени. Потоиу все связанное с Его Верой, Его законами, Его учениями, публичными выступлениями, с Его Пастырством, Его личной жизнью и Его мученичеством - все характеризовалось динамизмом и силой, невиданными в анналах прошлых религий, и что оказывало самое могучее и будоражещее влияние равно на друзей и врагов.

Законы Баяна провозглашались ради "Того, Кого явит Бог". Целью Баба в раскрытии Им законов своего Откровения было сформировать души Его последователей и их поведение таким образом, чтобы они стали достойны принять Дело Бахауллы. В Китаб-и-Асма, одном из своих знаменитых Писаний, Он являет эти наводящие на размышление слова:

Если бы не Его (Того, Кого явит Бог) присутствие среди сих людей, Мы бы не предписали ни одного закона и не наложили бы никаких запретов. Единственно с целью прославления Его Имени и возвеличивания Его Дела провозгласили Мы некоторые законы по Нашему повелению и запретили деяния Нам отвратные, дабы в час Его явительства вы могли бы достичь через Него благорасположения Господа и отвернулись от того, что Ему ненавистно. (5)

Завет, который Баб заключил со Своими последователями относительно "Того, Кого явит Бог", был тверд и непререкаем. Его проиход был безусловен и верен, как полуденное солнце. Еще в первые дни Своего Откровения в Ширазе Он отправил Муллу Хусейна, первого уверовавшего в Баба, в Тегеран с единственной целью отыскать и установить контакт с "Тем, Кого явит Бог", Кто был Источником Откровения Баба, предметом Его поклонения и Тем, на Чьей тропе Он страстно желал положить Свою жизнь. Набил-и-Азам, широко известный историк Бахаи, рассказывает следующее:

Мулле Хусейну по мере приближения часа Своего отъезда Баб адресовал такие слова:"Не печалься о том, что не ты был избран сопровождать Меня в Моем паломничестве в Хиджаз. Вместо этого Я направляюю твои стопы в такой город, который заключает в себе Тайну такой надмирной святости, с которой не сравнятся ни Хиджаз, ни Шираз". (6)

История муллы Хусейна, старавшегося отыскать след своего Возлюбленного в Тегеране полна очарования. Рукою провидения он вступил в тесный контакт с неким Муллой Мухаммадом, ощутившего на себе громадную притягательную силу Муллы Хусейна и Послания Баба. История, записанная словами этого Муллы Мухаммада в "Предвестниках зари" следующая:

"Как твое имя и из какого ты города?" "Мое имя ", ответил я, "Мулла Мухаммад, а фамилия Муаллим. Мой дом в Нуре, в провинции Мазиндаран." "Скажи мне," расспрашивал далее Мулла Хусейн, "Есть ли сейчас в семье покойного Мирзы Бузурга-и-Нури, столь известного своим характером, обаянием, художественными и интеллектуальными дарованиями, кто-нибудь, кто был бы достоин поддержать высокие традиции этого знаменитого дома?" "Да," ответил я, "Одного из его живущих сыновей отличают те самые черты, что были присущи Его отцу. Своей добродетельной жизнью, большими дарованиями, добронравием и свободомыслием Он показал Себя благородным потомком благородного отца." "Чем Он занимается?" спросил он меня. "Он ободряет безутешных и кормит голодных," ответил я. "Какой у Него чин и положение?" "Никакого," сказал я, "Кроме того, что Он друг нищих и странников." "Как Его имя?" "Хусейн-Али" "Какой из шрифтов Его отца Им более всего любим?" "Он предпочитает шикастих-насталик." "Как Он проводит Свое время?" "Он бродит по лесам и наслаждается красотами деревни." "Сколько Ему лет?" "Двадцать восемь." Усердие, с которым Мулла Хусейн расспрашивал меня и удовлетворение, которое он получал от каждого моего ответа, чрезвычайно меня удивили. Обратившись ко мне лицом , лучащимся удовольствием и радостью, он снова спросил: "Я полагаю ты часто с ним видишься?" "Я частый гость в его доме", ответил я. "Не передашь ли ты", сказал он, "В Его руки дар от меня?" "Разумеется,"- был мой ответ. Он затем передал мне свиток, завернутый в кусок материи, и попросил меня вручить его Ему на рассвете следующего дня. "Если Он соблаговолит ответить", добавил он, "Не будешь ли ты добр передать мне его?" Я получил от него свиток и на заре отправился исполнить его желание.

Когда я подходил к дому Бахауллы я признал Его брата Мирзу Мусу, стоящего у ворот, которому я и сообщил цель своего визита. Он прошел внутрь дома и вскоре появился с удовлетворительным ответом. Я вошел в Его происутствие и передал свиток Мирзе Мусе, который положил его перед Бахауллой. Он приказал нам обоим сесть. Развернув свиток, Он просмотрел его содержание и стал читать вслух некоторые отрывки. Я сидел, зачарованный звуком Его голоса и сладостью его мелодии. Он прочитал одну страницу свитка, когда , обратившись к брату ,Он сказал: "Муса, что ты скажешь? Воистину, говорю Я. тот кто верит в Коран и признает его Божественное происхождение и однако помедлит хоть на одно мгновение признать, что эти волнующие душу слова наделены тем же возрождающим могуществом, тот наверняка ошибается в своем суждении и далеко заблудился от тропы справедливости." Более Он ничего не сказал. Расставаясь со мной, Он велел мне вручить Мулле Хусейну в качестве подарка от Него головку русского сахара и упаковку чая, и передать ему выражения Его признательности и любви.

Я поднялся и преисполненый радостью поспешил обратно к Мулле Хусейну, доставив ему подарок и устный ответ Бахауллы. С какой радостью и восторгом принял он их от меня! Силу его чувств не описать словами. Он вскочил на ноги, склонил главу, принимая подарок, и крепко поцеловал его. Затем он взял мое лицо в свои руки, поцеловал мне глаза и сказал: "Мой горячо возлюбленный друг! Я молюсь за то, что также как ты обрадовал мое сердце, Господь наделил тебя вечным счастьем и наполнил твое сердце неиссякаемой радостью." Поведение Муллы Хусейна поразило меня. "Что могло бы быть," думал я про себя, "Природой связи, соединяющей эти две души? Что возожгло такую горячую привязанность в их сердцах? Почему Мулла Хусейн, в чьих глазах помпа и царские церемонии были сущим пустяком, проявил такую радость пред столь незначительным даром из рук Бахауллы?" Я был поставлен в тупик и не мог разгадать эту тайну.

Несколькими днями позже Мулла Хусейн отправился в Курасан. Перед расставанием он мне сказал: "Не говори никому, что ты слышал и чему был свидетелем. Пусть это будет секрктом , спрятанным в твоей груди. Не раскрывай никому Его имени, ибо те , кто завидует Его положению, поднимутся , дабы причинить Ему вред. В минуты размышления молись, чтобы Всемогущий защитил Его, чтобы через Него Он мог возвысить униженного, обогатить бедного и спасти падшего. Тайна сия сокрыта от наших глаз. Наша же обязанность возвестить о Новом Дне и провозгласить это Божественное Послание всем людям. Многие души прольют кровь свою на сей стезе в этом городе. Эта кровь напоит Древо Бога, даст ему расцвести и раскинуться надо всем человечеством." (7)

Баб велел Мулле Хусейну отправить Ему письмо и сообщить Ему о той великой Тайне, которую он должен был обнаружить в Тегеране. Это письмо прибыло вечером накануне 10 октября 1844 года, когда присутствовал Куддус, с которым Баб поделился некоторыми из его отрывков. Набил-и-Азам так продолжает эту историю:

Он послал это письмо через Язд с надежным компаньоном дяди Баба по матери, который в то время жил в Табасе. Это письмо достигло Баба вечером накануне двадцать седьмого числа месяца Рамадан. Ночь накануне этого дня высоко почитается всеми сектами Ислама, некоторые считают ее по святости не уступающей Лайлатул-Кадр, ночи , которая по слову Корана "превосходит тысячу месяцев".Единственным спутником Баба в ночь, когда Он получил письмо, был Куддус, с которым Он поделился некоторыми отрывками.

Я слышал , как Мирза Ахмад рассказывал следующее: "Сам дядя Баба по матери описал мне обстоятельства, сопутствовавшие получению Бабом письма Муллы Хусейна: "В ту ночь я видел на лицах Баба и Куддуса выражение такого веселья и радости, какого я не в силах описать. В те дни я часто слышал, как Баб с восторгом повторял: "Как чудесно, как необыкновенно чудесно то, что произошло между месяцами Джамади и Раджаб!" Читая послание, адресованное Ему Муллой Хусейном, Он поворачивался к Куддусу и, показывая ему некоторые отрывки, объяснял причину Его радости и удивления. Я, со своей стороны, совершенно не понимал природу этих объяснений."

Мирза Ахмад , на которого рассказанный случай произвел глубокое впечатление, решил разгадать его тайну. "Только повстречав Муллу Хусейна в Ширазе," сказал он мне, ""Был я в состоянии удовлетворить свое любопытство. Когда я повторил ему историю, переданную дядей Баба, он улыбнулся и сказал, что очень хорошо помнит, что между месяцами Джамади и Раджаб он был в Тегеране. Он ничего более не объяснил, удовлетворившись этим коротким замечанием. Однако этого было достаточно, чтобы убедить меня в том, что в городе Тегеране сокрыто Таинство, которое, будучи явлено миру, принесло бы несказанную радость сердцам и Баба, и Куддуса." (8)

История того, как Бахаулла сразу же признал истину Послания Баба, прочитав всего несколько строк Его недавно явленных Писаний, может привести некоторых к ошибочному заключению, что у Бахауллы не было предварительного знания Откровения Баба, и Он обратился в веру, прочитав одну страницу этого исторического свитка. Такое суждение противоречит многочисленным заявлениям Баба и Бахауллы. Ибо Баб показал с великой ясностью в Своих Писаниях, что каждое слово, явленное Им, имеет своим происхождением "Того, Кого явит Бог", чье положение превыше всякого описания. Духовная связь Божественного Откровения уже существовала между ними. Недостающей оставалась только физическая связь , и это было достигнуто визитом Муллы Хусейна. В Персидском Баяне Баб утверждает:

Узнай с достоверностью, что каждая буква явлена в Баяне с единственной целью пробудить покорность Тому, Кого явит Бог, ибо это Он, Кто явил Баян до Своего собственного явления. (9)

В Писаниях Баба множество высказываний, сходных с этим. Бахаулла также упоминает Откровение Баба, как "Мое собственное предыдущее Откровение". Из прочтения Писаний Баба с очевидностью становится ясным. что Его связь с Бахауллой, Которого Он назвал, как "Того, Кого явит Бог,"была сродни отношению Христа с "Небесным Отцом", который по свидетельству Евангелия был Источником Откровения Христа.

Положение Бахауллы - Верховный Явитель Бога, от Которого идет начало всемирного Цикла. Его Откровение - Откровение Самого Небесного Отца. Для того, чтобы понять эту истину следует обратиться к многочисленным ссылкам Святых Писаний, утверждающих, что Бог в Его Сути непознаваем и вознесен превыше всякой связи со Своим творением. Бахаулла заявляет, что даже Пророки Бога не имеют знания о Его внутренней реальности, Его сущности. Говоря о Боге, Бахаулла объясняет:

С незапамятных времен Он, Божественное Существо, сокрыт завесой в неисповедимом святилище Своей возвышенной Личности и вовеки веков будут окутан непроницаемой тайной Его непостижимой Сущности... Десять тысяч Пророков, каждый из коих Моисей, поражены громом но Синае их устремлений, когда раздается Его запрещающий глас: "Ты никогда не узришь Меня!"; несметное множество Посланников, из коих каждый величием подобен Иисусу, поднялись в замешательстве со своих небесных престолов, внимая запрету: "Сущности Моей ты никогда не постигнешь!" (10)

И далее, причащаясь Богу, Бахаулла возвещает:

Как трудно для меня, ничтожного, попытаться измерить святые глубины Твоего знания! Сколь бесплодны мои усилия узреть величие могущества, присущее твоему сотворению - откровению Твоей творческой силы! (11)

В другой молитве Бахаулла ясно свидетельствует Своей неспособности познать Сущность Бога или иметь к ней какой-либо доступ.

Я клянусь Твоей Красотой, О Царь вечности, восседающий на Своем преславном Троне! Он (Бахаулла), Кто есть Исток Твоих знаков и Явитель Твоих ясных знамений, несмотря на глубину Своей мудрости и широту Своих познаний, признал Свое бессилие постичь малейшее из Твоих речений, в их связи с Твоим возвышенным Пером - сколь много более Он не способен постичь природу Твоей всеславной Личности и Твоей наивозвышенной Сути! (12)

Хотя Бог в Его Сути недоступен Своим Пророкам, Он являет Себя Им посредством Его Царства Откровения или Его Величайшего Духа. Именно этот "Величайший Дух Бога" упоминался Пророками Израиля, как Небесный Отец, Которого Христос назвал Источником Его Откровения. Бахаулла говорит в Сурий -и- Хайкаль:

Сам Святой Дух был призван к бытию посредством единственной буквы явленной сим Величайшим Духом, если вы из тех, кто разумеет. (13)

Святой Дух обычно связывают с Явителями Бога. Именно Святой Дух воодушевлял их всех, и Сам Святой Дух был произведен посредством "Величайшего Духа", упоминаемого также, как "Первичная Воля." От Него произошло все творение и посылались все Откровения. Сей "Величайший Дух", существовавший вечно, и который будет существовать вечно, никогда не являлся человеку напрямую. Он был "Сокрытым Таинством" и "Драгоценным Символом" вплоть до Откровения Бахауллы. Ибо впервые на этой планете этот "Величайший Дух Бога", бывший явителем всех прошлых Откровений, напрямую явил Себя Бахаулле. Посему каждое произнесенное Им слово и совершенный поступок исходят не от Него лично, но все служат проявлениями сего Великого Духа. Именно по этой причине все ссылки на Бахауллу не являются ссылками на человеческое существо, но скорее на "Величайшего Духа Бога", явленного через Него. С другой стороны, Его человеческая сущность столь тесно сплетена с силами Его Откровения, что отделить ее от них невозможно. Человеческое и духовное столь тесно (в Нем) связаны, что позволили Ему сообщить Его великое Откровение человечеству.

Когда человек начинает понимать, что впервые в сии дни "Величайший Дух Бога", Явитель всех религиозных Откровений, напрямую явил Себя человеку через Бахауллу, тогда он будет в состоянии постичь некоторые из следующих Его высказываний, превозносящих величие Его Откровения:

Глас Сына Человеческого звенит в священной долине: "Здесь Я, здесь Я, О Господи мой Боже!"... В то время как Неопалимая Купина восклицает: "Узрите, Желанный мира явлен в Его чудесной славе! Отец пришел." (14)

Воззови к Сиону, о Кармель, и возгласи радостную весть: "Пришел Тот, Кто был сокрыт от смертных глаз! Явлено Его всепобеждающее могущество; открыто Его всезаключающее великолепие"(15)

Истинно говорю Я! Никто еще не постиг корня сего Дела. Каждому надлежит в сей день смотреть глазами Бога и внимать Его ушами. Тот, кто будет смотреть на Меня глазами отличными от Моих, никогда не узнает Меня. Никто из Явителей прошлого, за вычетом определенной меры, не мог до конца постигнуть суть этого Откровения. (16)

Цель, подлежащая во всем творении, есть откровение этого самого блистательного, наисвященного Дня, известного как День Божий в Его Книгах и Писаниях, - День, который желали узреть все Пророки, Избранники и святые. (17)

Каждый Пророк возвестил о пришествии этого Дня, и каждый Посланник стенал в своем горячем стремлении узреть сие Откровение, - которое не успело еще явиться, как все творение вскричало, говоря: "Земля принадлежит Богу, Наивозвышенному , Величайшему." (18)

Душа каждого Пророка Бога, каждого Божественного Посланника жаждала этого чедесного Дня. Все различные племена земные также стремились достичь его. (19)

Будте справедливы, о вы, народы мира: уместно ли вам сомневаться во владычестве Того, Чьего присутствия стремился достичь "Тот, Кто разговаривал с Богом" (Моисей), красоту Чьего лика горел желанием узреть "Возлюбленный Бога" (Мухаммад), могуществом Чьей любви "Дух Бога" (Иисус) вознесся на небо, ради Кого "Первичная Точка" (Баб) отдал свою жизнь. (20)

Это Он. Кто в Ветхом Завете был назван Иегова, Кто в Евангелии именовался Духом Истины, а в Коране возглашался, как Великое Правозвестие... Если бы не Он, ни один Божественный Посланец не был бы облачен одеянием пророчества и не были бы явлены Святые Писания. (21)

Ничего нельзя узреть в Моем храме, кроме Храма Бога, и Моя красота - Его Красота, Мое бытие - Его Бытие, Моя личность - Его Личность, Мое движение - Его Движение, Моя милость - Его Милость, и Мое перо - лишь Его Перо, Могучего, Всехвального. Нет в Моей душе ничего, кроме Истины, и ничего нельзя увидеть во Мне, кроме Бога... Сам Святой Дух был призван к бытию посредством единственной буквы, явленной сим Величайшим Духом, если вы из тех, кто разумеет. (22)

Важно отметить, что Явители Бога имеют две стороны, - человеческую и божественную. Все эти качества и имена относятся не к человеческой стороне Бахауллы, но к Его божественной стороне, к Духу Бога, двигавшего Им, и чьим Глашатаем Он был.

Для человека с его ограниченными возможностями невозможно измерить таинства Божественного Откровения. Даже те, кто принял Дело Бахауллы, поражены огромностью Его Миссии и возвышенной природой Его Откровения. Только Избранники Божии, наделенные божественным могуществом, могут претендовать на понимание грандиозного положения Бахауллы. Поэтому давайте обратимся к Писаниям Баба, бывшего Самим Явителем Бога для того, чтобы правильно оценить величие Откровения Бахауллы:

Из всех похвал, кои Я воздал Тому, кто придет после Меня, наибольшее это, Мое письменное признание, что Мои слова не в силах подобающим образом описать Его и никакие ссылки на Него в Моей Книге, Баяне, не могут воздать должное Его Делу. (23)

Баб со всей ясностью заявлял своим последователям, что Его Откровение полностью зависимо от "Того, Кого явит Бог", ичто Он лишь слуга у Его порога. В Кайюмул-Асма, Своей первой книге, Баб причащается Бахаулле в таких словах:

Из ничего, О великий и всемогущий Учитель, Тты Своей небесной силой создал Меня и и поднял Меня возвестить сие Откровение. Лишь на Тебя надежда Моя; и лишь к Твоей воле стремлюсь Я. (24)

И в той же Книге Он жаждет мученичества на тропе Бахауллы, Которого Он называет "Следом Бога."

... О Ты, След Бога! Я целиком принес себя в жертву ради Тебя; я принял хулу ради Тебя и не стремился ни к чему, кроме мученичества на тропе Твоей любви. Достаточным свидетелем мне Бог, Возвышенный, Защитник, Предвечный. (25)

В Скрижали, которую Баб адресовал "Тому, Кого явит Бог", Он пишет:

Сие есть послание от сего смиренного слуги Всеславному Господу - Тому, Кто был искони и явит Себя после. Воистину, Он Явнейший, Всемогущий. (26)

В Писаниях Баба много отрывков, в которых Он утверждает, что Он будет первым, кто признает Дело "Того, Кого явит Бог" и склонится перед Ним, как смиренный слуга. Мы процитируем несколько примеров:

Если бы Он появился в этот самый момент, Я был бы первым, кто восхвалил бы Его, и первым, кто поклонился бы Ему. (27)

"Я, воистину верующий в Него и в Его Веру, и в Его Книгу, и в Его Свидетельства, и в Его Пути, и во все, что исходит от Него. Слава Моя в родстве с Ним, и Я горжусь своей Верой в Него." И также Он речет: "О собрание Баяна и все, кто есть в нем! Признайте пределы, наложенные на вас, ибо Тот, Кто есть Средоточие Баяна уверовал в Того, Кого явит Бог, еще до сотворения всех вещей. В этом, воистину, слава Моя перед всеми, сущими в царствах неба и земли". (28)

"Весь Баян лишь один лист среди листьев Его рая." И также Он говорит: "Я первый, кто склоняется пред ним и гордится своим родством с Ним." (29)

Обозревая Писания Баба, мы сталкиваемся с несметным числом отрывков, в которых Он прославляет положение "Того, Кого явит Бог" с такой силой, что поражаешься блистательности Его слов, когда Он определяет Его, как воплощенное Божество. Перед тем, как процитировать несколько таких отрывков, важно вспомнить разъяснения на предыдущих страницах относительно положения Бахауллы, ибо можно ошибочно принять Его за Внутреннюю Реальность, Сущность Бога. Такой вывод равносилен святотатству. Шоги Эффенди прояснил этот момент, когда писал:

Размышляя о вышеприведенных отрывках относительно природы Откровения Бахуллы, пусть никто не ошибается в его характере и не толкует неправильно намерение его Автора. Следует также правильно относится к божественности, характерной для столь великого Создания и к полному воплощению в Нем имен и качеств Бога. Человеческий храм, содеянный носителем столь могучего Откровения, всегда следует считать, если мы хотим оставаться верными доктринам нашей Веры, совершенно отличным от того "сокровенного Духа Духов" и "вечной Сущности Сущностей," - от того незримого, однако разумного Бога, Который, как бы мы не превозносили божественность Его Явителей на земле, ни в коем случае не может воплотить Свою бесконечную, непознаваемую, непорочную и всезаключающую Реальность в конкретных и ограниченных пределах смертного существа.В действительности Бог, который мог бы так воплотить Свою реальность, в свете учений Бахауллы, тут же перестал бы быть Богом. (30)

Далее следуют речения Баба, взятые из Его различных Писаний, где Он превозносит личность "Того, Кого явит Бог." В Персидском Баяне Баб говорит, что "Тот, Кого явит Бог", как Глашатай Бога провозгласит:

Воистину, воистину Я есмь Бог, нет иного Бога, кроме меня; истинно, все, кроме Меня суть Мои создания. Скажи: О Мои создания, лишь Меня одного, посему, вы должны бояться. (31)

И снова:

Он истинно есть Тот, Кто при всех условиях провозглашает: "Я, воистину, есмь Бог". (32)

Слава Того, Кого явит Бог неизмеримо выше любой другой славы, а Его величие превыше любого другого величия.. Его красота превосходит все другие воплощения красоты, а Его великолепие неизмеримо выше всех других проявлений великолепия. Всякий свет бледнеет пред сиянием Его света, и любой другой представитель милосердия клонится долу перед дарами Его милосердия. Всякое совершенство есть ничто перед лицем Его законченного совершенства, и любое другое проявление силы есть как ничто перед Его абсолютной силой. Его имена превыше любых иных имен, Его благоволение стоит впереди любого другого выражения благоволения. Величие Его восторга превыше границ любого другого символа восторга. Великолепие Его лика оставляет позади любой другой лик. Его божественное сокрытие гораздо глубже любого другого сокрытия. Величие Его положения неизмеримо выше любого другого величия. Его милостивое расположение не имеет себе равных среди любых других свидетельств расположения. Его могущество превосходит всякое могущество. Его владычество нерушимо пред лицом любого другого владычества. Его небесный удел освящен превыше любого другого удела. Его знание заключает всякую сотворенную вещь, и Его совершенная власть распространяется надо всем сотворенным. (33)

Баб свидетельствует далее:

Клянусь святой Сущностью Божьей, что всякая истинная хвала и деяние, принесенные Богу, есть не что иное, как хвала и деяние, принесенные Тому, Кого явит Бог.

Не обманывайте сами себя, считая себя добродетельными за ради Бога в то время, когда вы ими не являетесь. Ибо если бы вы совершали такие деяния ради Бога, вы совершали бы их ради Того, Кого явитБог, и славили бы Его Имя. (34)

И снова:

"Если бы Он сделал каждого (живущего) на земле Пророком, все, воистину, считались бы Пророками в глазах Бога". И также Он говорит: "В день откровения Того, Кого явит Бог, все будут равны перед Ним. Кому бы Он ни повелел быть Пророком, тот воистину был Пророк от начала, что не имеет начала, и таковым пребудет до конца, что не имеет конца, поскольку сие есть деяние Бога. И кого бы Он ни сделал Наместником, тот пребудет Наместником во всех мирах, потому что сие есть деяние Бога. Ибо воля Бога не может явиться иначе, кроме как через Его волю, и желание Бога может быть явлено только через Его желание. (35)

Уже было сказано на предыдущих страницах, что человек и даже Пророки Божии не имеют доступа ко Внутренней Реальности Бога - Его Сущности. Со времен вечности все Откровения и Его творение были призваны к бытию посредством Его "Величайшего Духа," который впервые был явлен на этой планете через Бахауллу, как "Того, Кого явит Бог." Баб на следующих страницах подтверждает, что человек в его попытках восхвалить и поклониться Богу может достигнуть лишь "Того,Кого явит Бог," воплощения этого "Величайшего Духа."

Скажи, Тот Кого явит Бог, истинно Первичная Завеса Бога. Выше этой завесы вы не найдете ничего, кроме Бога, в то время как под ней вы различите все. исходящее от Господа. Он есть Незримый, Недостижимый, Наивозвышенный, Наивозлюбленный, Если вы ищете Бога, то надлежит вам искать Того, Кого явит Бог... (36)

И сходным образом Он говорит:

От начала, что не имеет начала, все люди склонялись , благоговея, перед Тем, Кого явит Бог и будут продолжать это делать до конца, что не имеет конца. Как странно тогда, что во время Его появления вы поклонялись днем и ночью тому, чему указал вам Средоточие Баяна, и все же не смогли поклониться Тому, Кого явитБог. (37)

В Персидском Баяне Баб утверждает (38) , что достижение присутствия Бога, как обещано в Святых Книгах, будет ни чем иным, как достижением присутствия "Того,Кого явит Бог", ибо у человека нет доступа к Сущности Бога.

В другом отрывке (39) Он упоминает Бахауллу по имени и категорически заявляет, что Он есть "Первичная Воля" Бога. В нескольких других случаях Баб относится к Бахаулле по имени. В знаменитом отрывке из Персидского Баяна Он заявляет:

Благо тому, кто устремляет свой взор на Порядок Бахауллы и благодарит своего Господа. Ибо Он конечно будет явлен. Бог , воистину, нерушимо повелел сие в Баяне. (40)

В Китаб-и-Пандж-Шан Баб ясно определяет Бахауллу, как "Того, Кого явит Бог." Он спрашивает: "Знаете вы Бахауллу или нет? Ибо Он есть слава Того, Кого явит Бог." (41)

Известно. что Бахаулла принял титул "Баха" на Конференции в Бадаште, титул, позже утвержденный Бабом. Он принадлежал исключительно Ему, и никто другой среди последователей Баба не был известен под этим титулом. Глубоко символичнео, что еще до этой конференции Баб уже явил Персидский Баян, где Он связывает имя Бахауллы с "Тем, Кого явит Бог." Баб рассматривал Свое собственное Откровение, как дар "Тому, Кого явитБог". Вот некоторые Его высказывания о Баяне, Матери-Книге Откровения Баби:

Не закрывайтесь подобно завесой от Господа после того, как Он явит Себя. Ибо все, что было возвышено в Баяне подобно кольцу на Моей руке, но Сам Я, воистину, лишь кольцо на руке Того, Кого явит Бог - да восславлено будет Его поминовение! Он поворачивает его, как Ему угодно, ради того, что Ему угодно и через то, что Ему угодно. Он, воистину, Помощник в Опасности, Высочайший. (42)

Весь Баян есть лишь один лист среди листьев Его Рая. (43)

Баян от начала до конца есть вместилище всех Его качеств и сокровищница Его огня и света. (44)

Клянусь наисвятейшей Сущностью Бога - возвышен и прославлен Он, - что в День Того, Кого явит Бог, тысячекратное прочтение Баяна не сравнится с прочтением одного единственного стиха, открытого Тем, Кого явит Бог .(45)

Клянусь наисвященной Сущностью Бога, что одно лишь Слово, реченное Им, превосходит слова всех живущих на земле. Более того, Я прошу прощения за такое сравнение. Как может отражение солнца в зеркале сравниться с чудесным солнечным светом в зримом небе? (46)

Однолетний зародыш, содержащий в себе возможности грядущего Откровения, наделен силой, превосходящей соединенные усилия всего Баяна. (47)

Баб ясно заявил, что Баян вращается вокруг слов "Того, Кого явит Бог." В другом отрывке той же главы Он предупреждает Своих последователей, что Баян не будет доволен ими, если только они не принесут клятвы верности "Тому, Кого явит Бог," Кто явил и Баян и все небесные Книги. Баб также запрещает толковать Баян и утверждает, что только "Он,. Кого явит Бог" или те, кого Он наделит Своим знанием, могут толковать Слово Божие.

Зная, что продолжительность Его Завета очень коротка, и что близко откровение Бахауллы, Баб не установил Кибли (Точка Преклонения). Вместо этого Он положил, что Кибли есть "Тот, Кого явит Бог," и что верующие должны обращаться в Его сторону, где бы Он ни был.

Бесчисленны отрывки в Писаниях Баба, увещевающие Его последователей быть бдительными, и, как только объявится Верховный Явитель Бога, признать и последовать за ним незамедлительно. Он советует им не питать никаких сомнений, узнав о появлении "Того, Кого явит Бог." Он упреждает их соблюдать осторожность, дабы ничто в мире, включая Баян и любые другие Писания Баба, не стали бы барьером между ними и "Тем, Кого явит Бог." Вот лишь некоторые из многих цитат Баба, где Он побуждает и просит Своих последователей оставаться верными "Тому, Кого явит Бог."

Во время явительства Того, Кого явит Бог, все должны быть хорошо укоренены в учениях Баяна, чтобы никто из последователей, наружным образом пристав к Баяну, не принес клятвы верности Ему. Если же кто-нибудь это сделает, приговор "неверующий в Бога" должен быть вынесен ему. (49)

Баб наложил на Своих последователей обязанность читать раз в девятнадцать дней Главу VI:8 Баяна, дабы они могли приготовиться к Откровению "Того,Кого явит Бог."

Раз в девятнадцать дней следует читать эту Главу, дабы не отгораживались, подобно завесе, во время Откровения Того, Кого явит Бог... (50)

Остерегайся, остерегайся того, чтобы во дни Его Откровения Вахид Баяна (восемнадцать Букв Живущего) не отгородил тебя, подобно завесе, от Него, поскольку сам этот Вахид есть лишь творение в Его очах. И остерегайся, остерегайся, дабы слова, посланные в Баяне, не закрыли тебя, как завесой от Него. (51)

О вы, наделенные Баяном! Будьте внимательны в День Воскресения, ибо в тот День уверуете вы твердо в Вахид Баяна, хотя это, как и не бывшая вам во благо прошлая религия, не принесет вам пользы, если только не примите вы Дела Того, Кого явит Бог, и не уверуете в то, что Он предпишет. Посему будьте особо осторожны, дабы не отгораживаться от Того, Кто есть Исток всех Посланников и Писаний, и не держаться твердо лишь отдельных частей учений, что произошли от этого Источника. (52)

Когда бы вы ни узнали, что появилось новое Дело, вы должны искать присутствия его Автора и должны улубляться в Его писания, дабы ничто не мешало вам достичь (присутствия) Того, Кого явит Бог в час Его явительства. (53)

Признайте Его по Его стихам. Чем более вы будете пренебрегать в своих исканиях познать Его, тем более жалким образом укроет вас огненная завеса. (54)

Не позволяйте именам, подобно завесе, закрывать вас от Него, Кто есть их Господь, даже имени Пророка, ибо такое имя лишь творение Его речи. (55)

Скажи, Господь, воистину, предаст ваши сердца извращению, если вы не признаете Того, Кого явитБог, но если вы признаете Его, Гоподь изгонит извращение из ваших сердец... (56)

Баб постоянно называл год девять, как дату появления "Того, Кого явит Бог". Декларация Баба произошла в 1260 году Хиджры (1844 г. н.э.). Год девять это 1269 г. Х., который начался в середине октября 1852 года, к тому времени Бахаулла уже около двух месяцев находился в заключении в Сиях-Чале, в Тегеране, месте рождения Его Откровения.

Вот несколько отрывков , касающихся года девять:

"В году дувятом вы достигнете всего доброго." В другом месте Он говорит: "В году девятом вы достигните Присутствия Бога." (57)

До тех пор, пока не итечет девять с начала сего Дела, реальности сотворенного не будут явлены. Все, что ты доселе видел, находится в состоянии влажного зародыша до той поры, пока мы не оденем его плотью. Будь терпелив до того, как не узришь новое творение. Скажи: "Благословен посему Господь, Творец совершеннейший!" (58)

Азиму, видному ученику, Баб говорит:

Жди до тех пор, пока девять не истечет со времен Баяна. Тогда воскликни: "Благословен посему Гоподь, Творец совершеннейший!" (59)

В Послании мулле Бакиру, Букве Живущего, Баб в нижеприведенном отрывке доверительно сообщает, что он достигнет присутствия Бога в ближайшие восемь лет. Баб категорически заявляет, что под достижением присутствия Господа имеется ввиду достижение присутстрия "Того, Кого явит Бог." Мулла Бакир достиг присутствия Бахауллы в Багдаде.

Да сумеешь ты через восемь лет, в день Его Откровения, достигнуть Его Присутствия. (60)

Именно в этом письме Баб удостоверяет в следующих словах возвышенный характер Откровения Того, Кого явит Бог.

Я написал, упоминая о Нем (о Том, Кого явит Бог), сии подобные самоцветам слова: "Ни одно Мое упоминание не может упомянуть Его, как и ни что из упомянутого в Баяне..." Возвышен и восславлен Он превыше чьей-либо возможности явить Его, кроме Него Самого, либо описать Его кем-либо из Его созданий. Я сам лишь первый слуга, уверовавший в Него и Его знамения, и вкусивший от нежного аромата Его слов, истекших из первых плодов Рая Его знания. Да, славой Его клянусь, Он есть истина. Нет иного Бога, кроме Него. Все призвано к бытию по Его велению." (61)

Баб также упоминал о годе девятнадцать для Откровения "Того,Кого явит Бог." Это относится к публичной декларации Бахауллы в Саду Ризван в Багдаде, произошедшей через девятнадцать лет после начала Эры Бахаи в 1844 году.

Господь Судного Дня будет явлен в конце Вахида и в начале восьмидесяти. (62)

Вахид равен девятнадцати, а восемьдесят есть ссылка на год 1280 Хиджры (1863). Существует замечательное утверждение Баба в Его втором Послании "Тому , Кого явит Бог," в котором Он обрисовывает свое полное подчинение Бахаулле и просит Его не объявляться до истечения девятнадцати лет после основания Его Веры.

Вот Его слова:

...Баян и те, кто привержен, ему есть лишь мой дар Тебе и выражение моей несомненной веры, что нет Бога, кроме Тебя, что царства Творения и Откровения Твои суть, что никто ничего не может достигнуть, кроме как через Твое могущество, и что Тот, Кого Ты взрастил есть лишь слуга Твой и Твое Свидетельство. Я, воистину, молю обратиться к Тому, Кого явит Бог, по Твоему разрешению в таких словах: "Если Ты прогонишь (от Себя) все собрание последователей Баяна в День следующего Воскресения лишь одним движением своего пальца, пусть это будет даже младенец, Ты, воистину, будешь восхвален в Своем повелении. И, хотя не существует на этот счет никаких сомнений, пожалуй отсрочку в девятнадцать лет, как знак Твоего благорасположения, дабы принявшие это Дело были милостиво награждены Тобой. Ты, воистину, Господь щедрой милости." (63)

Хотя Баб сделал несколько упоминаний о годах девять и девятнадцать, тем не менее Он дал понять достаточно ясно, что время пришествия "Того, Кого явит Бог", целиком находится в Его собственных руках. Когда бы Он ни появился, все должны последовать за Ним. Он предупреждает Своих последователей не позволять никаким утверждениям, сделанным в Баяне или других Его Писаниях, становиться причиной отрицания Его во время Его Откровения.

Если бы Он появился в этот самый момент, Я бы первым стал почитать Его и первым склонился бы перед Ним. (64)

Баб увещевал своих последователей украситься божественными добродетелями и характерами, дабы это понравилось "Тому, Кого явит Бог." Например Он пишет:

О вы, наделенные Баяном! Вам надлежит совершать такие деяния, которые были бы угодны Богу вашему Господу, дабы завоевать благорасположение Того, Кого явит Бог. Не обращайте вашу религию в средство материальной выгоды, растрачивая жизнь по пустякам, заслужив в День Воскресения то, что не понравится Тому, Кого явит Бог, полагая в то же время, что поступаете правильно. Если вы однако, соблюдете благочестие в вашей Вере, Господь, воистину, одарит вас из сокровищницы Его небесной милости.

Будьте искренны в своей принадлежности к Тому, Кого явит Бог, ради Господа вашего Бога, дабы возможно через поклонение Ему вас причислили к спасенным в День Воскресения. (65)

Стремясь к тому, чтобы никто из Его последователей не поступал таким образом, чтобы причинить неудовольствие Бахаулле, Баб советовал своим последователям не только очистить свои сердца от привязанности к этому миру, но к тому же быть чистыми и опрятными, как внешностью, так и одеждой, чтобы не огорчить Его в случае, если они встретят Его на людях. Он также запретил бабидам вступать в горячие споры или диспуты, как это практиковалось в исламских кругах. Мусульманское духовенство на своих дискуссиях, обсуждая религиозные предметы, часто вступало в жаркие дебаты, зачастую заканчивавшиеся обыкновенной дракой. Баб предупредил своих последователей не следовать такой практике, потому что они могут вступить в контакт с "Тем, Кого явит Бог" и причинить Ему неудовольствие. Он увещевал их быть целомудренными в своих писаниях и речах и всегда соблюдать учтивость в манерах. Он обращается к ним в Баяне с такими словами:

... вам запрещается в Баяне вступать в праздные диспуты и споры, дабы возможно в День Воскресения вы не предавались аргументации и не спорили с Тем, Кого явит Бог. (66)

Бог в Баяне запретил всем выносить какое-либо осуждение любой душе, дабы не вынести приговор Господу вашему Богу, тем временем почитая себя правыми, ибо никто не знает, как Дело Бога начнется или закончится. (67)

Баб свидетельствует в Баяне, что величайшим доказательством "Того, Кого явит Бог", будет Откровение Его Слов. Он утверждает далее, что если кто-либо присвоит себе этот титул ложно, он не в состоянии будет подтвердить его, так как у него не будет ни каких доказательств. Тем не менее, в целях почитания положения "Того, Кого явит Бог," и дабы не позволить кому-либо ошибочно воспротивиться Его личности, Баб предостерег своих последователей не вставать в оппозицию к кому-либо, кто выдвинет такие притязания. Он ясно заявлял:

Если кто-либо сделает (подобное) заявление, но не сумеет доказать его, не отворачивайтесь от него. (68)

И снова:

О вы, наделенные Баяном! Когда вы узнаете о человеке, претендующим на Дело и являющим такие стихи, которые наружным образом никто не может явить, кроме Бога, Помощника в Опасности, Самосущного, не выносите ему прговора, чтобы не вынести вам ненароком приговора Тому, Кого явит Бог. Скажи, Тот, Кого явит Бог - лишь один из вас; Он станет известен вам в День Воскресения. Вы узнаете Бога, когда Его Явитель станет известен вам, дабы, возможно, не уклонились вы от Его Тропы. (69)

Как знак уважения к "Тому, Кого явит Бог", Чье положение рассматривается в Баяне неизмеримо вознесенным над постижением верующих, Баб запретил Своим последователям задавать какие-либо вопросы Бахаулле, кроме тех, что достойны Его положения. Он говорит в Баяне:

Непозволительно задавать вопросы Тому, Кого явит Бог, за исключением тех, что подобают Ему, ибо Он находится в положении Сущности божественного Откровения... Если кто-либо пожелает задать вопросы, ему разрешается это делать только в письменном виде, дабы мог он заполучить понимание из Его письменного ответа, и дабы это послужило знамением от Его Возлюбленного. Однако никому не дозволяется задавать вопросы не достойные Его высокого положения. К примеру, если бы человек спрашивал цену соломы у продавца рубинов, сколь невежественен он был бы и неприемлем. Схожим образом не приемлемы будут вопросы высокопоставленных людей (сего) мира в Его присутствии, кроме тех слов, что Он Сам произнесет о Себе в День Его явления. (70)

В другом случае Он пишет:

Когда Дневная Звезда Баха воссияет в своем великолепии над горизонтом вечности, надлежит вам предстать перед Его Троном. Остерегайтесь сидеть в Его присутствии или задавать вопросы без Его разрешения. Бойтесь Бога, о собрание Зерцал.

Просите у Него даров Его милости, дабы Он явил вам, что Ему угодно, поскольку в тот День все откровения божественной щедрости будут обращаться вокруг Трона Его славы и исходить из Его присутствия, понимали бы вы сие.

Подобает вам хранить молчание перед Его Троном, ибо, воистину, изо всего сотворенного между небом и землей ничто не будет в тот день более подобающим, чем соблюдение молчания. (71)

Однако Бахаулла отменил этот запрет Баба. В Китаб-и-Агдас Он подтвердил, что верующие свободны задавать Ему любые вопросы.

Положение Бахауллы столь возвышено в глазах Баба, что Он указал своим последователям, как знак уважения, вставать со своих мест, слыша слова "Тот, Кого явит Бог." Он также предписывает в Персидском Баяне, что на каждой встрече бабидов следует оставлять для Него свободным почетное место.

В той же Книге Баб делает заявление, которое показывает Его чувство юмора. Он говорит, что "Тот, Кого явит Бог," тоже будет оставлять свободным почетное место в Своем собственном доме, потому что верующие не признают Его! А про Себя Он будет забавляться теми, кто, почитая Его имя, остаются отгороженными от Него завесой во время Его Откровения.

Бесчисленны отрывки в Писаниях Баба, в которых Он превозносит положение "Того,Кого явит Бог", обрисовывает Его личность, как величественную, внушающую благоговение, несравненную и бесконечно славную, описывает непостижимое величие Его Откровения, рассматривает самого Себя, как нижайшего слугу у Его порога, признает Его, как Источник Своего собственного Откровения и предмет Своего поклонения, и лелеет желание сложить жизнь на Его тропе. В действительности ни один Явитель Бога не устанавливал столь могучего Завета со своими последователями относительно следующего за Ним Явителя.

ГЛАВА 2.
ИСПОЛНЕНИЕ ЗАВЕТА БАБА.

Обетование Баба, столь недвусмысленно провозглашенное относительно появления "Того, Кого явит Бог", было в действительности исполнено в году девять (1852-53) с рождением Откровения Бахауллы в Сиях-Чале Тегерана. Внутри этой мрачной темницы Величайший Дух Бога сошел на лучезарную душу Бахауллы, когда Он вдыхал грязный воздух отвратительной и тлетворной подземной ямы, закованный в цепи и кандалы самым отталкивающим образом и окруженный преступниками и убийцами. То, что свету сего могучего Откровения суждено было пролиться на мир в столь мрачном месте и при столь драматических обстоятельствах, есть тайна, которая до сих пор поражает наше воображение.

Произволение Баба теперь пришло к концу, и Его Завет был исполнен. Хотя верующие узнали об этом гораздо позднее, первые проблески этого новейшего Откровения появились в фоме блистательной оды, известной персидским верующим как Рашх-и-Ама, явленной Языком Величия в этой темнице. Стихи этой трогающей душу поэмы радостно возглашают пришествие Дня Бога. Хотя и состоящая всего из девятнадцати строк, эта ода есть могучая Книга, открывающая характер, возможности, силу и славу Откровения, связанного с Самим Богом и предназначенного провозгласить День Дней, столь ясно воспророчествованный Бабом и предсказанный прежними Явителями Бога.

Написанная аллегорическим языком, эта поэма открыто возвещает радость божественного опыта Бахауллы. Она провозглашает радостную весть о высвобождении духовной энергии, носителем которой Он был и ясно связывает Его Откровение с Днем, предсказанным в Исламе, когда широко известное речение "Я есмь Он" будет исполнено. "Я" означает Личность Бахауллы, а "Он" есть обозначение Самого Бога. Это олицетворение Бога, как уже говорилось, происходит в царстве Его атрибутов, а не в Его Сущности, которая вне пределов досягаемости Его Явителей.

Откровение этой радостной и чудесной поэмы в час, когда Бахаулла был погружен в невыносимые муки и страдания, есть знак могущества и славы, которыми с самого начала было наделено Дело Бахауллы. Первый раз в писанной истории человечества родилось Откровение, бывшее кульминацией всех предыдущих Откровений. Верховный Явитель Бога Бахаулла провозгласил теперь День Божий и стал основателем всемирного Цикла, чья продолжительность, как Он засвидетельствовал, будет пять тысяч веков.

Для того, чтобы оценить, хотя бы в малой степени, величие Бахауллы и просмотреть заявления и пророчества, оставленные потомству прежними Пророками, нет ничего лучше, чем процитировать Шоги Эффенди в следующих отрывках, касающихся Откровения Бахауллы:

Тот, Кому при столь драматических обстоятельствах суждено было принять на свои плечи могучий груз столь славной Миссии был не кем иным, как Тем, Кого потомство провозгласит, и Кого бесчисленные последователи уже признали, как Судию, Закононосителя и Спасителя всего человечества, как Организатора всей планеты, Объединителя детей человеческих, Инагуратора долгожданного тысячелетия, Зачинателя нового "Всемирного Цикла," Установителя Величайшего Мира, как Источника Величайшей справедливости, как Возвестителя наступающей зрелости всей человеческой расы, Творца нового Мирового Порядка, как Вдохновителя и Основателя мировой цивилизации.

Для Израиля Он был не более и не менее чем воплощением "Вечного Отца," "Господа Воинств," сошедшего с "десятью тысячами святыми"; для христианства Христом, возвратившимся "во славе Отца"; для ислама шиитов возвращением Имама Хусейна, для ислама сунитов сошествием "Духа Божия" (Иисуса Христа); для зороастрийцев обещанным Шахом-Бахрамом; в индуизме перевоплощением Кришны; для буддистов пятым Буддой.

В имени, которое Он носил, Он сочетал имя Имама Хусейна, самого прославленного из приемников Апостола Бога - ярчайшей "звезды", сияющей в "короне," упомянутой в Откровении Св. Иоана - и Имама Али, Предводителя Верных, второго из двух "свидетелей," превознесенных в той же Книге. Он был назван Бахауллой, именем, отдельно записанным в Персидском Баяне и одновременно означающим славу, свет и великолепие Бога и был описан, как "Господь Господ", "Величайшее Имя", "Древняя Красота", "Перо Высочайшего", "Сокровенное Имя", "Сохраненное Сокровище", "Тот, Кого явит Бог", "Величайший Свет", "Высочайший Горизонт", "Величайший Океан", "Верховное Небо", "Предсуществующий Корень", "Самосущный", "Дневная Звезда вселенной", "Великое Правозвестие", "Говорящий на Синае", "Сеятель людей", "Принявший хулу мира", "Желание народов", "Господь Завета", "Древо, дальше которого нету дороги". Он происходил с одной стороны от Авраама (Отца Верующих) через Его жену Катуру, а с другой от Зороастра, также как от Яздигирда, последнего царя династии Сасанидов. Более того, Он был потомком Иессея и принадлежал через своего отца Мирзу Аббаса, более известного, как Мирза Бузург - дворянина, тесно связанного с министерскими кругами двора Фатх-Али Шаха, - к одной из древнейшей и известнейшей из фамилий Мазиндарана.

О Нем Исайя, величайший из иудейских пророков, упоминал, как о "Славе Господа", "Вечном Отце", "Князе Мира", "Великолепном", "Советчике", "Жезле, происшедшем от ствола Иессея" и о "Ветви, растущей из Его корня", Кто "Утвердится на Троне Давида", Кто "грядет с могучей рукой", Кто "будет судить среди народов", Кто "поразит землю жезлом Своего рта и дыханием Своих губ сразит грешных", и Кто "соберет изгнанников Израиля и объединит рассеянных иудеев с четырех концов земли". О Нем Давид пел в своих псалмах, провозглашая Его "Господом Воинств" и "Царем Славы"...

Он один подразумевался в пророчестве, приписываемом самому Гаутаме Будде, что "Будда по имени Майтрейе, Будда всемирного братства" должен подняться в полноте времен и явить "Его безграничную славу". О Нем Бхагавад - Гита индуизма упоминала, как о "Величайшем Духе", "Десятом Аватаре", "Непорочном явлении Кришны".

О Нем Иисус Христос упоминал, как о "Князе этого мира", "Утешителе", Который "укорит мир греха и праведности, и суждения", как о "Духе Истины", Который "приведет вас ко всей истине", Который "не от себя будет говорить, но что ни услышит, то Он говорить будет", как о "Господе Виноградника" и "Сыне Человеческом", Который "придет во славе Его Отца" "в облаках небесных и в великой славе", со "всеми святыми ангелами" "вокруг Него", и "все народы соберутся перед Его троном". О Нем Автор Апокалипсиса упоминал, как о "Славе Божией", как об "Альфе и Омеге", "Начале и Конце", "Первом и Последнем". Отождествляя Его Откровение с "третьим горем", он более того превознес Его Закон, как "новое небо и новую землю", как "Святилище Божие", как "Святой Град", "Новый Иерусалим, сходящий с небес от Бога, украшенный как невеста для своего мужа". О Его Дне Сам Иисус Христос говорил, как о "духовном возрождении, когда Сын Человеческий воссядет на троне Его славы"...

О Нем Мухаммад, Апостол Бога, упомянул в Своей Книге, как о "Великом Правозвестии" и объявил Его День, когда "Господь " Сойдет", "осененный облаками", День, когда "придет Господь и ангелы ряд за рядом" и "поднимется Дух и ангелы выстроятся по порядку"...

Баб не менее значимо превозносил Его, как "Сущность бытия", "След Бога", "Всемогущего Учителя", "Багряный всезаключающий Свет", как "Господа зримого и незримого", "единственную Цель всех прежних Откровений, влючая Откровение Самого Каима". Он нарек Его, как "Того, Кого явит Бог", упомянул Его, как "Горизонт Абха", в котором Он Сам пребывал, специально обозначил Его титул и воспел Его "Порядок" в своей самой известной работе, Персидском Баяне, раскрыл Его имя через упоминание о "Сыне Али, истинном и несомненном Вожде людей", постоянно устно и письменно устанавливал без тени сомнения время Его Откровения и предупреждал Своих последователей, чтобы "Баян и все, что было явлено в нем" не "заслонял их, как завесой" от Него...

"Тот, вокруг Которого вращалось Средоточие Баяна (Баб), пришел", - утвердительное свидетельство Бахауллы непостижимого величия и верховного характера Его собственного Откровения. "Если все, кто есть на небе и на земле",-утверждает Он более того,-"Будут наделены в этот день силами и качествами, предназначенными для Букв Баяна, чье положение в десять тысяч раз более славное, чем Букв Цикла Корана, и если они каждый и все вместе хоть на мгновение помедлят признать Мое Откровение, они будут сочтены в глазах Бога , как "Буквы Отрицания". "Силен Он, Царь Божественного могущества",-утверждает Он, имея ввиду самого Себя в Китаб-и-Игане, - "Задуть одной буквой Его чудесных слов дыхание жизни во всем Баяне и людях его, и наделить их одной буквой новой и вечной жизнью, и заставить их восстать и поспешить из гробниц их суетных и себялюбивых желаний". "Это", - заявляет Он далее, - "Царь дней", "День Самого Господа", "День, за которым никогда не последует ночь", "Весна, которую никогда не одолеет осень", "око прошлым векам и эпохам", которого "жаждала душа каждого Пророка Божьего, каждого Божественного Посланника", к которому "стремились все различные племена земли", которым "Господь испытал сердца всего собрания Его Посланников и Пророков, и помимо них тех, кто стоит на страже Его священного и нерушимого Святилища, обитателей небесного Шатра и жителейСкинии Славы"...

И последнее, но не самое малое, дань Абдул-Баха надмирному характеру Откровения, связанного с Его Отцом: "Века, даже эпохи должны пройти до того, как Дневная Звезда Истины воссияет снова в ее июньском великолепии или появится снова в сиянии ее весенней славы". Простое созерцание Цикла, начатого Благословенной Красотой", - утверждаетОн далее, - "Было бы достаточным, чтобы переполнить души святых ушедших времен, - святых, которые, хоть на один миг, стремились узреть его великую славу". (1)

К тому времени, как Бахауллу выпустили из Сиях-Чаля, Его лишили всех Его обширных владений, а Его здоровье было подорвано тяготами и лишениями тюремной жизни. Его шея была изранена. а спина согнулась от веса тяжелых цепей; но Его душа пребывала в великой радости. Он никому не раскрыл тайны Божественного Откровения. Только Абдул- баха, будучи девяти лет от роду, интуитивно распознал духовное преображение Его Отца в Явителя Божества. Величайший Святой Лист, благородная и прославленная дочь Бахауллы, описала свои чувства после освобождения ее Отца в таких словах:

В этой тюрьме Благословенной Красоте было явлено чудесное божественное видение.

Мы видели. что новый свет, казалось, обволакивал Его, подобно сияющим одеждам, о его значении нам дано было узнать гораздо позднее. В те годы мы только осознавали его чудо, не понимая его, так как не знали подробностей этого священного события. (2)

Важно отметить, что, хотя Бахаулла и не раскрыл Своего положения бабидам, несколько душ из них распознали Его, как "Того, Кого явит Бог" во время Пастырства Баба, за долго до того, как Бахауллу заключили в Сиях-Чале. Мулла Хусейн, первый установивший с Ним контакт, осознавал Его положение. Также Куддус и Тахири открыли, что Он и никто иной является Обещанным Баяна. В самом деле, когда мы изучаем события, происшедшие на Конференции в Бадаште, становится ясным, что эти два выдающихся ученика Баба имели всю полноту знания о положении Бахауллы. Некоторые из участников этой конференции были поражены выражениями полной покорности и смирения Куддуса и Тахири по отношению к Бахаулле. Почтение , которое они оказывали Ему в Бадаште, далеко превосходило то, с которым они обращались к Бабу. В действительности Тахири сочинила и оставила потомству несколько прекрасных поэм, восхваляющих Бахауллу, к которому она обращается по имени и называет Его своим Господом. (3) Сходным образом Куддус на той же конференции упоминает Бахауллу по имени в (своем) трактате и превозносит Его высокое положение.

Сам Бахаулла осознавал свое положение с самого детства. В одном из своих Посланий (4) Он описывает, что, когда Он был совсем юным, на Него нашло состояние, полностью изменившее Его манеры, мысли и речь.

Произошло преображение, внутри Него взволновался океан речения, и это состояние, свидетельствует Бахаулла, продолжалось всю Его жизнь. Некоторым может показаться, что это утверждение противоречит тому, что Бахаулла получил первые знамения Его положения в Сиях-Чале Тегерана. Абдул-Баха объяснял в своих Писаниях, что Явитель Бога всегда Явитель. Уже с самого детства, задолго до того, как Он получает призвание Пророчества, все силы Явителя скрыты внутри Него. Он описывает это состояние, как свет, находящийся под спудом, скрытый от глаз человеческих. Он также сравнивает Его с человеком, который спит и не раскрывает своих сил до часа рождений Его миссии.

Для человека невозможно полностью понять таинства божественного Откровения и оценить природу и деяния Явителей Бога. Однако в случае Бахауллы мы можем заключить, исходя из описания Его жизни и Его поведения, что еще до рождения Его Откровения Он полностью осознавал свое возвышенное положение. Приведем один пример.

Одним из преданных учеников Баба был знаменитый Шейх Хасан-и-Зунузи. Баб поведал ему, что он достигнет присутствия Обещанного Хусейна в городе Карбиле, где и жил Шейх Хасан. Бахаулла посетил Карбилу в 1851 году, примерно за год до заключения в Сиях-Чаль. В этом городе Он встретил Шейха Хасана и, как было предсказано Бабом, поведал ему о Своем возвышенном положении. Набил-и-Азам рассказывает эту историю, как она была поведана ему Шейхом Хасаном.

Прошло чуть менее шестнадцати лунных месяцев и двадцати двух дней со дня мученичества Баба, когда в день Арафих 1267 года Хиджры (5 октября 1851 года), проходя воротами внутреннего двора святилища Имама Хусейна, я впервые увидел Бахауллу. Что я могу рассказать о лике, который я лицезрел! Красота этого лица, эти утонченные черты, которые не осмелится описать ни перо, ни кисть, Его проницательный взгляд, доброта, величие Его облика, обаяние Его улыбки, роскошь Его вороных прядей оставили неизгладимый след в моей душе. К тому времени я был уже стариком, согбенным годами. С какой любовью Он подошел ко мне! Он взял меня за руку и голосом могущества и красоты обратился ко мне с такими словами: "Это тот самый день, который Я предназначил, дабы сделать тебя известным как баби во всей Карбиле". Все еще держа меня за руку. Он продолжал разговаривать со мной. Мы прошли с Ним по всей рыночной улице, и в конце Он сказал: "Хвала Богу, что ты оставался в Карбиле и своими собственными глазами узрел лик Обещанного Хусейна". Я мгновенно вспомнил обещание, данное мне Бабом. Его словами, которые я считал относящимися к отдаленному будущему, я не делился ни с кем. Эти слова Бахауллы тронули меня до самых глубин моего естества. Я почувствовал, что готов провозгласить ничего не знающим людям в этот самый момент и со всей мощью моей души пришествие обетованного Хусейна. Он, однако, повелел мне умерить мои чувства и скрыть волнение. "Не теперь", - шепнул Он мне на ухо, - "Назначенный час приближается, но он еще не пробил. Будь уверен и терпелив". С этого самого времени все мои печали исчезли. Мою душу заполнила радость. (5)

В действительности Бахаулла поделился по этому случаю с Шейхом Хасаном радостной вестью, что раскрытие Его Откровения состоится в Багдаде.

Хотя не многие из учеников Баба обладали духовными способностями признать Бахауллу в качестве Обетованного Баяном, как до, так и после рождения Его Откровения в Сиях-Чале, верующие в общей массе этого совершенно не осознавали. Община бабидов испытывала в это время жесточайшие преследования и страдания. Ко времени заключения Бахауллы в Сиях-Чаль Баб уже более двух лет, как был замучен. Многие из Его выдающихся последователей были скошены закоренелым врагом. Все надежды, лелеемые бабидами по поводу возвышения и триумфа Его Дела, были разбиты, и они пребывали в состоянии угнетения и отчаяния. Бахаулле, единственному лидеру, воодушевлявшему их надеждой и уверенностью, было посоветовано вскоре после Мученичества Баба навремя удалиться в Карбилу, в Ираке. Его пребывание там длилось чуть меньше года, и вскоре по возвращению Его бросили в Сиях-Чаль Тегерана при самых унизительных обстоятельствах. И в конце концов Его изгнали в Ирак. Если мы вспомним об отсутствии надлежащей системы сообщения в Персии в те годы, мы поймем, какими отрезанными чувствовали себя последователи Баба, не зная куда обратиться за руководством.

Единственным лидером, к которому им сказали обращаться, был Мирза Яхья, но он провел большую часть этого времени в укрытии. Он был беглецом, напуганным и бродящим по деревням в чужом обличьи, так что никто не мог с ним вступить в контакт. Когда Бахауллу заключили в Сиях-Чале, кровавая бойня беспрецендентной жестокости была развязана против бабидов. Любой, кто имел какую-либо связь с Верой Баба, предавался казни при самых жестоких обстоятельствах. Те, кто не угодил в расставленные сети, уходили в подполье. Они жили в смятении и были лишены руководства.

Для того в частности, чтобы понять историю этого времени и двух последовавших за ним десятилетий, нам лучше всего постараться поближе изучить положения, сделанные Бабом при жизни относительно руководства общиной баби после Его мученичества до появления "Того, Кого явит Бог". Именно здесь Мирза Яхья, названный Субх-и-Азаль (Утро Вечности), играет основную роль.

ГЛАВА 3
МИРЗА ЯХЬЯ, НАЗНАЧЕННЫЙ БАБОМ.

Мирза Яхья был по отцу кровным братом Бахауллы. Он был четырнадцатью годами моложе, и, когда их отец умер, он был только мальчиком восьми лет. Таким образом он рос , окруженный заботой и защитой Бахауллы, Который уделял особое внимание его образованию и воспитанию. Когда Баб декларировал Свою Миссию в 1844 году, Мирзе Яхья было тринадцать лет. Когда Послание Баба дстигло Бахауллы, Он помог Мирхе Яхья признать положение Баба, встать в ряды вновь рожденной Веры и поощрял его читать Писания Баба, близко ознакомившись со стилем их композиции.

За несколько месяцев до того, как Баб был замучен в 1850 году, Сайя, один из Его выдающихся учеников , достиг присутствия Бахауллы в Тегеране. По этому случаю Бахаулла через него послал сообщение Бабу. Набил-и-Азам записывает следующее:

До того, как Сайя отправился из Тегерана, Бахаулла вручил ему письмо, текст которого Он продиктовал Мирзе Яхья и отправил от его имени. Вскоре было получено письмо, написанное самим Бабом, в котором Он доверяет Мирзу Яхья заботам Бахауллы и говорит, что нужно уделить внимание его образованию и воспитанию. (1)

Таким образом Мирза Яхья рос под руководством Бахауллы и близко ознакомился с Писаниями Баба. В те дни образованные люди из числа верующих имели обыкновение делать рукописные копии святых Слов. Для того, чтобы углубить его понимание Писаний Баба, Бахаулла в особенности поставил перед Мирзой Яхья задачу их переписывания. В следствие чего Мирза Яхья не только изучил стиль Писаний Баба, но обучился и сам писать таким же образом и даже подделывать подчерк Баба - искусство, которое сослужило ему изрядную службу несколькими годами позднее, когда он восстал против Бахауллы и , подделав подчерк Баба, вставил свои вобственные слова в Его Писания, говорившие в его пользу.

Назначение Бабом Мирзы Яхья в качестве лидера общины баби произошло по совету Бахауллы. Абдул-Баха говорит, что спустя некоторое время после смерти Мухаммад Шаха стало ясным, что слава Бахауллы разрослась вдаль и вширь по всей Персии, и было существенно важным направить внимание публики в сторону от Его Личности. Чтобы достичь этой цели Бахаулла посоветовал Бабу назначить (главой веры) Мирзу Яхья. Этот совет был сообщен посредством надежного верующего Муллы Абдул-Карима из Казвина, известного еще под именем Мирза Ахмад, у которого была возможность связаться с Бабом. Назначение Мирзы Яхья, которому не было еще и двадцати лет имело очевидные выгоды, позволившие Бахаулле направлять дела общины, находясь в тени, посредством Мирзы Яхья, который в действительности был лишь мнимым главой до прихода "Того, Кого явит Бог".

В общине баби не было известно о причинах этого назначения. Это должно было быть большой неожиданностью для многих, когда они узнали, что назначенный Бабом - юноша, которому нет и двадцати лет, а те, кто знал его лично, осознавали его поверхностность и тщеславие. Кроме Муллы Абдул-Карима, другим единственным человеком, посвященным в секрет этого назначения, был верный брат Бахауллы Мирза Муса, нареченный Акай-и-Калим. Здесь следует подчеркнуть, что Баб во всех Своих Писаниях настаивал, что верующие должны быть готовы к явлению "Того, Кого явит Бог" и никого другого. Столь очевидным был Его приход и столь близким время Его Откровения, что Баб никогда и не думал назначать Себе преемника. Действительно, Он утверждает в Баяне, говоря, что в Его Завете нет и следа упоминания о преемстве. Однако Мирза Яхья, как мы увидим позже , нарушил Завет Баба и провозгласил себя Его преемником.

Мирза Яхья не обладал выдающимися качествами. Он легко поддавался постороннему влиянию, был честолюбив и свыше всего очень робким по природе. В возрасте девятнадцати лет он женился на своей двоюродной сестре, и некоторое время они жили в деревне Такур провинции Нур. Община бабидов Такура была одной из самых процветаших в то время в Персии. Причиной этому послужило то, что как только новость о Декларации Баба достигла Бахауллу, Он поднялся на обучение Вере членов своей семьи и других в Нуре. Много родственников и друзей в этой местности приняли Веру и под влиянием Бахауллы стали твердыми верующими.

Когда известие о Мученичестве Баба достигло Мирзу Яхья, он так испугался за свою жизнь, что переоделся дервишем и, бросив жену и ребенка, бежал в горы Мазиндарана. Вскоре Бахаулла уехал из Персии в Ирак, и Мирза Яхья не мог более пользоваться Его защитой и руководством. Так он и бродил по деревням в страхе и трепете. Такое поведение, в особенности в отсутствии Бахауллы из Персии, имело смертельный эффект на верующих в провинции Нур. Из-за трусливого поведения Мирзы Яхья и отсутствия веры в религию Баба многие верующие разачаровались в нем, как в лидере, разочаровались вообще и покинули Веру совершенно.

Это трагическое положение принесло Бахаулле великую печаль. Несколькими годами позже в Акке Он произнес такие слова, в пересказе Набила:

Богу ведомо, что Мы никогда не пытались скрыться, либо умолчать о Деле, которое Нам было велено провозгласить. Хотя Мы не носили одеяния ученых мужей, мы снова и снова вступали в контакт и разговаривали с людьми великой учености, как в Нуре, так и в Мазиндаране. и успешно убеждали их в истинности сего Откровения. Мы были несгибаемы в Нашей решимости; Мы не медля принимали вызов, откуда бы он ни исходил. С кем бы мы ни говорили в те дни, мы находили его восприимчивым к нашему Зову и готовым принять его предначертания. Если бы не постыдное поведение людей Баяна, осквернивших своими деяниями Наши труды, Нур и Мазиндаран были бы полностью завоеваны для сего Дела и были бы в настоящее время среди его ведущих твердынь. (2)

Когда несколькими душевно неуравновешенными бабидами было совершено покушение на жизнь Насирид-Дин Шаха в 1852 году, настоящий ад разверзся для общины баби. Многие последователи Баба были замучены самым зверским образом, а Бахауллу вместе с другими заключили в Сиях-Чале. Шах приказал своему первому министру Мирзе Ага Хану, также уроженцу Нура, послать в Нур войска и арестовать всех последователей Баба в этом районе. Военные выполнили данный им приказ; некоторых верующих убили, других забрали в Сиях-Чаль, их дома разрушили, а собственность конфисковали. Дом Бахауллы, царственно обставленный, обратили в руины. Крышу разрушили и все предметы изысканной обстановки разграбили. Как результат этих преследований Мирза Яхья был столь напуган, что бежал, переодевшись, в Гилан, а оттуда в Кирманшах на западе Персии. Там он решил заняться каким-нибудь делом, чтобы никто не мог узнать его. Он стал продавцом в лавке некоего Абдуллы-и-Казвини, производителя саванов.

Несколькими месяцами позднее Бахаулла и Его семья прибыли в Кирманшах по пути в Багдад. В Кирманшахе некоторые из именитых людей посетили Бахауллу и отдали Ему дань уважения, но Мирза Яхья боялся вступить с ним в контакт. Таково было Его душевное состояние, что когда Акай-и-Калим, верный брат Бахауллы, зашел навестить его, Мирза Яхья испугался, что кто-нибудь узнает его подлинное лицо. После некоторых уговоров со стороны Акай-и-Калима он пошел и навестил Бахауллу, зная, что Бахаулла возьмет его под Свое покровительство и руководство. Чувствуя себя в безопасности в Его присутствии, он выразил желание пойти в Багдад и жить самостоятельно, инкогнито, в доме по соседству с Бахауллой и заниматься там каким-либо ремеслом. Бахаулла дал ему небольшую сумму денег, а он купил несколько тюков хлопка, переоделся в одеяние араба и вскоре после прибытия Бахауллы в Багдад пришел туда сам.

Будучи мастером в искусстве переодевания. он подошел к дому Бахауллы одетый как дервиш с кашкулем (корзинка для подаяния) в руках. Он так хорошо замаскировался, что Акай-и-Калим, открывавший дверь, сразу его и не узнал. Несколько дней он оставался в доме Бахауллы, попросив, однако, чтобы ни его личность, ни его прибытие в город не раскрывались верующим в Ираке. Ему помогли поселиться в арабском квартале города, где персы не жили. Там он и проводил время, прячась днем, появляясь только в темное время суток, когда он обычно ходил в дом Бахауллы, встречался с Акай-и-Калимом и поздним вечером возвращался домой. Он даже пригрозил, что, если кто-нибудь будет настаиввать на встрече с ним и раскроет его личность, он тогда изгонит такого человека из общины бабидов.

Следует заметить, что с самых первых дней, когда Баб объявил себя вождем общины баби, Мирза Яхья, бывший чрезвычайно честолюбивой личностью, лелеял мысль однажды обойти Бахауллу, (который обычно направлял его деятельность), и независимо утвердить себя, как преемника Баба. В те дни, до его мятежа, Бахаулла имел обыкновение призывать его в Свое присутствие, с тем. чтобы он записывал слова Бахауллы и мог передать Его послание бабидам от своего имени, как лидера общины баби. Но было хорошо известно, что, когда бы он ни входил в присутствие Бахауллы и сталкивался лицом к лицу с Его величественной личностью, ему не удавалось собраться с мыслями, и он совершенно не мог говорить. Люди , бывшие близкими к нему, свидетельствовали об этом. Мирза Ага Джан, секретарь Бахауллы, был поначалу удивлен беспомощностью и молчаливостью Мирзы Яхья в присутствии Бахауллы до тех пор, пока позже он не понял, что Мирза Яхья был как любой другой в Его присутствии.

Многие бабиды по своей преданности Вере хотели встретиться с Мирзой Яхья, поскольку он был назначен Бабом, но очень немногим удалось это сделать, и эти люди были весьма разочарованы после встречи с ним. Один пример: Шейх Салман, которого Бахаулла удостоил титулом "Посланец Милосердного" и один из выдающихся верующих, который почти сорок лет доставлял Послания и письма Бахауллы и Абдул-Баха верующим, чрезвычайно стремился встретить Мирзу Яхбя в первые дни пребывания Бахауллы в Багдаде. После многих просьб Шейха Салмана Мирза Яхья согласился встретиться с ним за городом, на вершине холма. Однако во время беседы Мирзе Яхья нечего было сказать, кроме общих мест. Его заинтересовали телеграфные столбы (новшество тех времен), и он хотел от Шейха Салмана, чтобы он угадал для него расстояние между двумя столбами! Были некоторые другие, которым удалось встретиться с Мирзой Яхья в Багдаде и признать его невежество и поверхностность мыслей. Эти люди - их было совсем немного, - встретившие его лицом к лицу, знали, что Мирза Яхья был просто подставной фигурой, назначенной Бабом для удобства.

Но община бабидов в целом была полностью в неведении об истинной ситуации. Многие , в первые годы Бахауллы в Багдаде, были привлечены к нему. Но это было влечение просто к имени, потому что для всех он оставался вне пределов досягаемости. Постепенно, по мере того, как последователи Баба обращались к Бахаулле, истина Веры начинала для них проступать. Многие приезжали в Багдад, достигали Его присутствия и возрождались величием и славой Его Личности. Некоторые признали Его, как Обещанного Баяном, но им не дозволялось делиться своим убеждением с другими. Однако вскоре после прибытия Бахауллы великие испытания окружили общину бабидов. Жестокий кризис изошел на молодую Веру Бога изнутри и сотрясал ее до самого основания в течение почти что двадцати лет.

ГЛАВА 4.
НАРУШЕНИЕ ЗАВЕТА БАБА.

Вскоре после того, как Мирза Яхья обосновался в Багдаде, он решил заняться какой-нибудь профессией с тем, чтобы скрыть свою личность. Для начала он изменил фасон головного убора, надев огромный тюрбан и приняв имя Хаджи Алий-и-Лас-Фуруш Он затем приобрел лавку в полу-разрушенной части города на базаре и начал работать. Тем временем человек великого зла, описанный Бахауллой, как "воплощение порока и нечестия", "зачинщик обмана" и "проклятый Богом" выступил на сцену с тем, чтобы повлиять на Мирзу Яхья. Это был печально известный Сийид Мухаммад -и-Исфахани, названный "Антихристом Откровения Бахаи". В ранние дни веры этот человек был студентом богословской школы в Исфахане, но был выгнан за предосудительное поведение. Он принял Веру в первые годы Пастырства Баба и позже прибыл в Карбилу, где встал в ряды верующих. В Кита-и-Иган Бахаулла относится к нему, как к "одноглазому человеку, который ... поднимается с величайшей злобой против Нас". О нем Шоги Эффенди пишет:

Черной души негодяй, который дурачил и манипулировал этим тщеславным и слабохарактерным человеком с совершенным и постоянным искусством был некий Сийид Мухаммад, уроженец Исфахана, печально известный своей необыкновенной амбициозностью, слепым упрямством и бесконтрольной ревностью .Бахаулла упоминул о нем позже в Китаб-и-Агдас, как о том, кто "увел в сторону" Мирзу Яхья, и заклеймил его в одном из Своих Посланий, как "источник зависти и квинтэссенцию обмана", в то время как Абдул-Баха обрисовал взаимоотношение между этими двумя людьми, как "молочного младенца" и "почитаемой грудью " его матери. (1)

Сийид Мухаммад был в Карбиле, когда Бахаулла посетил этот город в 1851 году. Как только он повстречал Бахауллу, Которого он считал просто обыкновенным бабидом, он был поражен Его властностью и величием, а когда он увидел знаки почтения и уважения, оказываемые Ему другими, он загорелся бесконтрольной завистью, которая его не покидала до конца его трагической жизни.

Хаджи Сийид Джавад-и-Карбилаи, выдающийся последователь Баба, один из Зерцал Цикла Баби, признавший с первых дней положение Бахауллы и ставший преданным бахаи, находился в Карбиле и также встретил Бахауллу там в первый раз в 1851 году. Следующее есть устная хроника, в которой он описывает свою встречу с Ним на собрании, где присутствовал и Сийид Мухаммад.

... Я был в Карбиле, когда узнал о прибытии Бахауллы в этот город. Первым человеком, сообщившим мне эту новость был Хаджи Сийид Мухаммад-и-Исфахани.

До того, как я достигнул Его присутствия, Я ожидал увидеть юношу благородного происхождения, сына визиря, но не наделенного огромным знанием, либо мудростью. Вместе с некоторыми друзьями я пошел на встречу с Бахауллой. Следуя своему обыкновению, мои друзья не входили в комнату прежде меня; посему я вошел первым и занял почетное место этого собрания.

После обмена приветствиями Бахаулла обратился к присутствующим и спросил их, какие темы они, ученики покойного Сийида (Сийида Казима-и-Рашти) обычно обсуждают на своих встречах. Обсуждают ли они вопросы религии, как это обычно среди людей? Что они будут делать, если Господь явит себя людям, свернет старые доктрины и философии, явит новый свод учений и откроет новую страницу божественного знания? Какова будет тогда их позиция? Некоторое время Бахаулла говорил в этом ключе. И очень скоро я осознал, что мы, известные, как люди учености и знания, пребывали в пучинах невежества, в то время как Он, Которого мы считали простым юношей, сыном визиря, стоял на высочайших вершинах понимания, знания и мудрости. После этого переживания, когда бы я ни входил в Его присутствие, я обычно с совершенным смирением садился у Его ног и воздерживался от того, чтобы говорить самому. Я всегда очень внимательно Его слушал с тем, чтобы почерпнуть (что-либо для себя) от Его знания и понимания. Однако такая моя пазиция стала раздражать моего друга Сийида Мухаммада. Однажды он упрекнул меня, сказав: "Полагая общеизвестным, что Джинаб-и-Баха того же самого калибра, что и мы, почему ты сидишь молча и выказываешь перед Ним такое смирение?"

Я попросил моего друга не сердиться на меня. Я сказал ему, что не могу определить Его положение, либо, не дай Боже, считать Его одним из нас. Я рассматривал Его, как несравненного и единственного. (2)

Большое почитание, оказываемое Бахаулле бабидами и шейхитами, послужило причиной того, что в Сийиде Мухаммаде поднялись чувства ревности и внутренней вражды, также как и решимости противодействовать Его верховенству и возвышенному положению в общине баби.

Когда Бахауллу изгнали в Ирак в 1853 году, община бабидов была в большом беспорядке. Это были испуганные и беспомощные люди, которые со времени мученичества Баба были загнаны в подполье. Они не смели встречаться друг с другом на людях из страха преследований. Когда Бахаулла прибыл в Ирак, Он вдохновил их выйти из своей изоляции, и постепенно через Его мудрое и любящее руководство для общины баби настала новая жизнь. Публичное превосходство Бахауллы и Его растущий престиж усилили пожар ревности, бушевавший теперь в груди Сийида Мухаммада.

Обрисовывая обстоятельства, при которых некоторые последователи Баба в Багдаде признали положение Бахауллы и в благоговении обратились к Нему. Шоги Эффенди описывает реакцию Сийида Мухаммада в таких словах:

К этим свидетельствам углубляющегося почтения к Бахаулле и страстной привязанности к Его персоне добавились и другие, которые породили вспышку доселе скрытой ревности, что Его растущий престиж пробудил в груди Его недоброжелателей и врагов. Постоянное расширение круга Его знакомых и почитателей; Его дружеское общение с официальными лицами, включая губернатора города; неподдельное почтение, оказываемое Ему по самым многочисленным случаям и столь искренне людьми, которые когда-то были выдающимися спутниками Сийида Казима; разочарование, которое породило постоянное прятанье Мирзы Яхья и ходившие нелестные отзывы о его характере и способностях; знаки растущей независимости и врожденной мудрости, неотъемлемого превосходства и способности вести за собой, безошибочно выказываемые Самим Бахауллой - все это вместе еще более расширило брешь, усердно создаваемую бесчестным и хитрым Сийидом Мухаммадом. (3)

Зная о слабости Мирзы Яхья и целиком осознавая его амбиции, этот итриган Сийид близко сошелся с ним. Его влияние на Мирзу Яхья было в равной мере как эффективным, так и сатанинским. В результате этого близкого знакомства Мирза Яхья стал сеять семена сомнения среди тех людей, которые стали горячими почитателями Бахауллы и были привлечены к Его Личности. Различными средствами, иногда открыто, а когда и более утонченным путем, он стал стараться дискредитировать Бахауллу и исказить те Его побуждения, которые Он направлял на возрождение угасающих судеб общины баби.

Все еще скрываясь, Мирза Яхья использовал персидского купца по имени Абул-Казим для связи с верующими. Как назначенный Бабом, он с помощью Сийида Мухаммада и через Абул-Казима стал распространять губительные (для Дела) и неверные указания бабидам Багдада. По мере того, как эта компания дискредитации набирала силу, дела Веры пошли на спад, и многие бабиды запутались и разочаровались.

Таже именно в это время Сийид Мухаммад и Мирза Яхья нашли способ узаконить свое гнусное поведение в общине. Это они сделали, осквернив возвещение, сделанное в Бадаште, об отмене законов ислама. Они заявили, что Цикл Баби расторг узы (Каср-и-Худуд), наложенные законами Господа на верующих. Это касается отмены законов ислама, которые действительно были отменены Заветом Баба, а не границ человеческих приличий и морали. Мирза Яхья исказил это "расторжение уз", обозначив его, как отмену также и моральных принципов. Так он предался многим предосудительным деяниям. Например он приказал своему слуге убить нескольких выдающихся личностей среди бабидов, как мы увидим позднее.

Бахаулла упоминает об этой ложной концепции, так увещевая верующих в Китаб-и-Агдас:

Мы, воистину. повелели вам отказаться от диктата ваших злых страстей и плотских вожделений и не преступать границ, которые установило Перо Высочайшего ... (4)

Хотя прошло всего несколько лет со времени рождения их Веры, бабиды в Персии были самым антагонистическим образом разделены между собой, в основном по богословским причинам. В Казвине, родном городе Тахири, где проживало большое число бабидов, было четыре секты, каждая насившая свое имя. Одна солидаризировалась с Куддусом, другая с Тахири, еще одна с Мирзой Яхья и одна называлась Баянитами, последователями Книги Баян.Тем временем ситуация в Ираке ухудшалась. Ободряемый Сийидом Мухаммадом, Мирза Яхья сделал абсурдное заявление, что он является преемником Баба - пост, о котором Тот даже и не помышлял. Он категорически заявляет в Персидском Баяне (5), что Он не назначает себе преемника. Как результат этой губительной пропаганды и актов предательства и обмана, вызвавших раскол среди верующих, "огонь Дела Бога",-как удостоверял Набил,-"Почти что угас во всех местах". (6)

Важно признать, что каждая религия имела свое начало, характерное напором сил божественного Откровения, оживляющим людские души, как весенней порой. Но в конце (каждого) Цикла наступает зима и духовная энергия увядает. Этот процесс в прошлых Произволениях длился несколько веков. К примеру, за весной христианства, длившейся три года в течение Пастырства Иисуса, последовало лето несколькими веками позднее, когда христианская религия процветала. Но с пришествием Мухаммада она утратила свою жизненную и духовную силу. Пришествие нового Завета закрывает прежний. Все религии прошлого прошли через круговорот весны, лета и зимы и Завет Баба не исключение. С единственным отличием, что, в то время как этот цикл в прежних религиях длился несколько веков, в случае Баба он занял только десятилетие , и наступила духовная зима. Шоги Эффенди красноречиво описывает подъем и упадок религии Баби:

По чисто драматической мощи, по скорости, с которой события значительной важности сменяли друг друга, по взрыву, который окрестил его рождение, по чудотворным обстоятельствам, сопровождавшим мученичество Того, Кто вызвал его, по возможностям своим, которыми он с самого начала был столь полно наделен, в высвобождении тех сил, которым он дал в конечном счете рождение, этот девятилетний период вполне может считаться уникальным во всем ряду человеческого религиозного опыта. Мы видим, когда обозреваем эпизоды первого акта этой блистательной драмы, фигуру ее Учителя Героя , Баба, поднимающегося подобно метеору над горизонтом Шираза, пересекающего мрачное небо Персии с юга на север, падающего с трагической быстротой и погибающего в сиянии славы. Мы видим Его спутников, галактику опьяненных Богом героев, поднимающуюся над тем же горизонтом, излучающую тот же неизбывный свет, сжигающую себя с той же быстротой и передающей в свою очередь добавочное воздействие нарождающейся и набирающей силы Вере Бога. (7)

Бахаулла в некоторых Посланиях, явленных в этот период, предвидит появление жестоких испытаний и злоключений, как результат махинаций Мирзы Яхья и Сийида Мухаммада. В одном Послании Он речет сии слова предостережения:

Теперь пришли дни испытаний. Вздымаются океаны раздора и горестей, и повсюду Знамена Сомнения раздувают обман и ведут людей к погибели ... (8)

В Послании Куллут-Таам Бахаулла выражает намерение уйти из Багдада; что Он и сделал, когда испытания и несчастья достигли высшей отметки. Никому ничего не сказав, включая членов Своей семьи, Он покинул Багдад и ушел в горы Курдистана. Это было в апреле 1854 года. В Китаб-и-Иган Он пишет эти наводящие на размышление слова:

В первые дни Нашего пребывания в сей земле, когда Мы различили знамения надвигающихся событий, Мы решили, до того как они произойдут, удалиться ... Праведностью Бога! Уходя, Мы и не помышляли о возвращении, и в разлуке Мы не надеялись на воссоединение. Единственной целью Нашего удаления было избежать стать предметом раздора среди верных, источником беспокойства для Наших спутников, зловредным средством для любой души, либо причиной печали для всякого сердца. Помимо этого Мы не лелеяли никаких намерений, и кроме этого не было у Нас ввиду никакой цели. (9)

В результате отсутствия Бахауллы в течение почти что двух лет община баби быстро пришла в упадок и находилась на грани исчезновения. Под руководством Сийида Мухаммада и Мирзы Яхья она полностью дегенерировала. В отличие от славных дней десятилетием ранее, когда ее герои и мученики демонстрировали жизненную силу их веры и чистоту своих мотивов, так называемые последователи Баба в Ираке за время удаления Бахауллы погрузились в самые низкие глубины деградации и извращения. Они были известны, как рассадник воровства, грабежа на большой дороге и убийства по найму. Мирза Яхья, переодетый ремесленником и временами укрываясь в доме, раззадоренный отсутствием Бахауллы и руководимый Сийидом Мухаммадом, предался своим трусливым деяниям, как внутри, так и во вне общины баби. Как мы увидим позже, зверства, учиненные от его имени и по его приказам, представляют собой самые постыдные события в истории Веры, события, которые привели почти что к полному исчезновению религии Баби.

Следует заметить, что в целях сохранения целостности Веры, Бахаулла в течение нескольких лет не ставил под вопрос законность назначения Мирзы Яхья в качестве лидера общины баби и не объявлял об отмене его лидерства в этой общине. Более того, когда Он уходил в горы Курдистана, Он указал членам Своей семьи относиться к Мирзе Яхья с уважением и подчиняться ему. Нижеследующий рассказ Величайшего Святого Листа, описывающий лишения и трудности, которые испытывало Святое Семейство во время отсутствия Бахауллы, проливает свет на их взаимоотношения с этим неверным братом Бахауллы и на его предосудительное поведение.

Наконец мой отец решил на время покинуть Багдад. Во время его отсутствия Субх-и-Азаль мог определить для себя, обратят или нет бабиды свои лица к нему, как к их лидеру, что, он утверждал в жалком обмане ничтожного ума и недисциплинированной натуры, и случится при благоприятных обстоятельствах.

До того, как мой отец удалился в пустыню, он повелел относиться к Субх-и-Азалю с уважением. Он предложил ему и его семье кров и гостеприимство нашего дома.

Он попросил Мирзу Мусу, мою мать и меня позаботиться о них и сделать все, что было в наших силах, для их удобства. Мы очень горевали, когда отец покинул нас. Никому из нас он не сказал, ни куда он направляется, ни когда он вернется. Он не взял с собой никаких вещей, только немного риса и черствого хлеба.

И так мы, моя мать, мой брат Аббас и я сплотились вместе в нашей печали и тревоге.

Теперь, в отсутствии Джамал-и-Мубарака, Субх-и-Азаль возрадовался, надеясь достигнуть своих целей.

Тем временем он был гостем нашего дома. Он доставлял нам много хлопощт, жалуясь на еду. Хотя все самые наилучшие и лакомые блюда неизменно доставлялись ему.

В это время он особенно был напуган тем, что его однажды арестуют. Он прятался, держа дверь нашего дома постоянно на запоре, и нападал на каждого, кто открывал ее.

Что касается меня, я вела очень уединенную жизнь и мне хотелось бы подружиться с другими детьми. Но Субх-и-Азаль не дозволял никаким маленьким друзьям заходить в дом, обычно он не разрешал выхолить и мне!

Две маленькие девочки жили в доме по соседству. Я имела привычку подглядывать за ними, но наш гость постоянно орал на меня за то. что я открываю дверь Он всегда боялся ареста и не беспокоился ни о чем, кроме своей безопасности.

Наша жизнь была тяжела в это время, также как и одинока. Он нам даже не дозволял ходить в баню.Никому не разрешалось приходитьв дом помочь нам, и поэтому нам приходилось нелегко.

Каждый день часами я должна была стоять, доставая воду из глубокого колодца во дворе дома; веревки были шершавыми и грубыми, а ведро очень тяжелым. Моя дорогая мать обычно помогала, но она была не очень сильной, а мои руки довольно слабыми. Наш гость не помогал никогда.

Мой отец сказал нам уважать и повиноваться этому тирану, мы пытались это сделать, но это уважение давалось нам не легко, поскольку он принес нам столько несчастий.

В это время очаровательный маленький братишка, родившийся после нашего прибытия в Багдад, серьезно заболел. Наш гость так и не позволил прийти доктору или даже любому соседу к нам на помощь.

У моей матери разбилось сердце, когда малышка умер; даже тогда нам не разрешили, чтобы кто-нибудь пришел и приготови его для похорон.

Дорогое тело нашего прекрасного малыша было отдано какому-то мужчине, который унес его прочь, и мы даже так никогда и не узнали, где он покоится. Я так отчетливо помню горе тех дней.

Вскоре после этого мы переехали в более просторный дом - к счастью Субх-и-Азаль был слишком напуган, что его кто-нибудь увидит, если он пойдет с нами, - и он предпочел занять маленький домик. находившийся позади нашего. Мы все еще посылали еду ему и его семье, теперь увеличившейся. так как он завел еще одну жену, девушку из соседней деревни.

Его присутствие таким образом было удалено из нашей ежедневной жизни; это принесло нам облегчение и радость. (10)

В течение отсутствия Бахауллы в Багдад пришло сообщение о мученичестве одного верующего из Наджаф-Абада, вблизи Исфахана. Мирза Яхья сильно встревожился, испугавшись, что вспышка преследований приведет врагов Веры к нему, назначенному Бабом, и те лишат его жизни. С этими мыслями в голове он решил сменить место проживания. С помощью некоего Мирзы Алий-и-Табризи он купил партию обуви, переоделся иудеем и пошел в Басру, где и оставался некоторое время, занявшись вновь обретенным ремеслом торговца обувью. Позже, поняв, что нет повода для беспокойства, он возвратился в Багдад.

Именно в этот период под руководством Мирзы Яхья, вдохновляемого его порочным советчиком Сийидом Мухаммадом, были совершены самые гнусные зверства. По приказу Мирзы Яхья убили Мирзу Асадуллу из Куи, названного Бабом Дайяном, одного из Его выдающихся последователей. Другой жертвой стал Мирза Али-Акбар, двоюродный брат Баба по отцу.

Дайян был назван Бабом, как хранилище доверия Господа и сокровищница Его знания. Ему было также обещано, что он станет третьим человеком, который уверует в "Того, Кого явит Бог". Когда Мирза Яхья объявил себя преемником Баба, Дайян написал послание, в котором опровергнул его притязания, обильно процитировав Баба в поддержку своих доводов. Это смелое и открытое послание рассердило Мирзу Яхья, который ответил подстрекательской книжкой, известной как "Мустайкиз" (Пробудившийся спящий). В ней он жестоко обругал Дайяна, которого он назвал "отцом бедствий". Он также отчитал другого известного верующего, Сийида Ибрахима, которого он заклеймил, как "отца непотребств". Он также призвал бабидов лишить жизни обоих. Не удовлетворясь таким приговором, Мирза Яхья отрядил своего слугу Мирзу Мухаммад -и-Мазиндарани в Азербайджан с недвусмысленным приказом убить Дайяна. Тем временем Дайян отправился в Багдад, и слуге Мирзы Яхья пришлось возвратиться.

По своем прибытии в Багдад Дайян столкнулся с великой враждой бабидов, понукаемых открытыми обвинениями Мирзы Яхья. Это было в то время, когда в Багдаде находился Бахаулла. Зная, что жизнь Дайяна в опасности, Бахаулла призвал верующих в Свой дом одного за другим и упрекнул их за их отношение к Дайяну. Тем временем Дайян достиг присутствия Бахауллы и, как было обещано Бабом, признал Его "Тем, Кого явит Бог". Несколькими днями позже Дайян был убит тем же слугой Мирзы Яхья. Это трагическое преступление принесло великую печаль сердцу Бахауллы. Важно отметить, что в тот же самый день исключительной силы песчаная буря пронеслась над городом Багдадом и затмила на несколько часов свет солнца.

Не удовлетворясь этим грязным преступлением, Мирза Яхья обратил свое внимание на почитателей Дайяна и выдал распоряжения убить их тоже. Следующей жертвой стал Мирза Али-Акбар, двоюродный брат Баба, убитый тем же Мирзой Мухаммадом. Бахаулла отдает дань уважения Дайяну в "Послании Сыну Волка" и детально описывает этот эпизод ("Послание Сыну Волка", стр.174-6). С этой преступной деятельностью Мирзы Яхья могли сравниться только деяния бесчестия и позора, которые он совершил, осквернив Дело Баба. Когда Бахаулла был в Курдистане, он предал честь Баба, женившись на Фатиме, второй жене Баба, и через несколько дней передав ее по браку Сийиду Мухаммаду. Когда Бахаулла узнал об этом постыдном акте, Его горе не имело границ. В нескольких Посланиях Он сурово осудил это вопиющее предательство того, кто притязал быть назначенным Бабом. В "Послании Сыну Волка" Он утверждает:

Задумайся немного о бесчестии, учиненном Первичному Средоточию. Рассуди о том, что случилось. Когда сей Гонимый после двухлетнего удаления, в течении которого Он странствовал по пустыням и горам, возвратился в Багдад, как результат вмешательства некоторых из немногих, долгое время искавших Его в пустыне, некий Мирза Мухаммад-Али из Рашта пришел навестить Его и рассказал при большом стечении народа то, что было сделано, задевая честь Баба, что воистину переполнило все земли печалью. Великий Боже! Как можно было одобрять это жестокое предательство? Вкратце, Мы умоляем Господа помочь совершившему это раскаяться и возвратиться к Нему. Он, воистину, Помощник, Всемудрый. (11)

Те, кто был близко знаком с Мирзой Яхья, хорошо знали о его непомерных сексуальных аппетитах.

В "Послании Сыну Волка" Бахаулла упоминает об этом, когда Он обращается к Хадий-и-Давлат-Абади (преемнику Мирзы Яхья, А.Т.) в таких словах.

Считаешь ли ты гонимым того, кому в этом мире не нанесли ни единого удара, и кто был постоянно окружен пятью служанками Бога? И вменяешь ли ты Истинному, который с самых ранних лет и до сего дня находился вруках Его врагов, и которого мучили самые жестокие бедствия в мире, в вину то, что иудеи не приписали Христу?. Прислушайся к гласу сего Гонимого и не будь из тех, кто пребывает в совершенной утрате. (12)

Абдул-Баха упоминает, что менять жен было одним из занятий Мирзы Яхья. Он упоминает об одиннадцати женах. Но некоторые историки насчитали на три больше.

Когда Бахаулла находился в горах Курдистана, Мирза Яхья был сподвигнут ненасытным аппетитом к удовлетворению своих низменных плотских вожделений. В одном из Своих Посланий Бахаулла описывает эпизод, который принес еще больший позор к его уже постыдной карьере. Мирза Яхья отправил сообщение одному верующему, Ага Мухаммад Кариму, прося руки его дочери. Родители девушки отказались подчиниться и вместо этого выдали свою дочь замуж за некоего Абул-Казима, который был в течение нескольких лет слугой Мирзы Яхья. Как только это случилось, Мирза Яхья приказал уничтожить Абул-Казима и его больше никто не видел.

В результате этих зверств, совершенных во имя религии, община баби полностью деградировала в людском мнении. Когда Бахаулла возвратился с гор Курдистана, бабиды находились в состоянии уныния и духовной смери. И снова Бахаулла взял бразды правления Делом в свои руки. Он вдохнул новую жизнь в умирающую общину Баба, и Своими любящими советами и увещеваниями, как устно, так и письменно. Он поднял нравственность верующих в Багдаде и соседних городах. Сам Бахаулла свидетельствует такими словами:

По Нашем прибытии Мы явили, подобно обильному дождю, с помощью Божьей и Его Божественной Милостью и милосердием Наши стихи и разослали их в разные части света. Мы увещевали всех и в особенности этих людей Нашими мудрыми советами и любящими предостережениями, запретив им предаваться подстрекательству, брани, спорам и вражде. В результате этого и милостью Божьей заблуждение и глупость сменились набожностью и пониманием, а оружие обратилось в орудие мира. (13)

Абдул-Баха также утверждает:

Бахаулла после Его возвращения (из Сулеймании) приложил такие энергичные усилия по образованию и воспитанию этой общины, изменению ее образа жизни, управлению ее делами и возрождению ее судеб, что за короткий промежуток времени все эти несчастья и беды угасли, и совершенный мир и покой воцарились в сердцах человеческих. (14)

Эта трансформация духа и подъем общины в Ираке и Персии вопреки Мирзе Яхья продолжались до конца пребывания Бахауллы в той стране.

Излияние Откровения Бахауллы в Багдаде стало оживлять общину Баба не только в Ираке, но и в Персии, где тысячи бабидов остались без руководства. Множество Посланий и Писем, истекших от Пера Высочайшего, в особенности "Китаб-и-Иган" и "Сокровенные Слова" вдохновляли верующих, и новым духом повеяло в их души. В то же время (эти) свидетельства доминирующего влияния и величия, все более провляемые Бахауллой, раздули пожар ревности, тлевший в сердце Мирзы Яхья. Поскольку он никогда не мог набраться смелости и произнести хоть слово вопреки Бахаулле в Его присутствии, он сеял семена сомнения в умах верующих и распространял ложные слухи относительно Бахауллы внутри общины в Персии.

Человеком, который замышлял и исполнял эти уводящие в сторону планы, направленные на дискредитацию Бахауллы, был Сийид Мухаммад. Приведем один пример, вскоре после того, как в честь Хаджи Сийида Мухаммада, дяди Баба, был явлен "Китаб-и-Иган", сделали несколько его копий, и они стали ходить среди верующих. Эта Книга стала сотрясающим ударом для Мирзы Яхья, который мог лицезреть всемогущее влияние этого выдающегося труда на друзей. Сийид Мухаммад распускал слухи, что "Китаб-и-Иган" является работой Мирзы Яхья, опубликованной от имени Бахауллы.Следующее есть интересный рассказ Хаджи Мирзы Хайдара-Али, который был тогда одним из последователей Баба в Персии:

Хотя меня сильно преследовали в Исфахане, и я испытывал великие трудности и дурное обращение, я был счастлив, горел огнем Веры, привлечен и любил Писания и Послания Баба, в особенности Персидский Баян. Я сделал две копии этой Книги. Чем больше я ее читал, тем больше мне хотелось читать дальше. В те дни все были убеждены, что приход "Того, Кого явит Бог" , близок. Я обычно часто говорил ... что, если бы за Произволением Баба ... не последовало бы немедленно Произволение "Того,Кого явит Бог", тогда все Писания, Послания и свидетельства Баба так и остались бы невыполненными, и были бы бесполезны. Я не испытывал чистосердечного уважения к Азалю (Мирзе Яхья). Я обычно замечал: "Какая разница между скрытым Азалем и Сокрытым Каимом?..." (В исламе шиитов веруют, что Каим, Обетованный, проживает в сокрытом городе, где ни у кого нет к нему доступа, и что Он явит Себя в назначенный час. (А.Т.)) Более того, я считал его писания настоящей бессмыслицей, за исключением, конечно, цитат из Писаний Баба, что было возвышенным словом. Однако меня мучили угрызения совести за эти мысли, поскольку я воображал, что мое понимание стоит выше понимания других людей. Затем прибыли два святых Послания Благословенной Красоты... (явленные) в честь Зайнул Мукарабина и Ага Мухаммад-Алий-и- Тамбаку-Фуруша их Исфахана. Эти послания пленили меня и я влюбился в речения Бахауллы.

Позже ... Хаджи Сийид Мухаммад, дядя Баба ... посетил Исфахан и привез с собой "Китаб-и-Иган", явленный в ответ на его собственные вопросы. В результате чтения "Китаб-и-Игана" я еще в тысячу раз более был очарован речениями Древней Красоты. Я обычно заявлял совершенно открыто, что считал великодушие Бахауллы, Его уникальную и несравненную реальностль, могущество Его речи, диапазон Его пера и убедительность Его доводов сверхестественными, величайшим и выдающимся чудом изо всего.

Однако некоторые люди были недовольны моими взглядами и намекали мне, что "Китаб-и-Иган" написан Азалем.

Даже Мир Мухаммад-Алий-и-Аттар, один из первых верующих, зашел и поведал мне по секрету, что "поскольку Баб всегда благовествовал о приходе "Того. Кого явит Бог, не положил никаких условий и не уточнил время Его пришествия, наложил на всех обязанность принять и признать Его, как только Он явит Себя, Запретил розыски, робость или медлительность в принятии Его Послания, приговорил к адскому огню тех. кто не признает Его, строго запретил просить доказательств у Него и считал самого Себя Его слугой и предтечей "Того, Кого явит Бог", то все это и побудило Джинаб-и-Баха (Бахауллу) заявить, что Он занимает это положение. Он арестовал Азаля и иногда придает его бичеванию, с тем чтобы он отвечал на Его вопросы. Эти ответы записываются Джинаб-и-Баха и публикуются от Его имени. Сийид Мухаммад дважды пропутешествовал из Багдада в Исфахан от лица Азаля и по секрету поведал верным об его одиночестве и испытываемых лишениях!"

Когда я услышал эту новость , мое удивление не имело границ. Я заявил, что это невозможно, и что я никогда не слышал подобной глупости и пустых утверждений. Слова и абзацы в "Китаб-и-Иган" написаны стилем, который легко понять, однако невозможно подделать. Слова Азаля не были ни полновесными, ни красноречивыми ... (15)

Хаджи Мирза Хайдар-Али описыват свои наблюдения и переживания в то время, когда он путешествовал по Персии вскоре после откровения "Китаб-и-Игана". Вот краткое изложение его слов:

Я бдительно следил за пришествием Верховного Явителя Господа, "Того, Кого явит Бог". Лицемерие. ложь, и интриги Мира Мухаммада-Али и Сийида Мухаммада были ясны для меня, как солнце. Посему я решил покинуть Исфахан. Хотя я сильнейшим образом стремился достичь присутствия Дневной Звезды Откровения (Бахауллы (А.Т.)), я опасался, как бы контакт с двумя лицемерами, Сийидом Мухаммадом и Муллой Раджабом-Али (брат второй жены Баба. Он стал последователем Мирзы Яхья (А.Т.)) не повлияли как-то на мою душу и разум. Так в течении пяти или щести лет я и странствовал по Персии ... С великими трудностями и лишениями я посетил много мест, когда пешком, когда верхом, но я пребывал в совершенной радости. Я везде говорил об Откровении Баба и сообщал радостную весть, что пришествие "Того, Кого явит Бог", близко. Во многих городах меня подвергали преследованиям, избивали и арестовывали ...

В Ширазе я повстречал Хаджи Сийида Мухаммада, Дядю Баба, и некоторых других верующих ... Они были преисполнены любовью к Нему и радостно ожидали Откровения "Того, Кого явит Бог". Об Азале не было и помину ... Ныне покойный Ага Сийид Абдур-Рахим-и-Исфахани сделал несколько выдержек из Баяна и других книг Баба, благодаря которым он неизменно доказывал, что Бахаулла, да возвысится слава Его, является Обетованным Баяна, что Язаль был только именем без реальности, как тело без души. В результате этих заявлений некоторые (бабиды) осудили его. Он имел обыкновение рассказывать нам следующую историю.

"После мученичества Баба, когда Азаль стал знаменит, я пропутешествовал из Исфахана в Тегеран специально, чтобы увидеть его. На базаре я встретил Бахауллу, Дневную Звезду Откровения, Говорившего на Синае ... упоминание Чьего имени украсило Книги и Послания Баба. Я достиг Его присутствия в то время, когда Его слава была сокрыта мириадами завес света. Он спросил меня, пришел ли я , чтобы посетить Азаля? Я ответил утвердительно. В действительности я достиг присутствия Бахауллы до этого в Бадаште. Я признал Его славу и величие. Его уникальность и великодушие по той манере, с которой Куддус и Тахири обычно склонялись перед Ним. Мне также были известны поступки и деяния Азаля; тем не менее, поскольку его знали в качестве назначенного Бабом, я рассматривал встречу с ним как средству близости к Богу. Вместе с Бахауллой я пришел в Его Дом. Он попросил подать чай. Посему Азаль принес самовар и стал прислуживать за чаем. Он стоял в присутствии Бахауллы, с Чьего языка струились реки мудрости и знания. После чая Бахаулла поднялся, и повернувшись к Азалю сказал: "Он пришел увидеть тебя", а затем прошел во внутренний двор дома. Азаль сел, я склонился и выразил свое преклонение перед ним, но ему нечего было сказать мне". (16)

Новость о неминуемом отъезде Бахауллы из Багдада в Стамбул встревожила и напугала Мирзу Яхья. Он, прятавшийся от людского взора в Багдаде годами, и, кто вопреки своим непотребствам целиком полагался на защиту и благорасположение Бахауллы, вдруг оказался в опасной ситуации. Мысль остаться одному в Багдаде глубоко угнетала его. Бахаулла посоветовал ему, что, поскольку он свободен путешествовать, ему следует поехать в Персию и там распространять Писания Баба среди верующих. Следует заметить, что по указаниям Бахауллы эти Писания были переписаны Мирзой Яхья несколькими годами ранее и были готовы к отправке в Персию. Но он не был заинтересован в обучении Делу Баба или в распространении его святых Скрижалей. Он не согласился с советом Бахауллы на том основании, что власти в Персии безжалостно преследуют Бабидов, и посему его жизнь будет в большой опасности.

В одно время Мирза Яхья решил бежать в Индию или Абиссинию (Эфиопия), где, как он думал, его оставят в покое и не будут преследовать. Однако вскоре он передумал и положил себе оставаться в Ираке. Он попросил Бахауллу предоставить ему здание, где он бы мог в безопасности спрятаться. Он хотел, чтобы построили хижину в саду, расположенном в Хувайдаре, вблизи Багдада, который принадлежал Шейху Султану. Бахаулла согласился с этой просьбой и попросил Шейха Султана, бывшим одним из Его преданных арабских последователей, построить хижину для него. Но помере того как строительные работы продвигались, тревога Мирзы Яхья все возрастала, и в конце концов он поменял свои планы и решил инкогнито отправиться в Стамбул. Однако он дал ясно понять, что он не собирается путешествовать вместе с Бахауллой, ибо ему показалось крайне подозрительным намерение властей пригласить Бахауллу в Стамбул. Он боялся, что Бахауллу и Его спутников либо сдадут в руки персидских чиновников, или убьют по дороге.

Для этого длительного вояжа ему был нужен паспорт. Не желая раскрывать себя властям, он послал некоего Хаджи Мухаммад-Казима, похожего на него, в канцелярию губернатора добыть для него паспорт на вновь им принятое имя Мирзы Алий-и-Кирманшахи. Он затем проследовал в Мосул в чужом обличьи, в сопровождении слуги араба, достигнув его еще до того, как туда прибыл караван Бахауллы.

Заслуживает внимания то, что Бахаулла разрешил Сийиду Мухаммаду быть включенным в группу, которая сопровождала Его в Стамбул. Становится понятным, что, когда только было возможно, Бахаулла старался не предоставлять свободу действий среди верующих смутьянам и тем, кто внутренне не был Ему верен. Он часто держал таких людей близко к Своей Персоне, дабы упредить исходящее от них зло. Хотя Сийид Мухаммад был предателем, причинившим невыразимые затруднения Бахаулле и Его преданным спутникам в Багдаде, ему никогда не запрещали достигнуть Его присутствия или принять участие в собрании верующих. Разрешив ему сопровождать Его в ссылке, Бахаулла защитил верующих в Ираке и повсеместно от его сатанинского влияния. Конечно, верные спутники Бахауллы, как те, что ушли вместе с Ним, так и те, что остались, полностью осознавали непотребства этого порочного и лицемерного индивида, который имел притензию быть лояльным верующим, когда бы он ни приходил на их собрания.

Мирза Яхья ждал в Мосуле до тех пор, пока не прибыл караван Бахауллы. Тогда он послал своего слугу известить Акай-и-Калима (вернейшего брата Бахауллы, известного также как Мирза Муса) о его местонахождении в городе. Абдул -Баха в одном из Своих Посланий рассказывает так:

Когда мы добрались до Мосула и разбили лагерь на берегу Тигра, куда группа за группой стекалась городская знать, чтобы войти в Его (Бахауллы) благословенное присутствие, в полночь вышеупомянутый араб, Захир, пришел сказать, что его Честь (Мирза Яхья) находится в гостинице за городом и хочет с кем-нибудь встретиться. Мой дядя, Мирза Муса, пошел туда среди ночи и навестил его. Мирза Яхья справился о своей семье и ему сказали, что они здесь, у них свой шатер и что он может проведать их. Он ответил, что вообще считает это неблагоразумным, но что он будет сопровождать караван, с которым пойдет и его семья. Так он дошел ло Диярбакра, с черной веревкой вокруг головы и корзинкой для подаяния в руках, общаясь только с арабами и турками в караване. В Диярбакре он известил, что встретится со своей семьей ночью и присоединится к основной группе каравана утром. Что и было сделано. Поскольку Хаджи Сийид Мухаммад знал его, он объявил, что это персидский дервиш, его знакомый, пришел проведать его, но другие друзья, поскольку они никогда его (Мирзу Яхья) не видели, так и не узнали его вообще. (17)

Мирза Яхья, который при знакомстве теперь представлялся как Хаджи Али, притворился, что никого не знает, включая Бахауллу, и заявил, что возвращается из Мекки. Большинство спутников не узнало его, потому что в Ираке он маскировался и прятался от верующих. Хитрый Сийид Мухаммад хладнокровно представил Мирзу Яхья как своего друга, дервиша, но это и послужило причиной того, что его узнали помере того, как они прближались к месту назначения. Так Мирза Яхья, чьи жены находились среди женской группы, следовавшей с Бахауллой, и сопровождал их до тех пор, пока они не достигли берегов Стамбула. Там его личность была раскрыта, и все узнали, кто он есть. Однако за время пребывания в Стамбуле Мирза Яхья не посмел открыться властям. Шамси Бигу, хозяину дома, в котором по предписанию правительства остановился Бахаулла, он представился ,как Его слуга и иногда спал в покоях для слуг, чтобы подтвердить это.

Когда Бахауллу сослали в Андрианополь, Мирза Яхья и Сийид Мухаммад пошли вместе с Ним. Бахаулла в "Послании Сыну Волка" упоминает, что Мирза Яхья следовал за Ним от места к месту.

Куда бы сей Гонимый ни шел, Мирза Яхья следовал за Ним ... Сийид из Исфахана, однако, исподтишка дурачил его. Они совершили то, что вызвало величайшее смятение. (18)

Вскоре по своем прибытии в Андрианополь Мирза Яхья осознал, что опасности для его жизни больше нет, потому что за короткий промежуток времени Бахаулла завоевал уважение и восхищение знати, включая губернатора Андрианаполя. Жители города испытывали к ссыльнлй общине чквства дружбы и приязни, так что Бахаулла указал верующим заняться какой-нибудь работой или ремеслом и влиться в (городскую) общину. Поскольку не было никаких очевидных оснований для преследования бахаи, Мирза Яхья, поощряемый Сийидом Мкхаммадом, решил выйти из наложенного им на самого себя затворничества.

Благодаря постоянной связи с Сийидом Мухаммадом и неким Хаджи Мирзой-Ахмад-и-Кашани, подлого смутьяна, печально известного вульгарным поведением и гнусной речью, Мирза Яхья стал в открытую противостоять Бахаулле. Он, всегда чувствовавший себя таким ничтожным, когда сталкивался лицои к лицу с Бахауллой, и полностью терявший дар речи в Его присутствии, понукаемый своим порочным приспешником, теперь восстал против Него в попытке вырвать бразды правленийя общиной из Его рук.

Чтобы претворить в жизнь эти давно лелеемые амбиции, он задумал план, приведший его к дальнейшей череде преступлений. Он решил, что единственныи способом достичь своих целей было убить Бахауллу, ибо он знал, что у него нет ни мужжества, ни ресурса личности противостоять Ему. И действительно, нет ничего удивительного в том, что человек уже руководивший убийствами нескольких верующих в Багдаде, включая двоюродного брата Баба, мог замышлять пути и способы, чтобы лишить жизни Бахауллу.

Первое покушение на жизнь Бахауллы было сделано собственными руками Мирзы Яхья, когда он отравил Его смертельным составом. Шоги Эффенди описывает этот позорный эпизод такими словами:

Отчаянные планы отравить Бахауллу и Его спутников и тем самым реанимировать свое исчезнувшее лидерство, приблизительно через год после прибытия в Андрианополь, стали будоражить его ум. Хорошо зная эрудицию своего брата Акай-и-Калима в вопросах медицины, он под различным предлогом стал интересоваться у него действием некоторых трав и ядов, а затем начал, вопреки обыкновению, приглашать Бахауллу в свой дом, где однажды. намазав Его чайную чашку веществом, им составленным, он отравил его настолько, что это отравление вызвало серьезную болезнь, длившуюся почти месяц, сопровождаемую жестокими болями и высокой температурой, последствия которой оставили Бахауллу с трясущейся рукой до конца Его жизни. Положение было настолько серьезным, что призвали иностранного доктора по имени Шишман. Доктор так напугался Его мертвенной бледностью, что посчитал Его случай безнадежным, и, упав Ему в ноги удалился, не предписав никакого лекарства. Несколькими днями позже этот врач заболел и умер. Перед его смертью Бахаулла поведал по секрету, что доктор Шишман пожертвовал своей жизнью ради Него. Мирзе Ага Джану, посланному Бахауллой проведать его, доктор сказал, что Бог внял его молитвам, и что после его смерти, когда необходимо, следует позвать некоего доктора Чупана, на которого можно положиться. (19)

Вопреки этому ужасному преступлению Бахаулла посоветовал Своим последователям не распространять известие об отравлении. Но Мирза Яхья потерял самообладание и позорно обвинил Бахауллу в том, чтоОн пытался отравить его самого, и, как результат, следовало рассказать все как есть. Верующие и те , что близко сошлись с ними, тогда узнали, что яд, который дал Ему Мирза Яхья, и был причиной опасной болезни Бахауллы. Здесь мы можем видеть контраст между светом и тьмой, истиной и ложью, между сокрывающим грехи взором Бахауллы и извращением и порочностью Мирзы Яхья.

Этот эпизод произвел большой шум и волнение внутри общины. Но прошло время , и все кажется улеглось, когда другая грубая попытка Мирзы Яхья убить Бахауллу вызвала невиданное доселе смятение в общине, завершившееся конечным расхождением дорог Бахауллы и Его неверного кровного брата.

На этот раз Мирза Яхья составил план осуществить свои зловещие замыслы в публичной бане, в которую ходил обычно Бахаулла. В течении некоторого времени он стал оказывать знаки внимания Устаду Мухаммад-Алий-и-Салмани, цирюльнику, служившему по хозяйству в доме Бахауллы, и который был Его личным банщиком. В конце концов он сказал Салмани околичностями, что тот сослужил бы большую службу Делу, если бы убил Бахауллу, прислуживая Ему в бане. Вот краткий перевод воспоминаний Салмани, описывающих этот позорный случай:

Однажды я пришел в баню и стал ждать прибытия Благословенной Красоты. Азаль явился первым. Я стал прислуживать ему и накладывать Хенну. Он заговорил со мной. Некоторое время он усердно тужился сделать меня своим последователем, но делал это обходным путем.Он сказал мне: "Прошлой ночью я видел сон, что у кого-то метла в руках и он подметает место вокруг меня". (Смысл этоих слов по персидски тот, что Бахаулла - смиренный слуга Мирзы Яхья.(А.Т.)) Он дал мне понять, что этим человеком был Благасловенная Красота. По тону его разговора я понял, что ему что-то нужно от меня, но он ничего более не сказал и вскоре ушел из бани...

Я глубоко задумался над словами Азаля. Я не мог уяснить себе цели заявления, что Бахаулла разметал пол вокруг него, Однако было довольно ясно, что он хотел от меня исполнения какого-то специального задания. В это же время я заметил. что Хаджи Мирза Ахмад старается обратить меня в последователя Азаля. В течение нескольких дней он усердствовал завоевать меня. (20)

Как мы уже упоминали, Хаджи Мирза Ахмад был близким приспешником Сийида Мухаммада. Салмани не сгибался и убедительно отверг подстрекательские аргументы Хаджи Мирзы Ахмада в поддержку Мирзы Яхья. В конце концов Салмани очень сильно рассердился и стал устно нападать на Хаджи Мирзу Ахмада, используя грубые и невыразимо оскорбительные слова. Об этой стычке доложили Бахаулле, Который явил Послание, адресованное Хаджи Мирзе Ахмаду, и указал Своему секрктарю, Мирзе Ага Джану, громко прочитать его в собрании верующих.Салмани продолжает историю предательства Мирзы Яхья в своих мемуарах:

Он сказал: "Некий Мирза Наим, бывший губернатор Найриза, убил многих верующих и совершил многие преступления против Дела". Затем он в высокопарных выражениях стал расхваливать мужество и отвагу. Он сказал, что некоторые люди храбры по натуре и в нужное время они проявляют это качество. Затем он продолжил историю Мирзы Наима. "Из преследуемой семьи верующих остался в живых один мальчик десяти или одиннадцати лет. Однажды, когда Мирза Наим пошел в баню, этот мальчик тоже зашел туда с ножом. Когда он выходил из воды, мальчик заколол и распорол ему живот. Мирза Наим вскрикнул, и его слуги, бывшие в передней, поспешили внутрь. Они подбежали к мальчику, набросились и избили его. Затем они пошли взглянуть на самочуствие хозяина. Мальчик, хотя и раненый, поднялся и заколол его снова". Азаль опять похвалил мужество и сказал: "Как хорошо человеку быть отважным. Тепеь посмотри, что делают с Делом Бога. Все причиняют мне вред, все против меня, даже мой Брат. У меня нет никакого утешения, я в скверном положении". Он имел ввиду, что он, назначенный Бабом, гоним, а его Брат (Сохрани Бог!) узурпатор и агрессор. Затем он снова похвалил мужество и сказал, что Делу Бога нужна помощь. Всем этим разговором, тоном своих замечаний, историей Мизы Наима, хвалой храбрости и своими подстрекательствами он в действительности сказал мне убить Бахауллу. Эффект всего этого настолько вывел меня из равновесия, что за всю свою жизнь я никогда не был так потрясен.Это было, как если бы целый дом свалился мне на голову. Я был напуган; не сказав ни слова , я вышел в прихожую. Я думал, что вот сейчас я пройду внутрь и отрежу Азалю голову, и все равно, что будет. Затем я подумал. что убить-то его легко, но возможно я нанесу оскорбление Благословенной Красоте. Одна мысль мешала мне исполнить мое намерение, та, что, если я убью его, а затем пойду в присутствие Благословенной Красоты, и Он спросит меня, зачем я убил его, то что я мог ответить?

Я вернулся в баню и, будучи чрезвычайно разгневан, закричал на него: "Уходи и пропадай пропадом, убирайся!" Он захныкал, задрожал и попросил облить его водой. Я уступил. Мытый или немытый, он ушел, дрожа от страха, и я никогда не видел его больше.

Я находился в таком состоянии, что не мог успокоиться. Так случилось в тот день, что Благословенная Красота не пришел в баню, но зашел Ага Мирза Мусай-и-Калим (верный брат Бахауллы). Я сказал ему, что Азаль довел меня до белого каленья своими зловещими намеками. Ага Мирза Муса сказал: "Он помышлял об этом годами, он всегда об этом думал. Не обращай никакого внимания на него". Он посоветовал мне забыть обо всем и прошел внутрь бани.

Несмотря на это, когда работа в бане закончилась, я пошел к Учителю (Абдул-Баха) и доложил Ему, что мне сказал мирза Яхья, и как я пришел в ярость и хотел убить его ... Учитель сказал: "Об этом знаешь только ты. Не упоминай об этом никому, лучше, если это останется скрытым." Потом я пошел к Мирзе Ага Джану, доложил подробности случившегося и попросил его сообщить Бахаулле. Он возвратился с ответом: "Бахаулла говорит, скажите Устаду Мухаммаду-Али не рассказывать об этом никому."

В тот же вечер я собрал все писания Азаля, пошел в приемную Бахауллы и сжег их все на жаровне. До того, как сделать это, я показал их семи или восьми из числа верующих, которые находились там. Они увидели,что это писания Азаля. Все запротестовали и спросили, отчего я это делаю. Я сказал: "До сего дня я высоко ценил Азаля, но теперь в моих глазах он хуже собаки". (21)

Следует помнить, что благодаря сокрывающему грехи взору Бахауллы и Его благорасположению к Мирзе Яхья, и поскольку он был Его кровным братом, преданные верующие относились к нему с уважением и почтением. Но после этих злейших покушений на Бахауллу естественно они отвернулись от него. После того как Салмани не удержался сохранить подробности этого случая в тайне, они всплыли наружу и произвели великое возмущение в общине.

Именно при этом положении вещей Бахаулла решил официально декларировать Мирзе Яхья, как назначенному Бабом, Его притязания быть Автором нового Откровения, Личностью "Того, Кого явит Бог", предсказанным Бабом. Конечно Мирза Яхья прекрасно знал о декларации Бахауллы в Саду Ризван, и о позже явленных Им Посланиях. Но теперь настал час для Верховного Явителя Господа официально провозгласить Свое положение тому, кого Баб назначил быть лидером Его последователей до пришествия "Того, Кого явит Бог".

С целью сообщить это послание Мирзе Яхья Бахаулла явил "Сурий-и-Амр" (Суру Повеления) Своей собственной рукой. (Беглого взгляда на Факсимиле этой страницы достаточно, чтобы понять, как ужасно тряслась рука Бахауллы, после того как Его отравил Мирза Яхья (А.Т.)), и дал указание Своему секректарю, Мирзе Ага Джану, отнести Послание Мирзе Яхья, громко прочитать его и потребовать ясного ответа от него. Ознакомившись с содержанием послания и притензиями Бахауллы, Мирза Яхья сказал, что ему нужно время, чтобы подумать. На следующий день он послал сообщение Бахаулле, что он сам стал воспреемником божественного Откровения, и обязанность всех повиноваться и следовать за ним.

Такие притязания, утверждаемые столь вероломной личностью, вызвали гнев Божий и принесли с собой конечный раскол между Бахауллой и Мирзой Яхья. Следует помнить, что большинство верующих в Андрианополе были верны Бахаулле и о сю пору свободно общались с Мирзой Яхья и маленькой группой его приспешников. Но теперь ситуация изменилась.

Ответ Мирзы Яхья на "Сурий-и-Амр" послужил ясным сигналом для (окончательного) расхождения путей. Бахаулла, проживавший тогда в Доме Амруллы , сменил резиденцию и переехал в дом Риза Бига. Это случилось в марте 1866 года. Только члены Его семьи и один слуга переехали в этот дом, и Он запретил всем входить в Его происутствие. Как результат, община изгнанников была отрезена от Его Благословенной Личности и целиком предоставлена себе самой. Это удаление, подобное Его уходу в горы Курдистана несколькими годами раньше, погрузило общину в горестное состояния и стало жестоким испытанием для верующих. С другой стороны , оно предоставило каждому из ссыльных возхможность выбирать между Бахауллой и Его неверным братом.

Преданные последователи Бахауллы, возлюбившие Его Красоту, упали духом. От них ушел свет, и они погрузились в темноту, затмевавшую зрение, и остались беспомощными и неутешными. Акай-и-Клим, верный брат Бахауллы, взваливший на себя груз ответственности во время удаления Бахауллы в Дом Риза Бига, рассказывал Набилу:

Тот день был свидетелем великого смятения. Верующие оплакивали свою разлуку с Благословенной Красотой. (22)

Другой очевидец тех горестных дней записал:

Эти дни были отмечены смятением чувств и неразберихой.

Даже те, кто был не неверен Ему, почувствовали беспокойство, поскольку знали слишком хорошо, что именно при Его руководящем влиянии они жили в сравнительном покое и безопасности.

Этих людей теперь предоставили своим собственным злым умыслам, и вскоре они оказались в чрезвычайно затруднительной ситуации, созданной своими же руками.

Удаление Бахауллы в Дом Риза Бига, и Его отказ встречаться с кем-либо из изгнанников, создали такое положение, когда каждый был предоставлен самому себе определять свою собственную духовную судьбу. Те , кто был расположен к Мирзе Яхья собрались вместе и стали атаковать верных, а остальные предались в основном молитвам и поклонению, умоляя Бога облегчить их горестную участь в разлуке с их Господом.

До того как поселиться в Доме Риза Бига, Бахаулла приказал своему брату, Акай-и-Калиму отослать половину всей мебели, постельных принадлежностей и утвари в дом Мизы Яхья. Он также послал ему некоторые исторические реликвии, кольца Баба, Его печати и манускрипты, которые жаждал заполучить Мирза Яхья. Он также попросил Дарвиша Сидк-Али, одного из Его верных последователей, быть слугой по хозяйству в доме Мирзы Яхья. Хотя ему было противно служить тому. кто в его глазах был воплощением обмана и лжи, эта набожная душа целиком повиновался Бахаулле и стал прислуживать Мирзе Яхья. Вскоре другие обстоятельства избавили его от этой неприятнейшей задачи. Как уже упоминалось, те несколько человек, которые были слабы и нестойки в их вере, присоединились к Мирзе Яхья и ободряемые отсутствием Бахауллы, приступли к своей презренной деятельности проти Веры Бога.

Мирза Яхья и Сийид Мухаммад начали усиленную компанию написания писем, дискредитировавшую Бахауллу в глазах верующих и властей. Они пересыпали свои письма ложью и позорной клеветой, обвиняя Бахауллу в тех самых преступлениях, которые сами же и совершили, и стали распространять их вдаль и вширь среди верующих в Персии и Ираке. Эти клеветнические письма обеспокоили общину бабидов и многих запутали. Некоторые более слабые верующие утратили свою веру вообще, малое число склонилось в сторону Мирзы Яхья, некоторые обратились к Бахаулле за разъяснениями, в результате чего в этот период было явлено несколько Посланий, описывающих истинное положение дел. Обнако большинство верующих оставалось верным Делу Бахауллы. Эти души поднялись с решимостью и самоотверженностью доказать истину Дела Бога. Многие из них , такие как Набил-и-Азам, Муниб и Ахмад-и-Язди, странствовали по всей Персии, боролись за дело Бахауллы и благородно защищали его против нападок неверных.

Именно благодаря собственным поступкам Мирзы Яхья, известие о его неверности Делу Бога быстро распространилось по общине Персии и послужило сигналом к окончательному разрыву между Мирзой Яхья и его прославленным Братом. Когда Бахаулла находился в удалении от общины в Андрианополе, Сийид Мухаммад и Мирза Яхья активно занимались подрывом Его репутации в правительственных кругах. Последний отослал петицию губернатору Куршид Паше и его заместителю Азизу Паше, содержавшую фальшивые утверждения о Бахаулле и направленную на Его дискредитацию в глазах губернатора, бывшего одним и з Его горячих почитателей.

Позже губернатор поделился этим письмом с Бахауллой, и его содержание стало известно верующим. Хаджи Мирза Хайдар-Али , прибывший в Андрианополь несколькими месяцами позднее этого позорного эпизода, пишет о петиции Мирзы Яхья властям:

Когда Азаль в своем сатанинском духе вызывающе поднялся против Благословенной Красоты, через клевету и ложные обвинения, он написал письмо губернатору Андрианополя. Мы все видели это письмо. Оно открывалось такими словами: "Да будет моя жизнь жертвоприношением тебе". И продолжалось: "О ты, Азиз, мы обращаемся к тебе в нужде, подай нам хлеба". Он продолжает ложно обвинять Древнюю Красоту в том, что Он лишил его средств к существованию.

Первое предложение этого письма, заявление о нужде и жалобы, все убедительно показывет, что Бога невозможно спутать с человеком, и нет никакого сходства между ними двумя. К примеру мы видим контраст по этим словам Древней Красоты, с которыми он обращается к ныне покойномк султану Абдул-Азизу: "О ты Раис (Вождь), внемли гласу Божьему, Верховного Правителя, Помощника в опасности, Самосущего. Он воистину взывает между землей и небом и призывает человечество к месту лучезарной славы."

В этом благословенном Послании Он пророчесвует, что султан лишится своего трона и страны, которой он правил ... Возвращаясь к нашему предмету: Бахаулла чарез посрелника доказал губернатору, что эти обвинения (Мирзы Яхья) ложны и в письме объясняет ему, что вся эта клевета предназначена задеть и унизить Его. (24)

Касаясь этих отвратительных событий, Шоги ЭФФенди пишет:

... Его (Бахауллу) вскоре поставили в известность, что Его брат (Мирза Яхья) отрядил одну из своих жен в правительственную канцелярию с жалобой, что ее мужа обманывают в правах, а ее дети живу впроголодь - обвинение , которое распространилось повсеместно, достигло Константинополя и, к глубокому огорчению Бахауллы, стало предметом бурных дискуссий и несправедливых замечания в тех кругах, что прежде были весьма поражены высоким стандартом Его благородного и достойного поведения в этом городе. (25)

Несколоько позже в Послании Шейху Салману Бахаулла описывает агонию Своего сердца в этот период и являет ту клевету Мирзы Яхья, что касалась его доли в правительственном пособии, которое всегда делилось поровну между ссыльными. В этом Послании Он объясняет, что, если бы не Его спутники, Он никогда бы не принял никакого пособия от властей. И действительно, после этих разрывающих сердце событий, Бахаулла вообще отказался от своей доли и иногда был вынужден для удовлетворения ежедневных нужд что-то продавать из Своих вещей.

Как результат этой грязной клеветы, ходившей по Андрианополю и причинявшей чрезвычайный вред Ему и Его возлюбленным, Бахаулла прервал свое удаление, длившееся почти два месяца, и вышел вперед, дабы пресечь злодеяния Его порочных противников. Именно в это время Сийид Мухаммад был успешно и окончательно изгнан из общины, и раздел между Бахауллой и Мирзой Яхья стал официальным; о нем упоминается, как о "Величайшем Разделении" . Это двухмесячное удаление Бахауллы было актом Провидения, поскольку оно выявило неверных. Когда Бахаулла прервал Свое уединение, каждый изгнанник знал, к какой стороне он принадлежит. Немногие, собравшиеся вокруг Мирзы Яхья, усилили свою порочную активность и распространяли свою позорную клевету дальше, в центр Оттоманской империи, отравляя ум великого визиря и султана против Бахауллы.

Провозглашение Бахауллой "Величайшего Разделения" имело возбуждающее действие на общину верующих в Персии. Несметное большинство последователей Баба, насчитываемое Хаджи Мирзой Хайдаром-Али в его бессмертной книге "Бихджатус-Садур ", как девяносто девять процентов, приняли Дело Бахауллы. Начиная с этого времени и далее, те, кто последовал за Мирзой Яхья, определялись как нарушители Завета Баба, и стали известны как Азалии. В то же время последователи Бахауллы стали называться людьми Баха, Бахаи.

ГЛАВА 5.
ТРИУМФ ЗАВЕТА БАБА.

Расхождение между Бахауллой и Мирзой Яхья стало ясным сигналом для последоветелей Бахауллы отмежеваться от Мирзы Яхья и тех, кто сплотился вокруг него. Мирза Яхья жил теперь со своей семьей в отдельном доме, а Сийид Мухаммад среди мусульман. В течении почти что восемнадцати месяцев эти двое продолжали искать пути и средства дискредитации Бахауллы и Его верных спутников. Они распространяли клевету и лживые утверждения среди жителей Андрианополя и властей в Стамбуле, все направленные на подрыв Дела Бога и на осквернение Доброй репутации и чести его Автора.. Также и в Персии Мирза Яхья распространял среди верующих свои письма, переполненные ложными историями. Путаница, образованная этими ядовитыми заявлениями, переросла в раздоры и волнения среди этой общины.

Прошло около полутора лет, и интриги и махинации Мирзы Яхья достигли высшей точки, когда вдруг рука Господа поразила его, принесла ему (духовную) погибель и унизила его в глазах сторонников и властей Андрианополя. Случай, ускоривший его падение, был целиком и полностью его собственного производства.

Сийил Мухаммад усердно трудился над поставленной целью дискредитации Бахауллы в людском мнении. По ходу своих интриг ему пришла в голову мысль организовать публичную конфронтацию между Бахауллой и Мирзой Яхья. Поддерживая (идею) этой конфронтации, Сийид Мухаммад был уверен, что Бахаулла никогда не примет подобный вызов, поскольку в течение нескольких лет он видел, что Бахаулла неохотно появляется на людях. Он также знал о Его воздержанности и сокрывающей грехи позиции, когда бы Он не сталкивался с теми, кто противостоял Ему. По этим причинам он дал знать своим мусульманским знакомым о своих планах.

Этот тип публичной конфронтации, известный в исламе как Мубахалих, корнями своими восходит ко дням Мухаммада, когда депутация неверных из Наджрана и Медины вызвали Пророка на конфронтацию. Это противостояние между истиной и ложью. Две группы сходятся вместе лицом к лицу и, как веруют (в исламе) , при такой конфронтации могущество истины уничтожит безбожных.

Сийид Мухаммад по секрету уверял мусульманскую общину, что, в то время как Мирза Яхья готов и охотно примет участие в публичной конфронтации, Бахаулла же нет.

В то время когда эти дикие слухи ходили по Андрианополю, верующие в Персии находились в состоянии возбуждения от лживой пропаганды Мирзы Яхья. Один верующий из Шираза, некий Мир Мухаммад-и-Мукари (погонщик вьючных животных) прибыл в Андрианополь. Этот верующий сопровождал Баба из Багдада, как погонщик каравана в Мекку, а позже Бахауллу и из Багдада в Стамбул.

Мир Мухаммад держался того мнения, что публичная конфронтация поможет прояснить ситуацию. Он ободрял Сийида Мухаммада, чтобы тот заставил Мирзу Яхья встретиться с Бахауллой в людном месте, для всеобщего обозрения. А сам пообещал, что пригласит Бахауллу принять вызов. Что он и сделал, а Бахаулла ответил утвердительно на (его) просьбу.

Шоги Эффенди описывает этот этизод в таких словах.

В глупости своей полагая, что его прославленный Брат откажется от этого предложения, Мирза Яхья назначил местом встречи мечеть Султана Салима. Как только Бахаулла узнал об этом, Он устремился пешком в полдневную жару и сопровождаемых тем же Мир Мухаммадом в эту мечеть, располагавшуюся в отдаленной части города; проходя по улицам и рынкам, Он по ходу произносил стихи таким образом и манером, которые глубоко поразили тех, кто Его видел и слышал.

"О, Мухаммад!", - были некоторые из Его слов, реченных Им по этому памятному случаю, как засвидетельствовано Им в Послании, - "Он, Кто есть Дух, воистину вышел из Своего жилища, и вместе с Ним вышли души Божьих избранников и реальности Его Посланцев. Затем узри обитателей горних царств над Моею главой - все свидетельства Пророков в Моей руке. Скажи: Если бы все священники, все мудрецы, все цари и правители мира собрались вместе, Я бы , воистину, встал против них и провозгласил стихи Бога, Повелителя, Всемогущего, Всемудрого. Я не страшусь никого, хотя бы все, кто есть небе и на земле, восстали против Меня ... Вот Моя рука, которую Господь содеял белоснежной, чтобы зрели все миры. Вот Мой посох; если Мы даже разрушим его, он, воистину, поглотит все сотворенное". Мир Мухаммад, посланный вперед, возвестить о прибытии Бахауллы, вскоре возвратился и поставил Его в известность, что тот, кто усомнился в Его власти, пожелал на день или на два отложить собеседование из-за непредвиденных обстоятельств. Возвратившись домой, Бахаулла явил Послание, где Он перессказал происшедшее, назначил время новой встречи, запечатал Послание Своей печатью, вручил его Набилу и велел доставить одному из новых верующих, Мулле Мухаммаду-и-Табризи, для информирования Сийида Мухаммада, имевшего обыкновение заходить в лавку этого верующего. Было условлено истребовать от Сийида Мухаммада еще до вручения этого Послания запечатанное обязательство, что Мирза Яхья в случае неявки в условленное место подтвердит письменно ложность своих притязаний. Сийид Мухаммад пообещал предоставить требуемый документ на следующий же день, и, хотя Набил ждал в лавке ответа три дня подряд, Сийид Мухаммад так и не объявился. Набил, записывая через двадцать три года этот исторический эпизод в своей хронике, утверждает, что это неврученное Послание все еще находится в его распоряжении "столь же новое, как в тот день, когда Величайшая Ветвь записал его, а печать Древней Красоты запечатала и украсила его", осязаемое и неопровержимое свидетельство утвержденного превосходства Бахауллы над поверженным противником. (1)

Хаджи Мирза Хайдар-Али, знаменитый учитель бахаи, в то время находился в Андрианополе и пересказыват события, как он их видел в тот памятный день:

Встреча должна была состояться в пятницу у мечети Султана Салима в час совместной молитвы, когда мусульмане собираются внутри в большом колличестве... Мир Мухаммад-и-Мукари не мог себе представить, что Азаль нарушил Завет. Так он умолял Благословенную Красоту просветить его. Бахаулла ответил ему, что, если только Азаль столкнется с Ним лицом к лицу в условленном месте встречи, тогда он может считать притязания Азаля истинными. Мир Мухаммад воспринял это утверждение, как критерий различия между истиной и ложью, и попытался организовать такую встречу.

Известие и дата конфронтации стали известны среди мусульман, христиан и иудеев города. Все они слышали о чудесах Моисея и историю Его противостояния Фараону. И теперь они ждали встречи лицом к лицу в мечети между Его Святейшеством Шейхом Эффенди (имя, которым люди звали Бахауллу, чобы выразить свое уважение) и Мирзой Али, который отверг Его. (Из страха быть узнанным Азаль звал себя этим именем). Посему с утра пятницы и до полудня великое множество людей всех трех религий заполнили арену между домом Амруллы ... и входом в мечеть. Толпа была такой большой, что невозможно было пошевелится. Бахаулла, Дневная Звезда Славы, вышел из Своего дома ... и по мере Его продвижения через толпу, люди выказывали пред Ним такое преклонение, что трудно и сказать. Они приветствовали Его, склонялись и уступали Ему дорогу, многие из них простирались у Его ног и целовали их. Бахаулла, лик величия и всемогущества, признательно салютовал толпе, поднимая Свои руки (как это было принято среди турок), и выражал Свои добрые пожелания. Это продолжалось вплоть до мечети. Как только Он вошел в мечеть, проповедник, произносивший свою речь, онемел, или возможно, он забыл слова. Бахаулла прошел вперед, сел и велел проповеднику продолжать. В конце концов проповеди и молитвы подошли к концу. Но Азаль так и не появился. Мы слышали, что он притворился больным и попросил извенений.

В каждом городе Оттоманской Империи есть Мавляви, бывшие дервишами и последователями Мавляви ( Джалалид-Дина-и-Руми), автора "Маснави". По пятницам они проводят службу в своих такйисах (центрах собрания), где они кружатся вокруг учителя и поют вместе нараспев некоторые слова. Внутри комнат играют музыку и поют очаровательные мелодии. Когда Бахаулла уже собирался уйти из мечети, Он сказал: "Мы должны посетить Мавляви. Нам лучше пойти в такйих." Как только Он поднялся идти, губернатор Андрианополя и другая знать, включая священников, воспользовались возможностью находиться в Его присутствии и сопровождать Его. В знак смирения и уважения, губернатор, Шейкхул-Ислама (Глава мусульманских духовных учреждений в городе), уламы (священники и люди учености) и другая знать шли на четыре или пять шагов позади Бахауллы, в то время как струился поток Его речений. Иногда, как знак милости и благоволения, Бахаулла останавливался и приглашал руками губернатору и другим идти впереди, но они так и не согласились. Таким вот образом , в величии и славе, рожденной от Бога, Бахаулла прибыл в такйих.

В это самое время Шейх мавляви стоял посередине, а дервиши кружились вокруг него и пели. Как только их глаза узрели Его, они остановились и прервали службу безо всякой причины. Они склонились перед Ним, показали свое уважение и стали абсолютно немы. Затем Бахаулла сел и разрешил остальным сесть также вместе с Ним. Он затем дал позволение Шейху продолжать службу.

Эта новость широко распространилась по Андрианополю, что, когда Шейх Эффенди (Бахаулла(А.Т.)) вошел в мечеть, проповедник не мог продолжить свою речь, а когда Он пошел в такйих, дервиши и их вожак забыли слова и прервали службу. Последовавшим вечером некоторые из верующих достигли Его просутствия, и я был среди них ... Бахаулла заметил: Когда Мы вошли в переполненную мечеть, проповедник забыл слова своей проповеди, а когда мы прибыли в такйих, дервиши исполнились такого благоговения и изумления, что перестали петь и онемели. Однако, поскольку люди воспитаны в суетном и праздном вображении, они глупо считают эти события сверхестественными и рассматривают их как чудо!" (2)

Мирза Яхья был теперь дискредитирован в глазах многих в Андрианополе. Известие об этом эпизоде распространилось в кругу верующих и в Персии. Послание, известное как "Лаух-и-Мубахилих", адресованное Мулле Саддик -и-Курасани и описывающее этот случай, достигло общины бахаи в этой земле и побудило некоторые колеблющиеся души среди друзей признать могущество и величие Бухауллы, разбившего раз и навсегда сего величайшего "идола " общины баби.

Это драматическое падение Мирзы Яхья, как удостоверено Шоги Эффенди, было ясно предсказано Св. Павлом в следующеи отрывке:

3. Смотрите, чтобы вас никто не ввел в заблуждение: день этот не придет до тех пор, пока не произойдет отступление от Бога, и не раскроется полностью человек беззакония, осужденный на погибель. 4. Он будет идти против всего святого, что называют Богом и чему поклоняются, он даже займет место в храме Божьем и будет выдавать себя за Бога...

8. Тогда беззаконие проявит себя , но Господь Иисус одним своим дыханием лишит его всякой власти и погубит его Своим пришествием ... (2)

Трагическое падение этой вероломной личности, предавшей своего Господа, и восставшей против Него, совпало (по времени) с беспрецендентным излиянием Верховного Пера. Стихи Бога посылались в великом изобилии, и завершилось все это вскоре возвещением Его Послания царям и правителям мира.

В последующем отрывке Шоги Эффенди описывает это изумительное и громадное излияние божественных стихов.

"Величайший Идол" велением и силою Того, кто есть Источник Величайшей Справедливости, был иссторгнут из общины Величайшего Имени, смущенный, ненавидимый и разбитый. Очистившись от этой скверны, избавившись от этого ужасного достояния, молодая Божья Вера теперь могла продвигаться вперед и, вопреки потрясениям демонстрировать свою способность сражаться в новых битвах, покорять новые высоты и завоевывать новые победы.

По общему признанию произошел раскол в рядах ее сторонников. Ее слава затемнилась, и ее анналы навсегда были запятнаны. Однако ее имя не исчезло, ее дух далек от разрушения, и так называемый раскол не мог разорвать ее структуру. Завет Баба, о котором уже упоминалось, своими непреложными истинами, неопровержимыми пророчествами и неоднократными предостережениями хранил эту Веру, обеспечивая ее целостность, демонстрируя ее неподверженность порче и обостряя ее влияние.

Хотя согнувшись от горя и все еще страдая от последствий покушения на Его жизнь, прекрасно зная о дальнейшем неминуемом изгнании, и все же не страшась ударов, которым подверглось Его Дело и окружавших опасностей, еще до того как кончилось это ипытание, Бахаулла поднялся с невиданной силой провозгласитьСвою Миссию тем, кто на востоке и на западе держал в руках бразды правления временной верховной власти. С этим Возвещением взошла в полдневной славе дневная звезда Его Откровения, и явила полноту своего божественного могущества Его Вера.

Настал период бурной деятельности, своими последствиями затмившими весенние годы пастырства Бахауллы. "Днем и ночью," - записал очевидей, -"Лились дождем Божественные стихи, в таком колличесте, что их невозможнобыло записать. Мирза Ага Джан записывал их по мере диктовки, а Величайшая ветвь постоянно был занят переписыванием. Не было не одной свободной минуты". "Несколько секретарей," засвидетельствовал Набил,-"Работали день и ночь и все же не справлялись с задачей. Среди них был Мирза Бакир-и-Ширази... Он один переписывал по две тысячи стихов в день. Так он работал в течение шести или семи месяцев. Каждый месяц он переписывал по нескольку томов и отправлял их в Персию. Около двадцати томов, написанных его прекрасным подчерком, он оставил на память Мирзе Ага Джану". Относительно стихов, явленных Им, Сам Дахаулла написал: "Таково излияние Божественной Щедрости, что в течение часа появлялся эквивалент тысяче стихов." "Столь велика снизошедшая сегодня милось,что, если бы возможности секретаря позволяли, то за день и ночь с небес Божественной Щедрости посылался бы эквивалент Персидскому Баяну." Богом клянусь!"-утверждал Он в другой связи,-"В те дни было явлено то, что было эквивалентно посланному всем пржним Пророкам." "То, что было уже явлено в этой земле (Андрианополь)", заявил Он далее об обширности Своих писаний,-"Секретари не могут переписать. Это так и осталось непереписанным." (4)

История трагической карьеры Мирзы Яхья была бы неполной, если не упомянуть, хотя бы кратко о его писаниях. Он написал несколько книг и писем, служащим величайшим доказательством поверхностности его знания и понимания. Они состоят из серии бессмыссленных слов, которые запутают любого читателя. Можно прочесть несколько страниц и так и не понять, о чем же идет речь, если она вообще хоть о чем -нибудь идет, вместо этого читатель найдет пустые повторения и абсурд, К счастью некоторые из его писаний хранятся в знаменитых музеях, доступные любому, чтобы прочитать и убедиться в глубине невежества и глупости автора.

Изгнание Мирзы Яхья и его последователей из общины Величайшего Имени привело к постепенному падению этой вероломной личности и ее совершенному угасанию в более поздние годы. Летом 1868 года Эдикт султана Абдул-Азиза приговорил Бахауллу к пожизненному заключению в городе -крепости Акке в Святой Земле, а Мирзу Яхья на острове Кипр.

Мирза Ага Джан, секретарь Бахауллы , записал в Послании (5) интересный эпизод , относящийся к Кипру, известному среди древних турок, как остров Сатаны. Он утверждает, что получил письмо в Акке от друга иностранца. В этом письме его корреспрондент процитировал две традиции, переведенные на арабский из древней греческой книги, а из какой он не уточняет. Следующее есть краткий перевод. Первая традиция:

Вскоре объявится Сатана на острове К (Кибрис, т.е. Кипр) и не будет пускать людей в присутствие Бога. Когда это время наступит, обратитесь к Святой Земле, откуда будут источаться нежные ароматы Господа.

Вторая:

Сатана объявится на родственном ему острове. Он низок ростом, с густой бородой, у него маленькое лицо, узкая грудь и зеленовато-желтые глаза. Волосы на его спине, как у верблюда, а на груди, как у козла. Когда он придет, обратите свои лица к Кармель, святой долине, месту стечения (всего) человечества, к этому белоснежному месту.

В этом Послании утверждается, что все эти физические черты несомненно очевидны в Мирзе Яхья.

Важно отметить, что воздействием Божественной Воли враги Бахауллы стали пособниками в исполнении древних пророчеств о пришествии Господа в Святую Землю. Щоги Эффенди описывает изгнание Бахауллы в таких словах.

В пределах этой святой и достойной зависти страны, "гнезда всех Пророков Божьих," "Долины неисповедимого Господнего Указа, белоснежного Места, Земли неувядаемого великолепия" Изгнанник Багдада, Константинополя и Андрианополя был приговорен провести не менее трети Своей земной жизни и более половины общего периода Своей Миссии. Абдул-Баха заявляет: "Трудно понять, каким образом Бахаулла должен был покинуть Персию и воздвигнуть Свой Шатер в сей Святой Земле, если бы не преследования Его врагов, Его изгнание и ссылка." Он уверяет нас, что в действительности это было предречено "языком Пророков два или три тысячелетия назад." Господь, "верный Своему обещанию" "некоторыи Пророкам" "явил благую весть", что "Господь Воинств объявится в СвятойЗемле". В этой связи Исайя провозгласил в своей Книге: "Взойди на высокую гору, О Сион, принесший благую весть; возвысь свой голос, О Иерусалим, принесший благую весть. Возвысь и не бойся; скажи городам Иуды: "Узрите вашего Бога! Узрите Господа Бога, грядущего с могучей десницей и Он будет править ей." Давид в своих псалмах предсказал: "Поднимите свои гавы , о врата; поднимите их даже вы, вечные двери, и взойдет Царь Славы. Кто есть Царь Славы? Господь Воинств, Он есмь Царь Славы". "Воссиял Господь от Сиона, совершенства красоты. Придет наш Господь и не будет молчать." Предвещал Его приход также и Амос: "Господь возгрохочет от Сиона и возречет из Иерусалима; и зарыдают обители пастухов, и завянет вершина Кармель." (6)

Мирза Яхья находился в заключении в городе Фамагуста до 1878 года, когда остров лишился турецкого правления и перешел в руки англичан. Потому он решил оставаться на Кипре и получать пенсию от британского правительства. Что он и сделал, и жил на свободе на этом острове вплоть до своей смерти в 1912 году. Там за всю свою жизнь он не достиг ничего значительного. Абдул-Баха в одном из своих рассказов описывает, как за все эти годы Мирза Яхья не обратил в свое дело ни одного последователя на этом острове. Вместо этого он проводил время в компании многочисленных жен и стал отцом нескольких плохо воспитанных детей, низкого ума и способностей. Шоги Эффенди описывает судьбу Мирзы Яхья в таких словах:

Касаясь этого предмета, нельзя обойтись без отдельного упоминания об Архи-Нарушителе Завета Баба, Мирзе Яхья, прожившем достаточно долго, чтобы засвидетельствовать, влача жалкое существование на Кипре, прозванного турками "островом Сатаны", как обращались в ничто все его злобные надежды. Пенсионер сначала турецкого, а затем британского правительства, он пережил еще одно унижение, получив отказ в прсьбе о получении британского гражданства. Одиннадцать из восемнадцати "Свидетелей" оставили его и обратились с покаянием к Бахаулле. Сам он был замешан в скандале, запятнавшем репутацию его и его старшего сына, лишившим этого сына и его потомков права наследования , каковое он ему пытался передать, и назначил вместо него вероломного Мирзу Хадий-и-Даулат-Абади, печально известного азалида, который по случаю мученичества выше упомянутого Мирзы Ашрафа исполнился таким страхом, что четыре дня подряд возглашал с кафедры самым бранным языком свое полное отречение от Веры Баби, а также от Мирзы Яхья, его благодетеля, который ему так доверял. И именно этот старший сын по странной воле судьбы искал многими годами позже вместе со своими племянником и племянницей присутствия Абдул-Баха, назначенного Преемника Бахауллы и Центра Его Завета, покаялся, молил о прощении и был милостиво принят Им, и оставался вплоть до своей смерти лояльным последователем Веры, которую его отец столь глупо, постыдно и жалко пытался уничтожить. (8)

ЧАСТЬ II
МЕНЬШИЙ ЗАВЕТ.
1. ПАСТЫРСТВО АБДУЛ - БАХА.
ГЛАВА 6
АБДУЛ - БАХА , ЦЕНТР ЗАВЕТА.

Завет,заключенный Явителем Бога со своими последователями относительно Его непосредственного преемника, известен как Мньший Завет. В "Китаб-и-Агдас" и позднее в Его Последней Воле и Завещании, известных как "Китаб-и-Ахд", Бухаулла сделал такой завет со своими последователями. В этих писаниях Бахаулла утвердил могучий и неопровержимый завет, невиданный в анналах прошлых религий. Никогда прежде Явитель Бога не оставлял после себя авторитетный документ, в котором он ясно направлял Его людей обратиться к кому-то, как к Его преемнику, или следовать определенной системе администрации для управления религиозными делами общины.

Евангелия молчат по вопросу преемства. Только туманное и неполное заявление " ... ты есмь Петр, и на этом камне я воздвигну церковь Мою", привело некоторых к убеждению, что Петр преемник Христа. Такое притязание, неподтвержденное ясной и недвусмысленной декларацией в Евангелии, стало причиной жестоких конфликтов во всей изменчивой истории христианства. Как результат, религия , основанная Христом, разделилась на большие секты с самых ранних веков, а позже они еще больше размножились.

Сходная ситуация возникла и в исламе. История Мухаммада и заявления , которое, как говорят, Он сделал относительно Али, своего двоюродного брата и зятя в Кадир-Кумм, перессказывается в исламе как шиитами, так и суннитами, но все толкуют ее по-своему. История эта следующая:

Закончив обряды паломничества в Мекку в последний год Своей жизни, Мухаммад по пути назад в Медину приказал большому собранию Его последователей остановиться в месте, известном как Кадир-Кумм. На этой широкой равнине соорудили из седел ипровизированную кафедру, с которой Мухаммад сделал важное сообщение собравшимся. Там, говорят, Он взял Али за руку и сказал: "Кто бы ни считал Меня их Господом, Али также их Господь."

Это только устное утверждение, но секта шиитов считает его авторитетным и знаком того, что Али законный преемник Пророка. Но большинство людей ислама, сунниты, отвергают такие взгляды. Последователи Мухаммада были разделены на эти две основные секты сразу же после Его кончины. Жестокие конфликты и вопиющие беспорядки, поглотившие народ ислама с тех пор, как засвидетельствовано Абдул-Баха, есть результат горестного раскола, случившегося после смерти Пророка.

Одной из выдающихся черт Откровения Бахауллы посему является то, что Его Автор утвердил могучий завет со своими последователями относительно Его преемника; Завет, чьи характерные особенности очерчены Самим Бахауллой, который написан Его собственной рукой, недвусмыслен в предписаниях о дальнейшей судьбе Его Дела, и признанный в качестве достоверного документа даже теми, кто нарушил его. Только благодаря этому божественно установленному орудию сохраняется единство общины бахаи, как и чистота Его учений и неподверженность порче Его институтов. "Это есть День, за которым никогда не последует ночь," - собственноое свидетельство Бахауллы в этой связи.

Когда Бог являет Себя человеку через Пророка, слова , реченные Им, чрезвычайно плодотворны и являются существенным источником для духовной жизни человечества. Откровение Слова Божия Его Явителями напоминает излияние дождя. Также как ливни весенней порой оживляют мир природы, Слово Божье проникает в сердца человеческие и сообщает им дух веры. Это длится до тех пор, пока проистекает Откровение Пророка, и завершается с Его кончиной.

В дождливую пору зеленые луга освежаются напрямую, а когда дождь кончается, можно воспользоваться водой из озера, образованного этим дождем. Сходным образом, когда Явителя Бога уже нет с человеком, Слово, оставленное Им, становится источником духовной жизни для людей. Так Евангелие для христиан, а Коран для мусульман служили духовным резервуаром живой воды, вместилищем Господних учений. Мы замечаем, однако, что, если у людей есть свободный доступ к резервуару и им можно пользоваться безгранично или даже погружаться в него, чистота воды утрачивается и через некоторое время она становится совершенно непригодной.

В прежних Произволениях Явители Бога оставляли свои слова потомству, и в большинстве случаев только самая суть этих слов записывалась и собиралась вместе, образуя тем самым Священные Книги основных религий. Но поскольку не было никаких указаний по дальнейшему руководству, последователей оставляли на свободе интерпретировать (святые) речения, как им заблагорассудится. История показыват. что в результате этой свободы, люди разошлись в своем понимании этих учений. Последователи грубо вмешивались в Слово Божье, они шли на компромис с законами и предписаниями, обнародованными Пророком. К этому добавились изобретенные человеком догмы и ритуалы, ввели человеческие нововведения и обычаи, и, по аналогии с резервуаром, чистота учений была утрачена.

Именно благодаря свободе интерпретировать слова Пророка и вмешиваться в Его учения, образовывались различия между (Его) последователями. Участились расколы, и внутри религии образовались секты и вероисповедания. Единство и любовь, существовавшие между последователями при жизни Основателя религии, исчезли после Него и со временем сменились враждой и противостоянием.

В этом Завете Откровение Слова Божьего приняло совершенно иную форму. В то время как в прежние времена слова Пророков записывались годами позже их явления, то слова Бахауллы записывались Его секретарем в момент их произнесения. В некоторых случаях Он даже Сам писал слова открытые Им. Эти писания, обычно называемые Священными Текстами или Скрижалями, хранятся и охраняются и их подлинность установлена.

Одна из отличительных черт - огромность Откровения Бахауллы. Слова были явлены в таком изобилии, что - как свидетельствует Сам Бахаулла, - если Его Писания собрать вместе, получилось бы не менее сотни томов Святых Скрижалей для человечества этой эпохи. Аналогия с озером уже не годится. Более подходящим послужило бы сравнение с океаном, образовавшимся, когда Слова Господа посылались подобно обильному дождю.

Коран насчитывает свыше шести тысяч стихов и был явлен Мухаммадом в течение двадцати трех лет. Скорость откровения слов Бахауллы была около тысячи стихов за час! К примеру, "Китаб-и-Иган" (Книга Несомненности) был явлен в течение нескольких немногих часов. Во время сорокалетнего пастырства Бахауллы человеческий мир был погружен в океан Божественного Откровения, чьей энергии суждено возродить все человечество.

Другая отличительная черта Откровения Бахауллы та, что Слово Божье, посланное для одухотворения человека и его руководства, не было просто вручено ему свободно, как в прошлых Циклах. Никому не дано права толковать Его слова, прибавить или убавить, хотя бы и точку. Бахаулла запечатал океан Своего Откровения от всех вторжений. С одной стороны Он явил Слово Божье для блага всего человечества, а с другой Он никому не позволил вмешиваться в него. Средством, которым Он разрешил это противоречие, было учреждение Завета.

Бог соблаговолил в сей день вручить человечеству два бесценных дара. Первый - само Откровение, высочайшее изо всего; другой - орудие защиты Откровения. Первый явил себя через Бахауллу, второй осуществился через Абдул-Баха. Возвращаясь к прежней метафоре: Бахаулла принес воду жизни и сотворил океан, в то время как Абдул- Баха служит могучей стеной вокруг него.

Стена Завета не позволяет непрошенным гостям загрязнять воды Откровения и таким образом сохраняет его чистоту и жизненную силу. Потому назначение Абдул-Баха единственным и полномочным Толкователем Учений Бахауллы обеспечивает гарантию непорочности явленного слова.

Вместо того, чтобы толковать Его Писания и поступать с ними как заблагорассудится, Бахаулла высвободил излияния Своего Откровения внутри личности Абдул- Баха, получившего их от лица всего человечества. Он стал воспреемником Откровения Бахауллы и полномочным толкователем Его слов. Его душа заключала в себе все достоинства и силы, возложенные на Него этим Откровением, а также могущество и добродетели, которые постепенно снизойдут на человечество под действием этого Завета, и которые являются движущей силой социального, интеллектуального и духовного развития человека на этой планете вплоь до пришествия следующего Явителя Бога.

Следуя этой аналогии, Абдул-Баха выступает в качестве вместилища. До того как его наполнить, вместилище должно быть чистым. Если оно содержит хоть что-нибудь, даже самое незначительное колличество вещества, это вещество загрязнит воды, которые в него поступают. Одна из самых славных черт Дела Бахауллы, это то, что Абдул-Баха так подчинил свою волю воле Бахауллы, чтов нем совершенно не осталось и следа эгоизма. Он ничем не мог выразить Свое существо, кроме самоуничижения и абсолютного служения.

Когда Абдул-Баха был еще ребенком в Багдаде, Бахаулла по секрету поведал Ему о Своем Положении и раскрыл Миссию, коей Бог наделил Его. Услышав это возвещение, Абдул-Баха, который уже интуитивно чувствовал славу и сияние, излучаемые Его Отцом, мгновенно признал истину Его Дела, распростерся у Его ног и в смирении и искренности умолял Бахауллу о привелегии сложить свою жизнь на Его тропе.

Личность Абдул-Баха и Его служение Бахаулле, Своему Господу, неразделимы. Истинный слуга пребывает в глубинах скромности и смирения, а не на вершинах славы. Чем выше мера служения, тем ниже позиция личности. Благодаря своему положению, Абдул-Баха пребывает в нижайших равнинах служения, в долинах, которые не может достичь ни один человек. Бахаулла -Явитель славы и вершина величия, Абдул-Баха же на противоположном полюсе служения и совершенного бескорыстия. Бахауллу можно сравнить с горной вершиной, Абдул-Баха же с самой низкой долиной. Когда вода устремляется с вершины горы, она скапливается в глубочайшей долине. Схожим образом, Слово Божье, ниспосланное с Небес Божественного Речения, так вошло в плоть и кровь Абдул-Баха, что Он стал достойным носителем сил, сокрытых в ОткровенииБахауллы. Все Его существо стало воплощением Всех добродетелей, чистым зеркалом, отражающим свет славы, отбрасываемой на Него Бахауллой.

Абдул-Баха утверждает, что существует три положения во всем этом огромном творении: положение Бога, которое не достижимо, положение явителей Бога , также не доступное и положение человека. Единственное состояние , приличествующее человеку, - состояние служения. В той мере , в какой отдельный верующий пребывает на равнине служения, он и приближается к Богу , и становится воспреемником Его могущества, милости и щедрости. Абдул-Баха достиг нижайших глубин служения, и потому Он стал воплощением всех божественных качеств и атрибутов. Хотя Он неподдельно считал себя слугой слуг Бахауллы, Он являл такое величие и великолепие, какого не может рассчитывать достичь ни одно человеческое существо. Абдул-Баха не был явителем Бога, но, поскольку Он являлся Хранилищем Откровения Бахауллы, все силы Явителя принадлежали Ему. Он знал секреты людских сердец, и Его слова обладали творческим воздействием.

Величайшая Непогрешимость, упоминаемая Бахауллой, неотъемлемая часть Явителя Бога, и ни у кого нет своей доли в ней. Абдул-Баха не обладал ею, но Бахаулла возложил на Него непогрешимость. Явитель Бога подобен солнцу, производящему свет и тепло, оно не получает их от постороннего источника. Но у луны нет своего собственного света, она получает его от солнца и отражает на землю. Также и Бахаулла - Солнце Истины, а Абдул-Баха - Луна этого Цикла.

Было бы ошибкой считать Абдул -Баха обыкновенным человеком, усердно пытавшимся освободиться от эгоистичных желаний, и которого Бахаулла соответственно назначил Своим Преемником. Такая концепция противоположна убеждениям тех, кто принял Веру Бахауллы. Абдул-Баха сотворен Богом с единственной целью стать воспреемником Господнего Откровения для нынешней эпохи. Нам никогда не понять Его истинного положения, ибо Он был "Тайной Бога", титул, который возложил на Него Бахаулла. Он был бесценным даром Бахауллы человечеству.

В Сурий-и-Гусн Бахаулла свидетельствует этой истине:

Мы послали Его (Абдул-Баха) в форме человеческого храма. Да благословен и свят будет Бог, творящий, что Ему угодно Своим нерушимым, Своим непогрешимым указом. Те, что лишились тени Ветви, заблудились в пустынях греха, пожираемы огнем мирских желаний и из тех, что несомненно погибнут. (1)

Когда Абдул-Баха был еще юным отроком в Багдаде, Бахаулла стал называть Его "Учителем". Другие титулы, возложенные на Него в юношестве, все указывают на это таинственное Существо, Центра Завета Бахауллы.

Проясняя положение Абдул-Баха, Шоги Эффенди пишет:

То, что Абдул-Баха не Явитель Бога, что Он получает Свой свет, вдохновение и питательное вещество прямо из Родника Откровения Бахаи; что Он отражает, как чистое и совершенное Зеркало свет славы Бахауллы, и не обладает от природы той невыразимой, однако все-проницающей реальностью, исключительное обладание которой есть отличительный признак Пророчества, что Его слова не стоят в одном ряду, но обладают той же законностью, что и речения Бахауллы; что его нельзя провозгласить возвращением Иисуса Христа, Сына, Который придет во "славе Отца", - эти истины находят дальнейшее оправдание и подкрепление в следующем заявлении Абдул-Баха, адресованном некоторым верующим в Америке ... "Вы написали, что между верующими возникло разногласие относительно "Второго Пришествия Христа". Милостивый Боже! Снова и снова этот вопрос поднимался, и ответ на него исходил ясным и неопровержимым языком от пера Абдул-Баха, что то, что подразумевается в пророчествах под "Господом Воинств" и "Обетованным Христом", есть Благословенная Красота (Бахаулла) и Его святейшество Возвышенный (Баб). Мое имя Абдул-Баха. Моя характеристика Абдул-Баха. Моя реальность Абдул Баха. Моя хвала Абдул-Баха. Служба Благословенному Совершенству моя славная и сияющая корона, а служение всей человеческой расе Моя вечная религия ... Никакого титула, упоминания , похвалы не имею и не буду иметь Я, кроме Абдул-Баха. Это мое желание. Это Мое величайшее стремление. Это Моя вечная жизнь. Это Моя вечная слава." (2)

Вне пределов этой книги описывать божественные достоинства Абдул- Баха или перессказывать многочисленные истории, оставленные потомству сонмом верующих, почитателей и даже некоторыми из Его врагов, из которых все платят безошибачную дань Его сверх -человеческому могуществу, неиссякаемой любви, бескорыстию, Его великодушию и всем другим добродетелям, проявленным Им за всю Свою жизнь. Было написано множество книг, превозносящих подобный Христу пример Абдул- баха. Несколько отрывков будет достаточным проинформировать тех, кто еще не знаком с Его будоражущей (ум) и магнетической личностью.

Шейх Ахмад-и-Рухи, последователь Мирзы Яхья и закоренелый враг Веры, был заклеймен Бахауллой , как "предвестник греха". Он был нечально знаменит актами предательства с целью запятнать честь и доброе имя Благословенной Красоты. Невзирая на это, этот же самый Шейх Ахмад однажды провозгласил с кафедры, что если бы у Бахауллы было одно единственное доказательство для Его притязаний на дар Пророчества, то им бы было то, что Он взрастил такого сына как Аббас Эффенди (Абдул-Баха).

Профессор Эдвард Дж. Браун, известный викторианскоий востоковед, оставил следующие воспоминания о его первой встрече с Учителем в 1890 году в Акке.

Редко я видел человека, воторый бы произвел на меня такое большое впечатление. Высокий, крепкого сложения мужчина, держащийся прямо, как стрела, в белом тюрбане и одеянии, длинные черные кудри почти что касались плеч, широкий могучий лоб, знак глубокого ума в сочетании с несгибаемой волей, глаза пронзительные, как у ястреба и резко очерченные, но приятные черты лица - таким было мое первое впечптление от Аббаса Эффенди, "Учителя" (Ага), как по преимуществу его называют бабиды. Последовавший разговор только углубил уважение, которое с самого начала произвела на меня Его личность. Более красноречивого, находчивого в доказательствах и иллюстрациях, более глубоко знакомого со священными книгами Иудаизма, Христианства и Ислама врядли можно найти даже среди красноречивой, находчиваой и утонченной расы людей, к которой Он принадлежал. Эти качества в сочетании со внешностью, одновременно величественной и радушной, заставили меня перестать удивляться тому влиянию и уважению, которыми Он пользовался даже вне круга последователей Его Отца. О Его величии и могуществе ни у кого, кто видел Его, не было никаких сомнений. (3)

Знание и красноречие Абдул-Баха, упомянутые профессором Брауном, не были приобретены в учебных заведениях. Они были взложены на Него Бахауллой. История жизни Абдул-Баха ясно показывает, что кроме посещения старорежимной подготовительной школы в течение года в Тегеране, когда Ему было примерно семь лет, у Него просто не было возможности посещать школу. В возрасте восьми лет, когда Бахауллу заточили в Сиях-Чаль, и Его богатство было конфисковано, семья полностью лишилась всего добра, комфорта и привилегий. При таких обстоятельствах у Абдул-Баха не было никаких возможностей продолжить обучение. Вскоре после этого, когда Ему исполнилось едва девять лет, Он сопровождал Своего Отца в ссылку. Начиная с этого времени и далее жизнь Абдул- Баха была переполнена горестями и страданиями, не позволившими Ему продолжить формальное образование.

Но вопреки всему этому Абдул-Баха превосходил ученейших людей Своего времени. Мужи высочайшей культуры и знания, как персы так и арабы, свидетельствовали о великолепной эрудиции и учености Абдул-Баха. Также и на Западе Он являл такую доброту и мудрость во всех сферах человеческой деятельности, что великое множество людей потянулось к Нему. В своих контактах с философами, учеными, священниками и другими в Европе и Америке Абдул-Баха показывал глубокое понимание сложнейших вопросов и часто делал авторитетные заявления, вызывавшие восхищение, а иногда и удивление у присутствовавших..

Когда Абдул-Баха был еще совсем юным подростком в Багдаде, многие дворяне и священники признали Его необыкновенную проницательность и мудрость и стали Его поклонниками. Процитируем один пример Его врожденного знания; однажды в городе Он присутствовал на собрании ученого духовенства. Когда был поднят вопрос о происхождении некоего слова, все согласились, что оно персидское, за исключением Абдул Баха, который , хотя и не был обучен арабскому языку, заявил, что это слово арабское, и предложил посмотреть в словаре. Ко всеобщему удивлению, те, кто был хорошо знаком с арабским, обнаружили, что Абдул-Баха прав.

Али Шавкат Паша, один из высокопоставленных дворян Ирака, попросил Бахауллу просветить внутренний смысл одной из традиций в исламе, описывающей цель Бога в сотворении человека. Глас Божий возвещает в этой традиции: "Я был сокрытым сокровищем, Я возлюбил быть узнанным, посему Я сотворил человека, дабы он познал Меня."

Бахаулла указал Абдул-Баха, бывшего еще юношей, написать комментарий на эту традицию. Повинуясь Отцу, Абдул-Баха написал объемный, глубокий и ясный трактат, который поразил Пашу и пробудил чувства восхищения и уважения к этому молодому человеку. Но Шавкат Паша был не одинок, кто признал величие Абдул-Баха. Многие осознали Его необыкновенные знания и мудрость, а некоторые, включая знаменитого Хаджи Сийида Джавад-и-Карбилаи, заключили, что одним из безошибочных доказательств истинности Миссии Бахауллы было то, что Его сын Абдул-Баха написал столь глубокий и значительный трактат, проливающий новый свет на эту важную традицию.

Ученые считают, что с литературной точки зрения Писания Абдул-Баха, как на арабском, так и на персидском, высочайшего стандарта. Красота Его стиля, красноречие Его слога, ясность композиции и глубина Его речений трогают сердце и возвышают душу.

Бесчисленны истории, оставленные людьми Запада, вступавшими в контакт с Абдул-Баха как в Святой Земле, так и в Европе и Америке.

Майор Веллесли Тюдор-Пол, британский офицер, часто встречавшийся с Абдул-Баха в Палестине, написал очень много об Учителе. Вот краткая выдержка:

Хотя Он был ростом немного ниже среднего, Абдул-Баха производил впечатление на всех, кого Он встречал, своим достоинством, дружелюбием и аурой духовной власти. Его серо-голубые глаза излучали какой-то свой особенный свет, а Его руки были прекрасны в своей грации и лечащем магнетизме. Даже Его простые движения были исполнены светом ... Сильнейшим впечатлением, полученным мною от близкого знакомства с Ним, был Его громадный кругозор, пропитанный духом глубокой и любящей доброты. Какой бы ни была тема резговора - от религии до погоды, от (красоты) закатов до цветов, от этики до правил личного поведения, Абдул- Баха всегда задевал вселенскую струну, ноту Единства между Творцом и Его творениями, большими или малыми ...

Это был человек великой духовности и пророческого видения, и я всегда буду лелеять любовь, которой Он одарил меня, и то вдохновение, что дали мне Его жизнь и (личный) пример с тех самых пор, как Он впервые вошел в мою жизнь в 1908 году. (4)

Хорас Холлей, американский бахаи, позже назначенный Рукой Дела Бога, впервые встретил Абдул-Баха летом 1911 года. Он описывает памятную встречу с Учителем в таких словах:

В Нем была красота стана, неизменная гармония осанки и платья, которых я никогда раньше не встречал и не думал, что встречу в мужчине. Еще не видя Учителя, я уже знал, что это Он. Все мое тело сотряс удар. Мое сердце подпрыгнуло, колени ослабели, трепет острых, восприимчивых чувств пронзил меня с ног до головы. Казалось, весь я обратился в какой-то самый восприимчивый орган чувств, как будто глаз и ушей не было достаточно для этого блистательного впечатления. Всем своим телом я осознавал присутствие Абдул-Баха. Мне хотелось просто плакать от счастья - единственно подходящая форма самовыражения, в ту минуту находившаяся в моем распоряжении. В то время как моя собственная личность улетала прочь, даже когда я находился в состоянии полнейшего смирения, новое существо, не мое собственное, заняло ее место. Как будто с вершин человеческой природы, слава снизошла на меня, и я почувствовал глубочайший прилив восхищения. В Абдул-Баха я осознал вызывающее благоговение присутствие Бахауллы, и по мере того, как я приходил в себя, я понял, что насколоко человеку возможно, я приблизился к чистому духу и ичистому существу ...

В течение нашего двухдневного пребывания нам была предоставлена необыкновенная возможность задавать вопросы Учителю, но вскоре я осознал, что это не самый лучший или продуктивный способ общения с Ним ... Я стремился к чувству поклонения, содержащему гораздо больше, чем ответы на интеллектуальные или моральные проблемы. Смотреть на такое чудесное человеческое существо, полностью воспринимать обаяние Его присутствия - вот что приносило мне постоянное счастье. Я не боялся, что все это уйдет прочь и оставит меня неизменившимся ... Патриархальный, величественный, сильный, но бесконечно добрый, он напоминал какого-то праведного короля, который сейчас, в этот самый момент сошел со своего трона и смешался с преданной толпой.(5)

Говард Колби Ивз, унитарианский священник, позже принявший веру бахаи, пошел на встречу с Адбул-Баха, когда Он находился в Нью-Йорке. Несколько друзей также собрались в номере отеля для этой же цели. Вот рассказ, который он записал, об этой первой памятной встрече с Учителем.

Так я стоял немного в стороне от других, когда по комнате прошелся шум. Дверь напротив меня широко раскрылась и, прощаясь со всеми, появился Абдул Баха. Все смотрели только на Него. И снова у меня было впечатление необыкновенного достоинства, благоволения и любви. Утренний свет, заливавший комнату, коснулся Его платья. У Него феска была немного набок, и Он, очевидно характерным движением, поправил ее. Его глаза встретились с моими, когда я, как зачарованный, смотрел на Него. Он улыбнулся и движением руки, которое только слово "царственное " может описать, поманил меня. Мое удивление не имело границ. Случилось что-то невероятное. Почему меня, совершенно незнакомого человека, о котором никто не слышал, позвал Он этой дружеской рукой! Я огляделся вокруг. Конечно, кому-нибудь еще был адресован этот жест, эти глаза улыбались! Но никто не стоял рядом, я снова поглядел, а Он снова позвал, и такие понимание и любовь захватили меня, что даже на таком расстоянии и с холодом в груди, дрожь пробежала по всему моему телу, будто дуновение божественного утра коснулось моего лица.

Медленно я повиновался этой властной команде, и по мере того как я продвигался к двери, у которой Он все еще стоял, Он указал другим выйти и протянул мне руки, как будто всегда знал меня. И когда наши правые руки сошлись в рукопожатии, левой Он приказал всем оставшимся покинуть комнату, впустил меня внутрь и закрыл двери. Я помню, как удивлен был переводчик, когда его включили в общую группу удалившихся. Но я мало о чем думал тогда, кроме этого невероятного случая. Я был абсолютно один , наедине с Абдул-Баха. Сумбурное желание, высказанное неделями раньше, было исполнено в тот самый миг, когда наши глаза впервые встретились.

Все еще держа меня за руку, Абдул-Баха пересек комнату к тому месту, где у окна стояли два кресла. Даже тогда величие Его поступи впечатляло, и я почувствовал себя ребенком, которого отец, более чем земной отец, ведет, чтобы его утешить. Его рука держала еще мою, и часто Его пожатие крепло, и я придвигался ближе к Нему. И тогда Он впервые заговорил, и на моем родном языке.. Вскоре пришло убеждение, что я Его самый любимый сын.

Что это были за слова, от которых у меня возникло такое убеждение , я не могу сказать. Или же это был тон (Его) голоса и атмосфера, пронизывавшая комнату, наполненную духовными вибрациями превыше всего известного мне, что растрогали мое сердце почти до слез. Я только знал, что чувство истинности наполнило меня. Здесь наконец-то был мой Отец. Какие земные отеческие связи сравнятся с этим? Новое, утонченное чувство овладело мной. У меня встал ком в горле. Глаза набухли. Я не смог бы заговорить, даже если бы моя жизнь зависела от одного слова. Я следовал за этой царственной поступью, как ребенок.

Мы сели в два кресла у окна, колено к колену, глаза в глаза. Наконец Он посмотрел прямо на меня. Впервый раз наши глаза встретились после того, как он поманил меня. Теперь ничто не мешало нам, и Он взглянул на меня. Он посмотрел на меня! Казалось, что никогда прежде никто в действительности меня не видел. Я почувствовал радость, что я наконец-то дома, и тот, кто знает меня полностью, мой Отец, наедине со мной.

Когда Он смотрел, какая-то игра мыслей отразилась в Его лице, так что если бы Он говорил час, то и тогда Он не мог бы сказать больше. Немного удивления, наверное, за которым последовали такая симпатия, такое понимание, такая переполнявшая любовь, - как будто все Его существо открылось принять меня. От этого сердце мое растаяло, и потекли слезы. Я плакал не обыкновенным способом, когда просто искажаются черты лица, но это было так, как если бы прорвался давно сдерживаемый поток. Не обращая внимания , я смотрел на Него, и по мне текли слезы.

Он приложил два больших польца к моим глазам, утирая влагу и уговаривая не плакать, что человек всегда должен быть счастлив. И Он засмеялся. звонким, мальчишеским смехом. Как будто Он сазал самую очаровательную шутку, какую только можно вообразить: божественную шутку, которую только Он мог оценить.

Я не мог говорить. Мы долго сидели молча, и постепенно великий покой снизошел на меня. Затем Абдул-Баха коснулся руками моей груди и сказал, что говорить может только сердце. И снова тишина: продолжительная, захватывающая дух тишина. Дальше так и не было ничего сказано, за все время , что я был с Ним, я не издал ни единого звука. Да и не нужно было мне говоритьЕму что-то. Даже тогда мне было известено это, и как я благодарил Бога за то, что это так.

Затем Он быстро встал со своего кресла, засмеявшись, будто снедаемый небесной радостью. Повернувшись, Он взял меня за локти, поднял на ноги и заключил меня в обьятия. Это было не простое обьятие. Он сжал меня так, что захрустели ребра. Он расцеловал меня в обе щеки, положил руку мне на плечо и проводил до двери.

Это было все. Но вся моя жизнь совершенно изменилась с тех пор. (6)

Эти некоторые из личных впечатлений приоткрывают завесу над благородной жизнью Того, Кто был назначен Бахауллой Центром Его Завета. Абдул- Баха не только возглавлял Дело, будучи преемником Явителя Бога, но и в течение пастырства Бахауллы Он оказывал самое эффективное воздействие на продвижение и сохранение жизненных интересов молодой и сражающейся Веры. Важно отметить, что рождение Откровения Бахауллы не случилось до тех пор, пока в этом мире как ребенок уже не присутствовал Абдул-Баха, этот Носитель, предназначенный принять и сохранить его преобразующие силы.

Баб утверждает (7) , что пришествие Явителя Бога зависит от наличия индивида - первого верующего - обладающего способностью понять и признать Его Дело. Объявляется такая личность среди человечества, Бог незамедлительно являет Себя и не откладывает Своего Откровения даже на долю секунды. В качестве примера Баб приводит Свое собственное Откровенме и заявляет, что со времени появления Мухаммада Бог ждал, чтобы появился человек и стал воспреемником Его Послания, и это длилось 1260 лунных лет до тех пор, пока Мулла Хусейн не приобрел способность познать Его. Баб говорит более того, что, если бы Мулла Хусейн был бы готов принять Его Дело минутой раньше, чем он это на самом деле сделал, Он, соответственно, на столько же раньше явил бы Себя ему.

Рождение Откровения Бахауллы произошло в то время, когда Абдул- Баха, хотя бы и малое дитя, стал способен интуитивно постичь славную Миссию, которой был наделен Его Отец. Кажется актом Провидения, что Абдул-Баха родился в тот самый день, когда Баб декларировал Свою Миссию Мулле Хусейну. Существенно отметить, что также как Декларация Баба, Предтечи Бахауллы, случилась тем памятным вечером, то же произошло и с рождением Личности, Которой было предназначено стать воспреемником Его великого Откровения.

По мере того как Абдул-Баха рос, поле Его деятельности расширялось. Бесчисленны те выдающиеся услуги, которые Он оказывал Отцу в Багдаде, Андрианополе и Акке. Во многих случаях Он представлял Бахауллу, как Его доверенное лицо, защищая интересы Веры перед публикой, и действуя как могучий щит против Его врагов.

ГЛАВА 7
СЕМЬЯ БАХАУЛЛЫ.

С кончиной Бахауллы в 1892 году община бахаи погрузилась в невиданное доселе состояние горя и смятения. Свет Божественного Откровения, горевший сорок лет, теперь исчез, и верующие пребывали в жестокой агонии от разлуки с их Господом. Единственным источником утешения служила личность Абдул-Баха, Который, будучи Центром Завета Бахауллы, вдохнул новую жизнь и силу в тело Дела Бога, и который призвал верующих подняться и разнести целебное послание Бахауллы людям Востока и Запада. И за короткий промежуток времени края пяти континентов земного шара озарилиись сиянием Веры.

Сколь бы ни был величественным этот прогресс Дела в течение пастырства Учителя, нападки неверных изнутри общины и в особенности злобная оппозиция большинства членов семьи Бахауллы Центру завета, образовали невиданную доселе бурю. Она яростно бушевала в общине несколько десятилетий и грозила разорвать ее единство, и сотрясти ее божественно установленные, но юные и хрупкие институты. Злобные нападки нарушителей Завета на Дело Бога с одной стороны, и их конечное исчезновение с другой, образуют самые драматические эпизоды пастырства Абдул-Баха и Шоги Эффенди. Это самые мрачные страницы в истории Веры, но они проливают свет на таинственные силы, действующие внутри Дела Бога, силы, что сметают прочь каждое препятствие по пути шествия Дела к его конечной победе. Они ясно демонстрируют жизненную силу и несокрушимость Веры и обрисовывают картину кризисов и побед, характерных и для ее будущего роста и развития по всему миру.

С целью изучить Завет Бахауллы и уяснить его значение, необходимо проследить за тем образом действия, с которым Бахаулла проводил Свою личную жизнь и сообщал Свое Послание человечеству. Общей чертой Явителей Бога является то, что они пояявляются среди людей, не хвастаясь своим божественным могуществом, знанием или славой. Они кажутся обыкновенными людьми со всеми человеческими качествами. Внутренне они наделены божественным знанием и могуществом, но это против закона Бога (установленного) для них являть эти свойства всему человечеству, ибо, если они это сделают, все человеческие существа засвидетельствуют их внушающую благоговение славу, склонятся перед их величием и полностью предадут свою волю Господнему Наместнику на земле. Случись это, и человек станет марионеткой Бога, утратив свою свободу воли; все будут следовать путем истины не по собственному изволению, но капитулировав перед неотразимым могуществом Явителя Бога. Силой Божьего указа все повинуются Его Учениям и заживут праведной жизнью, ни у кого не было бы выбора быть другим, и не стало бы зла. Если бы это случилось, человек лишился бы творческих сил и обратился бы в создание, целиком контролируемое вышними сферами. Тогда принципы справедливости, награды и наказания перестанут действовать и будут бессмысленны в обществе. Это одна из причин, почему Явитель Бога сокрывает Свою славу и могущество за завесой человеческих свойств. Только обладающие духовным зрением могут видеть малую толику Его сияющего Света и признать Его положение; великое большинство же людей не могут открыть Его внутреннюю духовную реальность. Таким образом человек может пользоваться свободой воли принять или отвергнуть Послание Бога, жить в соответствии с Его учениями или не повиноваться Ему.

Поэтому мы наблюдаем в Явителе Бога две стороны: человеческую и божественную. Именно человеческая сторона скрывает великолепие божественного света (исходящего от) Его Личности. Явитель Бога подвержен всем человеческим качествам. Он должен есть спать и вести свою жизнь, как все остальные. Эти ограничения человеческой природы становятся барьером для людей в признании Его, как Явителя Бога. Один из таких барьеров - вопрос брака. В особенности это большое препятствие для многих христиан, поспитанных в убеждении, что безбрачие прличествует святому человеку и брак не подходит для Явителя Бога. Возможно эта позиция проистекает из того факта, что Христос не был женат, когда объявил о своей Миссии. Однако Сам Христос не сказал ничего против брака. Напротив, если приписать отсутствие полового влечения святому человеку, то это было бы скорее его недостатком, нежели достоинством, ибо Явители Божества совершенны, как телом, так и духом. То, что Христос не был женат, возможно происходит из того, что Его Пастырство было коротким, и большую часть его Он был бездомным, переходя от места к месту до тех пока не был распят.

Поскольку Явители Бога разделяют с людьми все свойства человеческой натуры, они могут вести нормальную жизнь, заниматься ремеслом, иметь дом , жениться и заботиться о семье. Они также обладают всеми человеческими чувствами и эмоциями. Они испытывают чувства радости и печали, боли и покоя, им что-то нравится, а что-то нет. Ото всего остального человечества они отличаются тем, что их духовная сторона полностью преобладает над физической природой, и они абсолютно отрешены от материального мира.

Другая характерная черта жизни Явителя Бога та, что Он существует, повинуясь законам и обрядам общества, к которому принадлежит. Он ест ту же пищу, носит то же платье и исполняет те же обычаи, что и остальные люди Его культуры и воспитания. Он не живет той жизнью, которая появится в будущем, веками позднее, и о которой у Него есть полное знание. Например , во время Пастырства Иисуса две тысячи лет назад, Христос соблюдал нравы и обычаи израильтян Своего времени. Он не выделялся из того общества, и не жил жизнью отличной от той эпохи, в которой Он пребывал.

Следуя традициям Своей родной земли, Явитель Бога не бросается в глаза своим отличием от остальных людей, и именно так Его слава сокрыта за Его человеческим фасадом. Следуя этому, Его современники смотрят на Него, как на обыкновенного человека.

Бахаулла принадлежал к благородной фамилии Тегерана. Его отец, Мирза Аббас-и-Нури , известный как Мирза Бузург, занимал очень важный министерский пост при дворе шаха и состоял в большом почете у знати королевства. Обстоятельства семейной жизни в исламских странах были полностью отличны от таковых в современном западном обществе. Был в силе закон ислама относительно полигамии, позволявший мужчинам иметь в одно и тоже время максимум четырех жен. У Мирзы Бузурга было четыре жены, трое младших жен и пятнадцать человек детей - пять дочерей и десять сыновей. Бахаулла родился 12 ноября 1817 года в Тегеране. Его мать, Хадиджи Ханум, вторая жена Мирзы Бузурга, имела сына и двух дочерей от предыдущего брака. Как результат у Бахауллы было одиннадцать братьев и семь сестер. Некоторые из них стали убежденными верующими, некоторые последовали за Мирзой Яхья, а остальные были безразличны или умерли до декларации Бахауллы в Саду Ризван.

Бахаулла получил элементарное образование в детстве в Тегеране. Дворянство тех дней обычно пользовалось услугами домашнего учителя для подготовки их детей. Основными предметами были каллиграфия, изучение Корана и трудов персидских поэтов. Этот тип обучения заканчивался очень скоро, когда ребенок был еще совсем юным подростком. Образование Бахауллы не шло дальше этого. Он Сам удостоверяет в Послании Насирид-Дин Шаху, что в жизни не посещал никаких школ:

О Царь! Я был таким же как все, спящим на Моем ложе, как вдруг подули надо Мной ветра Всеславного и научили знанию всего, что было Это все не от Меня есть, но от Того, кто есмь Всемогущий и Всезнающий. И Он повелел Мне возвысить Мой голос между землей и небом, и посему выпало на долю Мне то, что заставило возрыдать всех мужей понимания. Знание, обычное среди людей, Я не изучал; в их школы не ходил. Спроси в городе, где Я жил, дабы быть тебе уверенным, что Я не из тех, кто говорит ложно. Сие есть лишь лист, гонимый ветрами воли твоего Господа, Всемогущего, Всехвального. Может ли он оставаться в покое, когда дуют такие бури? Нет, клянусь Тем, Кто есть Господь всех Имен и Атрибутов! Несут они его, как им угодно. (1)

Вне пределов этой книги останавливаться подробно на богатой событиями жизни Бахауллы в Его юношестве. Некоторые из этих историй уже опубликованы. (2) Для целей изучения Завета, однако, следует ознакомиться с браками Бахауллы и Его детьми. У Бахауллы было три жены до декларации Его Миссии в 1863 году. Как уже говорилось, явитель Бога в своей личной жизни следует обычаям времени. В те дни практиковалась полигамия; более того, было бы ненормальным для знатного человека иметь одну жену в том обществе.

Чтобы разобраться в этом вопросе, следует ознакомиться с исламским миром девятнадцатого века. В мусульманской общине Среднего Востока женщины жили полностью под властью мужчин, и им не разрешалось принимать участие в общественных делах. Девочки росли в доме их родителей, жили большей частью взаперти и не имели никакого контакта с публикой. Когда их выдавали замуж (событие, полностью от них не зависящее), они переезжали в другой дом и проводили бодьшую часть времени в полном затворе до самой смерти. Ни одному мужчине, за исключением очень близких родственников, не разрешалось видеть лица женщины. Она должна была носить чадру и загораживать свое лицо. Когда гость мужского пола прибывал с дом, все женщины удалялись во внутренние покои, их святилище, куда не допускался ни один посторонний мужчина. Считалось грехом, если женщина показывала свое лицо мужчине.

Другим запретом было то, что женщины, а в особенности незамужние девушки, не должны были разговаривать с мужчинами. Им даже не разрешалось ходить по магазинам и другим местам, это было исключительной обязанностью мужчин. Ибо в этом случае они бы принимали участие в общественной жизни и по необходимости вступали в контакт с мужчинами. Столь суровым был этот обычай, что если женщину видели разговаривающей с посторонним мужчиной, она получала очень суровое наказаниа со стороны родителей или мужа. Клеймо такого поведения было столь отвратным, что иногда бедная жертва совершала самоубийство.

Некоторые из мусульманского духовенства в Персии были известны тем, что придавали мучительным наказаниям мужчину, обвиненного в том ,что он разговаривал с женщиной. Обыкновеннно еще более суровая кара ждала немусульманина, если его заставали говорящим с женщиной мусульманкой.

У женщин тех дней не было никакого положения в обществе. С ними обращались, как с частью мебели. Находились такие священники, заявлявшие, что у женщин вообще нет души, подобно тем христианским теологам, которые говорили это семь столетий назад. Внутри такого общества жизнь женщины обычно протекала внутри четырех стен дома, в заботах о своей вемье и тех мужчинах, которые там жили. Очень редко, чтобы молодая девочка получала хоть какое-то образование. Большая часть женщин была безграмотна, и посему они оставались в стороне от общего потока человеческого прогресса и цивилизации.

Даже те немногие, что получали образование, ограничивались в своей деятельности. К примеру, прославленная Тахири, героиня Цикла Баби, обыкновенно сидела за занавеской, принимая участие в собеседованиях ее учителя Сийида Казима, ибо считалось нецеломудренным женщине сидеть среди мужчин. А посему сколь революционным был ее акт возвещения на Конференции в Бадаште, когда она появилась в собрании мужчин баз чадры и села рядом с Куддусом. Нет ничего удивительного, что в результоте этого несколько бабидов, присутствовавших на конференции, покинули Веру Баба вообще. Один человек дошел до того, что перерезал себе горло, увидев как Тахари, пусть и не на долго, нарушила один из самых сокровенных исламских обычаев разделения между полами. Следующий рассказ Набила-и-Азама живописует сцену смятения среди участников.

... когда вдруг фигура Тахири, украшенной, но без чадры, предстала перед взорами собравшихся. Ужас охватил все собрание. Все встали, ошеломленные этим внезапным и самым неожиданным явлением. Видеть ее лицо незанавешенным было для них немыслимо. Они считали непристойным даже смотреть на ее тень, поскольку они рассматривали ее, как само воплощение Фатимы, благороднейшим символом целомудрия в их глазах.

Спокойно, молча и с совершенным достоинством Тахари вышла впнред и , подошед к Куддусу, села по его правую сторону. Ее невозмутимое спокойствие резко контрастировало с испугом тех, кто смотрел на ее лицо. Страх, гнев и смятение подвигли их до глубины души. Это внезапное откровение, казалось сковало их члены. Абдул-Калик-и-Исфахани был столь потрясен, что своими собственными руками перерезал себе горло. Залитый кровью, и крича от возбуждения, он бежал прочь от лика Тахири. Некоторые другие последовали его примеру, покинули своих спутников и отреклись от Веры совершенно. Другие стояли безмолвно перед ней, пораженные изумлением. (3)

Устраивать браки для своих детей было обязанностью родителей. Обыкновенно самые заинтересованные стороны (в этом деле) не могли сказать и слова; обычно для мальчика и девочки организовывали помолвку вскоре после их рождения. Когда мальчик становился юношей, он обязан был жениться; у пары не было никакого выбора. Не стояло такого вопроса, любят или нет они друг друга; юноше даже не разрешалось посмотреть на лицо своей невесты до брака, это делалось после. Если две стороны не были помолвлены так рано, родители искали обычно невесту для своего сына, коль скоро он стал юношей. Это делалось женскими членами семьи, матерью или сестрой. Раз их выбор был сделан, приступали к свадьбе. Все, что знал молодой человек о своей жене, так что это какая-то фигура в парандже и плотно закутанная. Возможно родственники по женской линии описывали ему, как выглядит его невеста!

Родители также были ответственны за то, чтобы обеспечить своего сына средствами к жизни, собственным домом и удовлетворить все его нужды - включая жену, которая доставлялась ему обычным порядком!

В западном мире сегодня люди встречаюься, узнают друг друга, влюбляются и женятся. Но во времена Бахауллы на Востоке это было не так., да и на Западе часто тоже. "Любовь" занимала второе место после семейного долга, надлежащих общественных связей и вопросов наследства.

Но, хотя пара была не в состоянии избирать себе партнера по браку, и у нее не было никакой возможности узнать и полюбить друг друга, пусть читатель не думает, что все браки были лишены любви и единства. Нетрудно представить себе случай, когда люди, первоначально не знакомые друг с другом, жили в любви, дружбе и гармонии после свадьбы. Однако при том социальном укладе весьма выделялось доминирующее положение мужа, поскольку он обладал бесспорной властью над женой.

В этих условиях вся ответственность за ведение домашнего хозяйства - тяжелейшая работа в те дни, - целиком возлагалась на жену, которая могла бы считать, что ей крупно повезло, если в семье находились другие женщины помочь ей справлять свои обязанности. Считалось неподобающим нанимать служанку помочь в работе, поскольку только женщина, бывшая близким родственником, имела доступ к домашнему хозяйству. Однако, поскольку полигамия практиковалась повсеместно, и мужчина мог взять в жены до четырех женщин, то имелось ввиду, что они будут помогать друг другу по дому. И это особенно было важно при богатом и влиятельном муже, который должен был содержать большой двор и вести жизнь, подобающую его положению в обществе. Обычно именно первая жена искала, либо давала согласие на вторую.

Ясно, что брачные обычаи в Персии девятнадцатого века были невообразимо отличны от таковых повсюду в современном мире. Простое упоминание о многоженстве сегодня пробуждает мысли о сексе, похоти, разврате и нецеломудрии. Но это было не так у людей, заключавших браки по исламским законам свыше ста лет назад. Мужчины практиковали полигамию не от похоти, а потому что их жизнь проходила в обществе с определенными традициями и условностями, которым все были должны подчиняться. Так, молодой человек радостно подчинялся воле своих родителей и исполнял их желание жениться на ком-то по их выбору; а после он заключал дальнейшие браки обыкновенным порядком.

Бахаулла хенился на Азийи Ханум в Тегеране в 1251 году Хиджры (1835 г.), когда Ему было немногим более восемнадцати лет. Азийи Ханум, позже названная Бахауллой Навваб, была дочерью дворянина, Мирзы Исмаил-и-Вазира. Дата ее рождения неизвестна. Она была самой благородной и верной последовательницей Бахауллы, служившей своему Господу до конца своей жизни в 1886 году. От этого Брака было семь детей, четверо из которых умерло в детстве. Оставшимися тремя были Аббас, нареченный "Величайшей Ветвью", Абдул-Баха; Фатими, названная Бахийи Ханум, Величайший Святой Лист; и Михди, названный "Чистейшей Ветвью".

Второй женой Бахауллы, на которой Он женился в Тегеране в 1849 году, была Фатими-Ханум, которую обычно звали Махд-и-Улйа. Она была двоюродной сестрой Бахауллы и родила шестерых детей, из которых четверо выжили. Это были одна дочь, Самадийи и три сына, Мухаммад-Али, Дияулла и Бадиулла. Все четверо вместе со своей матерью нарушили Завет Бахауллы. Махд-и-Улйа умерла в 1904 году.

Третья жена, Гаухар Ханум, не была известна под каким-либо другим титулом. Даты ее рождения , брака и смерти неизвестны. Ее брак имел место в какое-то время в Багдаде, до декларации Миссии Бахауллы. В то время как Навваб и Махд-и-Улйа путешествовали с Ним во всех Его изгнаниях, Гаухар Ханум оставалась в Багдаде вместе с ее братом Мирзой Михдий-и-Кашани. В течение нескольких лет она состояла беженцем среди бахаи в Мосуле, и позже, по указанию Бахауллы, прибыла в Акку. Она родила одну дочь Фуругийи; мать и дочь, обе стали нарушителями Завета после кончины Бахауллы.

В этом месте следует разъяснить один момент, который многих ставил в тупик, а именно отсутствие подробных сведений о женах Бахауллы. Здесь снова следует рассмотреть социальные условия того времени. Как уже говорилось, женщины не принимали участия в общественных делах; вся их жизнь полностью проистекала внутри дома частным образом. Считалось неэтичным, даже оскорбительным спрашивать о жизни женщины. Было знаком неуважения спрашивать даже имя чей-то жены. Ее обычно называли "персона в доме" или, если у нее был сын, ее можно было назвать "мать такого-то..." Внутри такого общества историки (всегда мужского пола) обычно не вмешивались и не могли вмешиваться в частную жизнь, которая была уделом женщины. В противном случае он бы весьма оскорбил мужчин дома.

Хотя в хозяйстве Бахауллы не существовало такой практики, и те верующие, которые были близки Ему, вступали в контакт с женскими членами Его семьи, тем не менее, благодаря обычаям времени и уединению, к которому была привязана женщина, очень мало записано об их жизни восточными историками Веры.

Навваб, которую Бахаулла с почетом нарек "Наивозвышенный Лист", была истинным воплощением благородства. Она была совершенно отрешена ото всего мирского и чрезвычайно предана Делу Бога. Глубокая привязанность Навваб к Делу Бахауллы была одной из ее выдающихся черт. У нее была сострадательная и любящая натура, терпеливая, смиренная и полностью преданная воле Бахауллы. Ей много пришлось выстрадать от рук тех членов семьи, кто позже нарушил Завет. Ее вера в Бахауллу, которого она знала, как Верховного Явителя Бога, была крепка и несокрушима. Она служила своему Господу с примерной преданностью и полным самоотвержением. Ее дочь, Величайший Святой Лист, так описывает ее:

Мне хотелось, чтобы вы видели ее, как я ее впервые запомнила: высокую, стройную, грациозную, с темно-синими глазами: жемчужина, цветок среди женщин.

Мне говорили, что когда она была совсем юной, ее ум и понимание были замечательны. Я всегда думаю о ней в самые ранние дни моей памяти, как о царственной в достоинстве и прелести, полной заботы обо всех, нежной, с чудесным бескорыстием, все ее движения указывали на любящую доброту ее сердца; казалось, самое ее присутствие создавало атмосферу любви и счастья, куда бы она ни пошда, обволакивая всех входящих ароматом нежного благородства. (4)

В одном из Своих Посланий Бахаулла дарует Навваб уникальное отличие быть Его постоянной супругой во всех мирах Бога. Следующий отрывок, взятый из Писаний Бахауллы, ясно указывае на ту славу, коей Он наделил ее:

Первый Дух, чрез коего все духи были явлены, и первый Свет, от которого зожглись все остальные, да упокоятся на тебе, О Возвышеннейший Лист, Ты, кто был упомянут в Багряной Книге! Ты есмь та, которую Бог сотворил возвыситься и служить Ему, Самому, Явителю Его Дела, Роднику Его Откровения, Восходу Его знамений и Источнику Его заповедей; и Кто пришел на помощь тебе, дабы всем своим существом ты обратилась к Нему, в то время когда Его слуги и служанки отвернулись от Его Лика ... Сколь счастлива ты, о Моя служанка и Мой лист, упомянутая в Моей Книге и записанная Пером Славы в Моих Свитках и Скрижалях ... Возрадуйся в этот самый час в наивозвышеннейшем Положении и в Высочайшем Раю и в Горизонте Абха, поскольку Он, Кто есть Господь Имен, вспомнил тебя. Мы свидетелбствуем, что ты достигла всего благого, и что Бог столь возвысил тебя, что вся честь и слава обращаются вокруг тебя.

О Навваб! О Лист, выросший на Моем Древе и ставший Моим спутником! Да пребудет на тебе Моя слава и Мое благоволение, и Мое милосердие, что превзошло все сущее. Мы возглашаем тебе то, что обрадует твой взор и уверит твою душу и возрадует твое сердце. Воистину, Господь твой Сострадательный, Всещедрый. Бог был и всегда будет доволен тобой, выбрав тебя для Себя Самого, и избрал тебя среди Его служанок, и содеял тебя спутником Его Существа в дневное время и ночной порой.

Послушай же Меня Снова ... Бог доволен тобой, как знак Его милости и знамение Его милосердия. Он содеял тебя быть Его спутницей в каждом из Его миров, и напитал тебя Своей встречей и присутствием до тех пор, пока Его Имя, и Его поминовение, и Его держава, и Его Царствие пребудут. Счастлива служанка, поминувшая тебя и искавшая твоего благоволения, и смирившаяся перед тобой, и крепко державшаяся за рубец твоей любви. Горе тому, кто отрицает твое возвышенное положение и все, что предписано тебе Богом, Господом всех имен, и тому, кто отвернулся от тебя, и отверг твое положение перед Богом, Господом могущественного трона.

О верные! Если вы посетите место упокоения Наивозвышенного Листа, вознесшуюся к Славному Спутнику, встаньте и скажите: "Приветствие и благословение и слава да пребудут на тебе, О Святой Лист, изошедший от Божественного Древа - Лот. Я свидетельствую. что ты уверовала в Бога и Его знамения, и ответила на Его Зов, и обратилась к Нему, и крепко держалась за Его рубец, и прилепилась к подолу Его милости, и оставила свой дом на Его тропе, и избрала для себя жизнь странницы мз любви к Его присутствию, и в своем стремлении служить Ему. Да смилуется Господь над тем, кто приблизится к тебе, и вспомнит о тебе через то, что рек глас Моего Пера в сем наивозвышенном положении. Мы молим Бога, дабы Он простил нас и простил тех, кто обратился к тебе, и даровать им Своей чудесной милостью все их желания. Он, воистину, Щедрый, Великодушный. Да будет хвала Богу. Ему, Кто есть Желание всех миров, и Возлюбленный всех, кто признает Его. (5)

Абдул-Баха в Послании утверждает, что 54-я глава Исайи относится к Навваб, Наивозвышенному Листу, чье "семя унаследуют неевреи" , и чей муж "Господь Воинств." Абдул-Баха относится также к стиху: "Ибо больше детей заброшенной, чем детей замужней жены," и утверждает, что это относится к Навваб. Вот часть 54-й главы:

Воспой, О бесплодная, та, что не была на сносях; воспой и закричи, что ты не была плодна младенцем: ибо более детей заброшенной, нежели детей замужней жены, говорит Господь.

Расширь место твоего шатра, и пусть укрепят занавеси твоего обиталища: не жалей, удлинняй веревки и закрепляй колья;

Ибо ты раскинешься на правую руку и на левую руку; и твое семя унаследуют неевреи и содеют пустынные города заселенными.

Не бойся; ибо ты не будешь пристыжена: не будешь ты и смущена; ибо тебя не предадут стыду: ибо ты забудешь стыд своей юности ...

Ибо твой Создатель есмь твой муж; Господь Воинств его имя; а твой Спаситель Святой Израиля; Господом всей земли будет он называться.

Ибо Господь призывает тебя, как женщину покинутую и скорбящую духом.

...

На короткое время позабыл Я тебя; но с великой милостью соберу Я тебя.

Ибо горы прейдут и холмы исчезнут; но моя благость не покинет тебя, не уйдет также и завет моего мира, говорит Господь в милости своей тебе.

О ты, несчастная, гонимая бурей и неутешная, воззри, я разукрашу твои стены прекрасной краской, а в фундамент положу сапфиры.

И Я сделаю твои окна из агата, а ворота из алмазов и всю твою ограду из радующего глаз намня.

И все твои дети будут обучены Господом, и велик будет покой твоих детей ... Кто бы ни собрался вместе против тебя, те падут за ради тебя. (6)

Абдул-Баха продолжает свидетельствовать о страданиях Навваб и превозносить ее чудесные качества:

И действительно, унижения и укоры, выстраданные ею на стезе Бога, являются неопровержимым фактом. Ибо клевета и бедствия, упомянутые во всей главе, были такими, которые она претерпела на тропе Господа, и выдержала их с терпением, благодаря Бога за них и воздавая Ему хвалу, ибо Он дозволил ей претерпеть страдания ради Баха. В течение всего этого времени мужчины и женщины (нарушители Завета) преследовали ее с невыданной жестокостью, а она оставалась спокойной, богобоязненной, тихой, смиренной и довольной милостью ее Господа и щедростью ее Создателя. (7)

Три члена семьи Навваб занимают самое высокое положение в Вере. Это, конечно, Абдул-Баха, Центр Завета Бахауллы, Совершенный пример и воплощение всех божественных добродетелей. Его сестра, Величайший Святой Лист, рассматривается как благороднейшая женщина сего Завета и его выдающаяся героиня.

Даже короткий очерк ее жизни вне пределов этой книги; Следующего отрывка должно быть достаточно. Он немного приоткрывает завесу над ее святой жизнью, исполненной невыразимыми страданиями на стезе Бахауллы и посвященной службе Его Делу.Вот слова Бахауллы, проливающие Его любящую щедрость на Его Величайший Святой Лист.

Да будут сии возвышенные слова песней любви на древе Баха, О ты, наивозвышеннейший и блистательный Лист: " Бог, помимо которого нет другого Бога, Господь мира сего и грядущего!" Воистину Мы возвысили тебя до самого выдающегося состояния среди твоего пола и даровали тебе при Моем дворе положение, кое не может превзойти ни одна другая женщина. Так Мы предпочли тебя и возвысили тебя над другими, как знак милости Того, Кто Есть Господь горнего трона и дольней земли. Мы сотворили твои глаза зреть свет Нашего лика, твои уши слышать мелодию Моих слов, твое тело - склоняться перед Моим Троном. Возблагодари же Бога твоего, Господа всего мира.

Сколь высоко свидетельство Садратуль-Мунтаха о своем листе; сколь возвышено свидетельство Древа Жизни о своем плоде! Чрез Мое упоминание о ней повеяли ароматы, наполненные мускусом; благо тому, кто вдохнул их и воскликнул: "Вся хвала Тебе да будет, О Боже, Господь наиславнейший!" Сколь сладостно твое присутствие передо Мной; сколь сладостно узреть твой лик, заключить тебя Своим благоволением, отметить тебя Своим нежным вниманием, упомуныть в сем Моем Послании - Послании, что Я предназначил, как знак Моей сокрытой и явленной милости тебе. (8)

В другом Послании Он свидетельствует о ее верности и преданности Его Делу.

О Мой Лист! Прислушайся ко гласу Моему: Воистину, нет Бога, кроме Меня, Всемогущего, Всемудрого. От тебя доносится аромат Моей дюбви, и сладостные благоухания исходят от одеяния Моего Имени, Наисвятейшего, Пресветлого. Колыхайся на Древе Господнем в покорности своей и радости и возреки хвалу Господу посреди всего человечества. Да не опечалят тебя вещи мира сего. Прилепись крепко к божественному Древу-Лот, от которого Бог милостиво произвел тебя. Клянусь Своей жизнью! Подобает любящему крепко соединиться с возлюбленным, а здесь воистину Наивозлюбленнейший мира. (9)

Во многих Посланиях Абдул-Баха также отдает дань чистоте и благородстве ее души. К примеру он пишет ей в таких словах:

О моя возлюбленная сестра! В дневное время и ночной порой мои мысли постоянно устремлены к тебе. Я не забываю о тебе ни на одно мгновение. Печаль и сожаление не касаются Меня; они сосредоточены на тебе. Когда бы я ни вспомнил о твоих несчастьях, неудержимые слезы струятся из глаз Моих ... (10)

По случаю ее вознесения в Царствие вышних в 1932 году Шоги Эффенди, убитый горем от потери этой благородной героини Веры, написал трогательное послание. Вот несколько отрывков из его знаменитого письма бахаи мира.

Заняло бы слишком много времени упомянуть, хотя бы и кратко, те случаи из ее жизни, которые красноречиво провозглашают ее как дочь, достойную унаследовать то обещанное наследство, которое завещано ей Бахауллой. Чистота жизни, отражавшаяся даже в самых мельчайших деталях ее ежедневных занятий; нежность сердца, стиравшая все различия верований, социального положения и цвета кожи; смирение и покой, что пробуждали в мыслях спокойствие и героическую стойкость Баба; естественная любовь к цветам и детям, столь характерные для Бахауллы; непосредственная простота манер; чрезвычайное дружелюбие, делавшее ее доступной для всех; великодушие, любовь, одновременно бескорыстная и всеохватная, что столь ясно отражают качества, присущие Абдул-Баха; легкость характера, радость не затмеваемая никакой печалью; мирное и непритязательное отношение ко всем, что в тысячу раз возвышает престиж ее возвышенного ранга; всепрощающая натура, мгновенно разоружавшая самого непримиримого врага - все это стоит в ряду выдающихся качеств святой жизни, которую история признает наделенной небесным могуществом, редко встечавшимся у героев прошлого ... Дорогой и возлюбленный Величайший Святой Лист! Сквозь туман слез, наполнивших мои глаза, я ясно вижу, когда пишу эти строки, твою благородную фигуру, стоящую передо мной и разпознаю надмирный покой твоего доброго лица. Я еще могу взглянуть, хотя могильные тени разлучают нас, в твои голубые, полные любви глаза, и могу почувствовать их тихий накал, громадную дюбовь, которую ты питала к Делу твоего Всемогущего Отца, привязанность, которую ты испытывала к самым ничтожным и незначительным среди его последователей, теплые чувства, которые ты лелеела ко мне в сердце своем. Память о невыразимой красоте твоей улыбки будет всегда радовать и согревать меня на тернистом пути, который мне суждено пройти. Воспоминание о прикосновении твоей руки подвигнет меня и дальше непоколебимо следовать твоим путем. Нежная магия твоего голоса, напомнит мне в час самых мрачных испытаний прочно держаться за путеводную нить, которой ты держалась столь твердо все дни твоей жизни ...

Чтобы ни случилось, какими бы ни были угнетающими превратности судьбы, что юная Вера Бога может испытать, мы клянемся у милосердного трона твоего славного Отца, передать несокрушимой и нераздельной еще не родившимся поколениям славу той традиции, которой ты была самым блистательным примером.

В самой глубине наших сердец, О ты, возвышенный Лист Рая Абха, мы воздвигли для тебя сияющий дворец, что не подточить руке времени, святилище, что будет вечно обрамлять несравненную красоту твоего лика, алтарь, на котором всегда будет гореть огонь твоей всепоглощающей любви. (11)

Третьим ребенком Навваб был ее благородный и многострадальный сын, Чистейшая Ветвь. Он был в расцвете своей юности, когда пожертвовал жизнью на тропе его Господа. В молитве, явленной после его мученичества, Бахаулла делает следующее заявление, которое Шоги Эффенди описывает, как поразительное:

Я, О мой Господи, принес в жертву то, что Ты дал Мне, дабы пробудились Твои слуги и объединились все, живущие на земле. (12)

Это одновременно значительно и таинственно, что единство человечества, ось, вокруг которой вращаются все учения Бахауллы, будет достигнуто в результате жертвоприношения Чистейшей Ветви. Вот слова Бахауллы после этого трагического события:

В сей самый час Моего сына обмывают перед Моим ликом, после того как мы принесли его в жеотву в Величайшей Тюрьме. Посему обитатели скинии Абха зарыдали великим рыданием, и заплакали те, кто претерпел заключение вместе с сим Юношей на тропе Бога, Господа обетованного Дня. При таких обстоятельствах Мое Перо не удержалось от поминовения его Бога, Господа всех народов. Оно призывает всех людей к Богу, Всемогущему, Всещедрому. Сие есть день, когда он, кто был сотворен из света Баха, претерпел мученичество, находясь в заключении в руках его врагов.

На тебе, О Ветвь Бога! будет поминовение Господне и Его хвала, и хвала всех, кто живет в Царстве Бессмертия, и обитателей Царства Имен. Счастлив ты, поскольку следовал Заповеди Божьей и Его Завету, до тех пор пока не принес себя в жертву пред лицем твоего Господа, Всемогущего, Непринуждаемого. Ты, воистину, был гоним, и тому свидетельством Красота Его, Самосущего. Ты в первые дни своей жизни претерпел то, отчего все застонали и задрожали все своды. Счастлив тот, кто упоминает тебя, приближаясь через тебя к Господу, Творцу Утра.

Да восславлен Ты будешь, о Господи, мой Боже. Ты зришь Меня в руках Моих врагов и Моего сына, залитого кровью перед Моим лицом, О Ты, в Чьих руках царство всех имен. Я, о мой Господи, принес в жертву то, что ты дал Мне, дабы пробудились твои слуги, и объединились все, живущие на земле. Благословен ты, благословен тот, кто обращается к тебе и посещает твою могилу, и приближается через тебя ближе к Господу, Богу всего, что было и что будет... Я свидетельствую, что ты в кротости вернулся к своему обиталищу. Велико блаженство твое и тех, кто крепко держится за край твоего распростертого платья ... Ты, воистину, доверие Бога и Его сокровище в сей земле. Вскоре Господь явит через тебя то, что Он возжелал. Он и вправду есмь Истина, Ведатель незримого. Когда тебя клали упокоиться в землю, сама земля задрожала в страстном желании встречи с тобой. Так было установлено, однако люди этого не постигают ... Если бы Мы перессказали таинства твоего вознесения, проснулись бы спящие, и все сущее воспламенилось бы огнем поминовения Моего Имени, Могучего, Любящего. (13)

И действительно, пророчество Исайи относительно Навваб, чей муж "Господь Воинств," полностью осуществалось.

И все твои дети будут обучены Господом, и велик будет покой твоих детей.

ГЛАВА 8
АРХИ-НАРУШИТЕЛЬ ЗАВЕТА БАХАУЛЛЫ.

История семьи Бахауллы имеет две контрастные особенности: первая это слава и верность, вторая - бесчестие и предательство. Навваб, два ее сына, Абдул-Баха и Чистейшая Ветвь, и ее дочь Величайший Святой Лист сияют ярким светом над горизонтом Откровения Бахауллы и занимают неизмеримо возвышенное положение внутри Его Дела. Оставшаяся часть семьи, включая Махд-и-Улйа, Гаухар Ханум и их сыновей и дочерей, все ушли в тень и духовно погибли; они погрузились в жалкое состояние позора и забвения. Эта противоположность света и тьмы, добра и зла в собственной семье Бахауллы - одна из самых будоражущих мысль и таинственных черт Его Пастырства. Его самый старший сын стал совершенным Зеркалом, отражающим Его свет и Центром Его могучего Завета, а в то же самое время другой сын обратился в "Средоточие мятежа " и стал архи-нарушителем этого же Завета. Некоторые мысли по этому поводу предлагаются далее в этой книге.

Архи-нарушитель Завета Бахауллы - Мирза Мухаммад-Али, старший сын второй жены Бахауллы Махд-и-Улйа. Он родился в Багдаде в первый год пребывания там Бахауллы. С ранних дней своей юности он обнаружил, что не может подняться до уровня Абдул-Баха, бывшего девятью годами старше. У него не хватало тех духовных качеств, которые отличали его старшего брата, известного как "Учитель" с первых дней Багдада.

Самой основной предпосылкой духовного выживания всех тех, кто был близок к Бахаулле являлось самоуничижение и абсолютное ничто в Его присутствии. Если эти качества отсутствовали в индивиде, он находился в великой опасности духовного падения и конечного исчезновения.

В то время как Абдул-Баха, Величайший Святой Лист, Чистейшая Ветвь и их прославленная мать, - все являлись воплощением служения и бескорыстия, Мухаммад-Али, его братья и сестра вместе с их матерью занимали противоположную позицию. Хотя последняя группа целиком находилась под покровительством Бахауллы и процветала под излияниями Его милости, в действительности они были жертвами корыстных желаний и мирских амбиций. В течение жизни Бахауллы они подчинялись Его власти, и через Его увещевания находились под контролем. В то же самое время Мирзе Мухаммаду -Али и его братьям оказывали великие знаки внимания со стороны верующих, которые из-за любви к Бахаулле, почитали и уважали и их тоже. Так эти три сына приобрели незаслуженный престиж и купались в лучах славы и величия их Отца.

Внутренне Мирза Мухаммад-Али был человеком, лишенным веры, и он увел своих двух младших братьев в том же направлении. Но внешне он пытался использовать могущество веры и ресурсы общины для раздувания своего собственного имиджа в глазах последователей Бахауллы. Поначалу он вышел на сцену в качестве важного лица на службе у его Отца по переписи Его Посланий, используя каллиграфию, которой он владел мастерски. Еще со дней своей юности он лелеял амбиции занять важный пост внутри Веры, сходный с положением Абдул-Баха, который еще с ранних пор выделялся внутри семьи.

В детстве Бахаулла наделил Мухаммада-Али даром красноречия, ставшим очевидным по мере того, как он рос. Но, вместо того, чтобы использовать этот дар для продвижения Дела Бога, он встал на путь, ускоривший его падение. Когда он был еще совсем юным подростком в Андрианополе, он сочинил серию пассажей на арабском и без разрешения Бахауллы стал распространять их среди некоторых персидских верующих, представляя их, как якобы стихи, явленные ему Богом. Он намекнул некоторым верующим, что является сотоварищем Бахауллы по божественному Откровению. Некоторые верующие в Казвине были подвержены его влиянию и привлечены к нему. Это привело к великим спорам в Казвине и лишило тамошних верующих единства. Город Казвин был уже печально известен различными фракциями среди бабидов, а некоторые последователи Мирзы Яхья распространяли ложную пропаганду против последователей Бахауллы.

Теперь, в этих конфликтующих группах притязание Мирзы Мухаммада-Али быть явителем стихов Бога, привнесло дальнейшую путаницу среди последователей Бахауллы. В своих писаниях, внушительных по объему, юный Мухаммад-Али называет себя среди всего прочего "Царем духа", призывает верующих "прислушаться к гласу того, кто был явлен человеку", увещевает тех, кто отверг его стихи, явленные в детстве, провозглашает свое откровение "величайшим из всех Божьих откровений," утверждает,что "все было сотворено посредством одного слова, изошедшего от него", рассматривает себя, как "величайшее божественное светило, перед которым все иные солнца обращаются в ничто" и провозглашает себя "державным правителем всех, кто есть на небе и на земле."

Такие абсурдные претензии, такое выставление напоказ личных амбиций вызвали гнев Бахауллы, который упрекнул его с пристрастием и покарал его Своими собственными руками. Споры в Казвине продолжались какое-то вркмя. Трое верующих в особенности подпали под влияние Мухаммада-Али: это были Мирза Абдулла, Хаджи Хасан и его брат Ага Али. Эти трое и несколько других, считавших их юного кандидата сотоварищем Бахауллы и занимавшим равное с Ним положение, вступили в дебаты с некоторыми верующими, которые отвергли их притязания. Шейх Казим-и-Самандар, оплот силы для бахаи в Казвине, в особенности отвергал претензии Мухаммада-Али и заявил, что его писания представляют собой только череду арабских предложений, которые никак не могут быть Словом Божьим.

Эти споры побудили Хаджи Мухаммад-Ибрахима, названного Калил, написать письмо Бахаулле с просьбой разъяснить Его собственное положение и положение Его сыновей. Калил уже запутался от претензий Мирзы Яхья, хотел просветиться и найти истину. В своей петиции он задавал также и другие вопросы. Бахаулла ответил, явив Послание в его честь, известное как Лаух-и-Калил (Послание к Калилу). В нем Он провозглашает Свое собственное состояние и заявляет, что до тех пор пока Его сыновья блюдут заповеди Божьи, упорствуют в обучении своих душ, свидетельствуют тому, что было явлено Богом, веруют в Того, Кого явит Бог, не устраивают раскола в Его Деле и не отклоняются от Его явленных законов, их можно считать листьями и ветвями Его Древа святости и членами Его семьи. Через них распространится свет Божий и будут явлены знамения Его щедрот.

В Послании Калила Бахаулла обращается к Абдул-Баха со словами, которые неизмеримо возвышают Его над другими. Он упоминает о Нем, как о том из Своих сыновей " с Чьего языка Бог повелит струиться знамениям Его могущества", и как о Том, Кого "Бог особо избрал для Его Дела." (2)

В другом Послании, явленном в это же время (3), когда на некоторых верующих повлияло притязание Мирзы Мухаммада-Али, Бахаулла утверждает, что, когда Мухаммад Али был совсем маленьким, Он возложил на него дар красноречия, дабы люди могли засвидетельствовать Его могущество и славу. Он сожалеет в этом Послании об участи некоторых из Его недалеких последователей, которые помыслили признать сотоварища Ему в Откровении, и учинивших великое зло в той земле. Он выражает удивление над поведением некоторых из тех, кто уже достигал Его присутствия и свидетельствовал излиянию Его Откровения, и все же распространял столь постыдные слухи среди верующих. Касаясь Мухаммада-Али в этом Послании, Он далее пишет:

Он, воистину, лишь один из моих слуг ... если он, хотя бы на краткий миг выйдет из-под сени Дела, он непременно обратиться в ничто. (4)

В этом Послании Он далее подтверждает. что все сущее сотворено по манию одного Его слова, и что никто не может притязать на равенство, сходство или сотоварищество с Ним. Он и только Он обладатель Величайшей Непогрешимости, что есть исключительное право каждого Явителя Бога.

Касаясь трех верующих из Казвина, сбитых с толку притязаниями Мухаммада-Али, Бахаулла пригласил Хаджи Хасана и его братьев в Андрианополь. Здесь они достигли Его присутствия и полностью осознали свою глупость.

Ярким контрастом притязаниям Мухаммада-Али служило полное самоотречение Абдул=Баха. Многие верующие в течение Пастырства Бахауллы имели обыкновение писать письма Абдул-Баха, но Он никогда не отвечал на них. К примеру Мирза Али-Мухаммад-и-Варка, в последствии замученный, написал ему великое множество писем. Ни на одно из них Абдул-Баха не ответил. Наконец Варка написал Мирзе Ага Джану, секретарю Бахауллы, и пожаловался. Когда Бахауллу проинформировали об этом, Он призвал Абдул-Баха в Свое присутствие и указал ему послать ответ Варке. Абдул-Баха написал ему совсем короткое письмо, говорившее, как можно ожидать от Абдул-Баха писать хоть что-то, когда Перо Высочейшего движется по своим Скрижалям? И действительно, все, что написал Абдул-Баха в течение жизни Бахауллы, было направляемо Им и получало Его санкцию. Один этот эпизод демонстрирует громадное различие между двумя: Абдул-Баха, истинный слуга, смиренный и скромный пред Его Господом; Мирза Мухаммад-Али, претенциозный, суетный и неверный.

Притязания Мирзы Мухаммада-Али были не единственным признаком его амбициозной натуры, с юных лет жаждавшей лидерства. Его ежедневное поведение даже при жизни Бахауллы ясно указывало на отсутствие духовности и чистоты мотивов, а его ревность к Абдул-Баха бросалась в глаза его близким. По мере того как Мирза Мухаммад-Али становился старше, он приобрел еще больший престиж среди верующих. Он процветал от особого расположения к нему последователей Бахауллы, которые относились так к нему в честь его Отца. Но многие из учеников Бахауллы, имевших острое духовное зрение, вскоре распознали его истинную натуру, не найдя в нем тех божественных достоинств и духовных качеств, которые отличают истинно верующего. Задолго до того, как он нарушил Завет, они различили в нем черты превосходства, самовосхваления и жажду лидерства и власти. К примеру Хаджи Мухаммад Тахир-и-Малмири описал в своих мемуарах первую встречу с Мирзой Мухаммадом -Али на следующий день по его прибытию в Акку с целью достичь присутствия Бахауллы в 1878 году.

Когда мы прибыли в Хайфу ... нас привели в дом Ага Мухаммад-Ибрахим-и-Кашани. Бахаулла указал ему обоснаваться в Хайфе, чтобы распространять письма и принимать с поддержкой и радушием паломников бахаи. Когда Бахауллу информировали, что трое из нас прибыли, Он посоветовал мне через Мирзу Ага Джана ... остановиться у моего брата Хаджи Али. В коляске Абдул- баха нас перевезли из Хайфы в Акку. Меня привели к дому Хаджи Али, расположенном в Хан-и-Сук-и-Абияд (Белый рынок) по соседству с Мирзой Мусой, братом Бахауллы , и некоторыми другими бахаи, такими как Набил-и-Азам ... В тот день я был очень счастлив. Радость и восторг наполняли мою душу. Следующим днем Мирза Мухаммад-Али, сопровождаемый двумя своими братьями, Мирзой Дияулла и Мирзой Бадиулла, пришли в расположение Набила-и-Азама встретиться со мной. С горячим стремлением мой брат и я пошли на эту встречу. Но не успел я познакомиться с Мирзой Мухаммадом-Ади и Мирзой Бадиулла, как впал в угнетенное состояние, и вся радость моего сердца обернулась печалью и огорчением. Я мучился ... и был горько разочарован в себе самом. Я удивлялся, что могло вдруг случиться, что вопреки всему стремлению и волнению, наполнявшими меня по прибытию в Акку, я стал таким мрачным и удрученным. Я был убежден в то время, что Бог меня отлвергнул ...

Я впал в такое состояние горя и смятения, что хотел уйти из этого собрания сразу же, но не посмел этого сделать. В своем сердце я причащался богу ... с нетерпением ожидая , когда визитеры уйдут, чтобы выйти самому и найти причину моего плачевного состояния. Я заметил, что, в то время как мой брат и Набил-и-Азам наслаждались счастливой возможностью поговоритль с этими сыновьями Бахауллы, я в течение всей встречи находился в состоянии умственного помешательства и агонии ... Когда примерно через час гости стали прощаться, мой брат поблагодарил их самым радушным образом.

Вечером он поставил меня в известность, что мы должны идти в присутствие Учителя в Его приемной комнате. Будучи угнетенным и убитым от встречи с Мухаммадом -Али, я все же пошел с ним. Как только я вошел в присутствие Величайшей Ветви, в меня вдохнули новую жизнь. Все мое существо наполнилось такой радостью и счастьем, что все страдания и беспокойства прошлого улетучились во вгновение.

Несколькими днями позже мой брат снова пригласил меня пойти на встречу с Мирзой Мухаммадом-Али, но, вопреки всем уговорам с его стороны, я отказался ... В течение всего времени, что я оставался в Акке Мирза Мухуммад-Али несколько раз приходил в дом Набил-и-Азама, но я всегда находил предлог не ходить туда.

Среди преступлений Мирзы Мухаммада-Али в течение жизни Бахауллы было искажение текста Святых Писаний. Поскольку он хорошо владел искусством каллиграфии, Бахаулла послал его из Акки в Индию помочь напечатать книгу избранных отрывков из Его Писаний. Эта компиляция, известная как "Китаб-и-Мубин" содержит некоторые из Его самых значительных Посланий, включая "Сурий-и-Хайкаль". Книга была отпечатана подчерком Мирзы Мухаммада-Али издательской фирмой Насири, входившей в деловую организацию, которая была основана в Бомбее некоторыми членами семьи Афнанов. Мирза Мухаммад-Али воспользовался этой возможностью и предал Бахауллу, изменив некоторые отрывки этой книги, которые касались возвышенного положения Абдул-Баха. Он исказил текст с таким искусством, что все упоминания о Нем были полностью уничтожены. Конечно этот предательский акт подлога вскоре обнаружился, когда сравнили эти отрывки с подлинными Писаниями Бахауллы.

И все же Благословенная Красота вопреки предосудительному поведению Мухаммада-Али возложил на него звание, следующее по рангу только после Абдул-Баха. Вот слова Бахауллы в "Китаб-и-Ахд", Его Воле и Завещании:

Воистину Бог предназначил положение Большей Ветви (Мухаммада-Али) быть ниже такового Величайшей Ветви (Абдул-Баха). Он , воистину, Предписывающий, Всемудрый. Мы избрали "Большую" после "Величайшей",как указано Тем,Кто есть Всезнающий, Всеведец. (5)

Этот отрывок для многих стал большим испытанием и вызвал множество кривотолоков. Те верующие, которые близко сталкивались с Мирзой Мухаммадом -Али, знали, что он предатель, материалист и рвется к власти. Другие, прочитав несколько осуждающих отрывков, написанных о нем Бахауллой, были уверены, что это просто вероломный индивид, имеющий только физическую связь с Бахауллой, а не духовную. Эти люди встали в тупик, когда обнаружили, что Бахаулла избрал такую личность быть преемником Абдул-Баха. Ибо, касаясь именно Мирзы Мухаммада-Али, Бахаулла строго наказывал в одном из Своих Посланий:

Богом клянусь, Истинным! Если Мы хоть на единый миг лишим его излияний Нашего Дела, он завянет и падет во прах. (6)

И вот такому человеку Бахаулла в "Китаб-и-Ахд" дарует право быть преемником Абдул-Баха. А Мирза Мухаммад-Али в действительности стал публично притязать на это преемство, как в течение Пастырства Абдул-Баха, так и после Его вознесения. О нем Шоги Эффенди пишет:

Именно он дерзко и безрассудно сказал Абдул-Баха в лицо, что точно также, как Умар узурпировал преемство Пророка Мухаммада, он способен сделать то же самое. Именнло он, охваченный страхом что не переживет Абдул Баха, и когда Тот сказал ему, что все почести, коих он домогается, со временем будут принадлежать ему, быстро ответил, что нет никакой гарантии, что он переживет Его. (7)

Мы можем задать себе два вопроса. Почему предписание в Книге Завета Бахауллы относительно преемства Мирзы Мухаммада-Али не осуществилось, и почему столь вереломной личности Бахаулла пожаловал столь высокое положение? Чтобы разрешить эти труднейшие вопросы, необходимо поразмышлять над природой Завета Бахауллы и постараться обнаружить его отличительные и яркие черты.

Одна из этих черт становится понятной, когда мы задумываемся о творческой силе речений Бахауллы. В одном из Своих Посланий Он являет сии возвышенные слова:

Всякое слово из уст Божиих наделено силой, способной дать новую жизнь всякому человеческому телу, да будете среди постигших сию истину. Все удивительные труды, наблюдаемые вами в сем мире, свершились посредством Его верховной и возвышенной Воли, Его дивного и непреклонного Намерения. Когда слова "Создатель Образа" слетели с губ Его, возвестив человечеству об одном из Его качеств, высвободилась величайшая сила, коею в последующие века были вызваны к жизни все многочисленные и разнообразные искусства, доступные человеческим рукам. Воистину, сие есть несомненная истина. Как только было изречено сие блистательное слово, его животворная энергия, пульсирующая в каждой сотворенной вещи, породила средства и орудия, с помощью коих искусства эти могут существовать и совершенствоваться. Все дивные достижения, кои вы сейчас наблюдаете, суть прямое следствие Откровения сего Имени. В грядущие дни вашим взорам, без сомнения, предстанет то, о чем вы не слыхали ранее. Так заповедано в Скрижалях Божиих, и никто не постигнет сего, кроме тех, чей взгляд проницателен. Вот и сейчас в сей миг, когда слово "Всеведущий", выражающее одно из Моих качеств, выходит из уст Моих, всякая сотворенная вещь, в согласии с мерой своих способностей, наделится силой для постижения самых чудесных наук и станет способной являть их с течением времени по велению Того, Кто есть Всемогущ, Всезнающ. Узнай же, наверное, что Откровение всякого прочего Имени сопровождается подобным проявлением Божественной власти. Единая буква, исходящая из уст Бога, поистине, есть матерь букв, и всякое слово, реченное Им, Кто есть Источник Божественного Откровения, есть матерь слов, а Скрижаль Его - матерь Скрижалей. Благо тем, кто постиг сию истину. (8)

Так, мы можем быть уверены, что, благодаря творческой силе Слова Божьего, каждое событие, которое Бахаулла предвидел в Его Посланиях либо уже осуществились, либо осуществятся в будущем. И действительно, внимательное изучение Его Писаний показывает, что многие из Его обещаний уже осуществились. Однако есть и исключения, и они относятся к предмету Завета. Назначение Мирзы Мухаммада-Али в "Китаб-и-Ахд" одно из таких исключений, когда цель Бахауллы, Его выраженное намерение не осуществились.

Основная причина того, что некоторые положения этого важного документа не были исполнены, кроется в том, что Завет, как любой другой договор, есть взаимное соглашение двух сторон. В данном случае первая сторона это Бахаулла, а другая - Его последователи. В общем случае исход любого соглашения между двумя сторонами зависит от того, исполняет ли КАЖДАЯ сторона свои обязательства. Если одна сторона не преуспевает в исполнении обязанностей, установленных в контракте, то вторая уже не обязана исполнять свои. К примеру, допустим, что хозяин жилья и квартиросъемщик заключают договор. Если жилец платит ренту и исполняет другие обязательства. у владельца дома нет причин отменять контракт, но если первый не исполняет свои договорные обязательства, у последнего нет иного выхода, как отменить сдачу в наем и возможно прибегнуть к закону для удаления жильца!

Завет Бахауллы, сформулированный в "Китаб-и-Ахд", также имеет две явно выраженные стороны. Первая сторона это Всемогущий, от Которого исходит духовная энергия для осуществления Его целей, и Кто правит Своими творениями. Вторая сторона - Его слуги, воспреемники Его милости, следующие Его воле. Этот Завет требует взаимодействия между двумя сторонами. Следуя аналогии хозяина дома и квартиросъемщика, если бы последователи Бахауллы, воспреемники Его милости, преданно исполняли бы то, что ожидалоссь от них в этом Завете, тогда каждое положение "Китаб-и-Ахд" было бы исполнено, и план Бога , предписанный Бахауллой, материализовался бы. Но они не сделали этого. Завет был нарушен самим Мирзой Мухаммадом-Али, восставшим против Центра Дела. Соответственно, план Бога, как его предвидел Бахаулла, изменился, и Шоги Эффенди, старший внук Абдул-Баха, был назначен Хранителем Веры и Его преемником. Те же самые аргументы применимы к Последней Воле и Завещанию Абдул-Баха, когда вопрос преемства к Шоги Эффенди не осуществился.

Другой вопрос, относительно назначения столь неверной личности на столь высокий пост, можно разрешить путем внимательного изучения другой существенной черты Завета Бахауллы, именно, невмешательство каждой из сторон в функции друг друга. Две стороны этого Завета занимают неравное положение. В конце концов, положение Бахауллы внушает благоговение, а верующие всего лишь Его смиренные слуги. Однако Бог, в Его справедливости, дает каждому своему творению возможность исполнять свои обязанности без Его вмешательства; всем дана свобода воли поступать как заблагорассудится. Конечно, у Него есть полное знание о том, как будет вести себя каждый в отправлении обязанностей, возложенных на него Заветом Бахауллы, но Он оставляет человека свободным играть свою роль, и не судит его до тех пор, пока он не совершит ошибки. Это похоже на взаимоотношения между учителем и учеником. По ходу обучения своих студентов учителю обычно становятся известны способности и возможности каждого. Предположим, что он находит одного из своих учеников невнимательным в работе и небрежным в исполнении школьных обязанностей. Он может быть уверен, что ученик провалится на экзаменах, но это предварительное знание не дает права учителю лишать студента возможности принимать участие в них. Это исключительное право студента принимать участие в экзаменах, и никто не имеет права лишать его этой привилегии.

Эта аналогия помогает прояснить утверждение о Мизе Мухаммаде-Али в "Китаб-и-Ахд". Бахаулла полностью осознавал недостатки Мирзы Мухаммада-Али, однако как второй выживший сын Бахауллы, он имел от рождения право занимать положение следующее после Абдул Баха. Бог не произнес Своего приговора ему до тех пор, пока он не восстал против Дела. Мирзе Мухаммаду-Али был предоставлен шанс исправиться и занять правильную позицию по отношению к Вере, но он не преуспел в этом испытании и, как результат, духовно погиб.

Оставайся Мирза Мухаммад-Али истинным и стойким верующим, веди он жизнь смирения и самоотречения, посвяти он все свои силы продвижению Дела и отрекись он от всего земного, иди он по стопам Учителя и подражай он Тому, Кто был верховным Примером учений Бахауллы, кто бы тогда был бы более подходящей кандидатурой, как не он, сын Бахауллы, чтобы взять в свои руки бразды правления Делом Бога после Абдул-Баха? Но он не выполнил ни одного из этих условий и лишился тех щедрот, которые были бы пожалованы ему Бахауллой.

От сильной ревности к Абдул-Баха и от недостатка духовных качеств, Мирза Мухаммад-Али всю свою жизнь стремился подорвать положение Абдул-Баха и узурпировать данную Ему Богом позицию Центра Завета. В течение жизни Бахауллы он был не способен достичь злых побуждений своего сердца, ибо могущество Бахауллы и державность Его власти разбивали его замыслы. Но, как мы увидим позже, он восстал против Завета сразу же после кончины Бахауллы и встал в оппозицию к Абдул-Баха, его Центра.

ГЛАВА 9
ВЗАИМООТНОШЕНИЕ БАХАУЛЛЫ И АБДУЛ-БАХА.

В течение Своего Пастырства Бахаулла проливал неиссякаемый поток щедрот на Абдул-Баха, это Существо, Которое Он создал быть Центром Его Завета и Толкователем Его Слова.

Следует помнить, что взаимоотношение Бахауллы и членов Его семьи, остававшихся верными Делу, отличалось от связей между членами обыкновенных семей. Обычно дома отец и сын имеют очень задушевное и неформальное отношение друг к другу. Но в случае Бахауллы и Его верных детей существовало большое отличие, хотя эта задушевная связь отца с сыном сохранялась. Однако положение Бахауллы, как Явителя Бога полностью затмевало Его позицию физического отца. Абдул-Баха, Величайший Святой Лист и Чистейшая Ветвь смотрели на Бахауллу не просто как на своего отца, но как на их Господа, и потому что они полностью признали Его положение, они во всякое время поступали, как самые смиренные слуги у Его порога. Абдул-Баха всегда входил в присутствие Бахауллы с таким неподдельным смирением и почтением, какое никто из Его последователей не мог выразить, являя дух подчинения и самоотречения, как это делал Он. Смирение Абдул-Баха, когда Он склонялся перед Его Отцом или простирался у Его ног, демонстрировали уникальное взаимоотношение существовавшее между сим Отцом и Его верными сыновьями и дочерью.

Когда Бахаулла переехал в Особняк Мазраи, а затем Бахджи, Абдул-Баха оставался в Акке. Когда бы Он ни приезжал, чтобы достигнуть присутствия Его Отца, Он спрыгивал с коня по мере приближения к Особняку, потому что считал непочтительным для слуги сидеть верхом, когда он навещает своего господина.

В то время как Абдул-Баха выказывал такое уважение и смирение, излияния любви и восхищения Бахауллы к Своему Сыну не имели границ. Удовольствие и радость, когда Абдул-Баха навещал Его в Особняке, были очевидными. Он так стремился принять Абдул-Баха со знаками уважения, что обычно отправлял группу верующих, включая своих сыновей, в далекие поля за Особняком в качестве партии встречающих, в то время как Сам стоял на балконе, наблюдая за Его прибытием.

Одна из причин, почему Абдул-Баха оставался в Акке и не переезжал с Благословенной Красотой в Особняки Мазраи и Бахджи, кроется в том, что Его кровный брат Мирза Мухаммад-Али и Махд-и-Улйа, его мать, очень сильно ревновали к Нему. Оставаясь на расстоянии от Бахауллы, Который лелеял Своего старшего сына и превозносил Его положение в пылких выражениях, Абдул-Баха надеялся как-то затушить пламя их ревности. Это отдаление от Бахауллы было болезненным для Абдул-Баха, который однако добровольно лишил себя щедрости присутствия Его Господа с целью утихомирить Его неверных братьев. Были также времена, когда и Бахаулла тосковал по Своей Величайшей Ветви. По нескольким случаям Он даже писал Своею собственной рукой, прося нежным и любящим языком придти и навестить Его. Ни одному перу не описать взаимоотношений, существовавших между ними. Излияния бесконечной любви и восхищения Бахауллой, и проявления абсолютного смирения и полного самоуничтожения со стороны Абдул Баха - вне постижения и понимания обыкновенных людей.

Во многих Своих Посланиях Бахаулла в пылких выражениях описывает положение Абдул-Баха. Следующие отрывки взяты из широкого ряда Его Писаний, некоторые из которых написаны Его собственной рукой.

В "Сурий-и-Гусн" (Сура Ветви) Он превозносит положение Абдул-Баха в таких словах:

Вот ответвилось от Садратуль-Мунтаха сие святое и славное Существо, сия Ветвь Святости; благо тому, кто искал Его сени и пребывает под Его тенью. Воистину, Страж Закона Божьего ответвился от сего Корня, который Господь прочно посадил в Земле Своей Воли, и Чья Ветвь была столь превознесена, что объяла все творение. Посему прославлен будет Он за сию блистательную, благословенную, могучую, сию возвышенную Работу! ... Воздайте хвалы Богу, о люди, за Его появление; ибо, воистину, Он величайшее Благоволение для вас, величайшая щедрость вам, и через него оживится всякая рассыпавшаяся во прах кость. Кто бы ни обратился к Нему. тот обратился к Богу, а кто отворачивается от Него, тот отвернулся от Моей Красоты, отверг Мое Доказательство и сделал преступление против Меня. Он есмь Доверие Божие среди вас, Его забота внутри вас, Его явительство вам и Его появление среди Его избранных слуг ... (1)

В другом Послании, написанном Его рукой, Бахаулла так обращается к Абдул-Баха:

О Ты, Кто есмь зрачок Моего глаза! Моя слава, океан Моего благоволения, небо Моего милосердия да упокоятся на Тебе. Мы молим Бога осветить мир Твоим знанием и мудростью, предназначить для тебя то, что обрадует Твое сердце и сообщит утешение Твоим глазам. (2)

В другом Послании Им были явлены такие стихи:

Слава Божия да упокоится на Тебе и на том, кто служит Тебе и кружит вокруг Тебя. Горе, великое горе тому, кто сопротивляется и ранит Тебя. Благо тому, кто приносит клятву верности Тебе; и адский огонь Твоим врагам. (3)

И снова:

Мы сделали Тебя убежищем для всего человечества, щитом для всех, кто ни есть на небе и на земле, твердыней для каждого уверовавшего в Бога, Несравненного, Всезнающего. Да позволит Бог, чтобы через Тебя Он мог защитить их, обогатить и поддержать их, дабы Он мог вдохновить тебя тем, что послужило бы источником богатства для всего сотворенного, океаном щедрости для всех людей и родником милосердия для всех народов. (4)

Когда Абдул-Баха находился с визитом в Бейруте, Бахаулла выразил печаль от разлуки с Ним в таких словах:

Хвала Тому, Кто почтил Землю Ба (Бейрут) через присутствие Того, вокруг Кого вращаются все имена. Все атомы земли возвещают всему сотворенному, что из врат Города-Тюрьмы появилось и над его горизонтом воссияло Светило великой, Могущественнейшей Ветви Бога - Его древнее и непреложное Таинство, - шествуя своим путем в другую землю. Посему печаль охватила Город-тюрьму, в то время как другая земля возрадовалась ... Благословенна, вдвойне благословенна земля, по которой Он ступал, глаза, что возрадовались от красоты Его лика, слух, что почел за честь прислушиться к Его зову, сердце, что почувствовало нежность Его любви, грудь, вздохнувшая от Его поминовения, перо, что возгласило Ему хвалу, свиток, что запечатлел след Его писаний. (5)

Щедроты, которые Бахаулла изливал на Абдул-Баха не ограничиваются этими и другими Посланиями, струившимися от Его Пера. Бесчисленны те случаи, как на публике, так и личные, когда Он изливал хвалу на Абдул-Баха, в пылких выражениях описывал Его божественные качества и воздавал дань Его благородным деяниям среди людей. Хаджи Мирза Хайдар-Али, этот духовный гигант, увековеченный титулом "Ангел Кармель", записал следующие воспоминания об одной из памятных аудиенций, когда Бахаулла говорил о той важной роли, которую играл Абдул-Баха, защищая Его от давления внешнего мира.

Во дни Багдада Мы имели обыкновение посещать кофейню и встречались там со всеми. Мы общались с людьми независимо от того, были они членами общины или нет, со знакомыми и чужими, из дальних или ближних мест.

Мы относились к далеким как к близким, а к странникам, как к знакомым. Мы служили Делу Бога, поддерживали Его Слово и возвышали Его Имя. Величайшая Ветвь выполнял все эти обязанности, противостоял всем трудностям и переносил страдания и бедствия в еще большей степени в Андрианополе, и теперь еще более в Акке. Потому что в Багдаде в глазах окружающих Мы не были узниками, и Дело Бога не было еще так известно, как сейчас. Тех, кто стоял в оппозиции к нему или считался его врагом, было сравнительно немного и они были разрознены.

В Андрианополе Мы имели обыкновение встречаться с людьми и дали разрешение некоторым достичь Нашего присутствия. В то время как в Величайшей Темнице Мы не встречались ни с кем (не-бахаи(А.Т.)) и полностью закрыли дверь общения с людьми. Теперь Учитель возложил на Себя эту трудоемкую задачу для Нашего удобства. Он - могучий щит, обращенный к миру и его людям, и так Он избавил Нас (от всяких забот). Сначала Он предоставил Нам Особняк Мазраи, и Мы оставались там, а затем Особняк Бахджи. Он так занят на службе Делу, что неделями у Него нет возможности приехать в Бахджи. Мы заняты встречами с верующими и явлением стихов Бога, в то время как Он усердно трудится и сталкивается со всеми испытаниями и страданиями. Потому что иметь дело с этими людьми и общаться с ними - тяжелейшая задача из всего. (6)

Мирза Махмуд-и-Кашани, преданный последователь Бахауллы, кто служил Ему со дней Багдада, и сопровождал Его в Андрианополь и в Акку, перессказывает в своих мемуарах слова Бахауллы, обращенные к некоторым верующим относительно возвышенного положения Абдул-Баха. Вот краткий перевод его заметок:

... Слово Ага (Учитель) было наименование Абдул-Баха. Я помню, как однажды, когда Бахаулла находился в Саду Вашшаш, очаровательное место за Багдадом, которое Он иногда посещал, один человек обратился к другому словом Ага. Услышав это Бахаулла сказал повелительным голосом: "Кто это Ага? Есть только один Ага, и Он есть Величайшая Ветвь".

Бахаулла сказал тоже самое снова в Саду Ризван в Акке... По этому случаю кто-то обратился к Мирзе Мухаммаду-Али как Ага, на что Бахаулла заметил: "Есть один и только один Ага, и Он есмь Величайшая Ветвь, к другим следует обращаться по их именам" ...

Много раз я находился в присутствии Бахауллы, когда там находился также и Учитель. Из-за Его присутствия Бахаулла исполнялся величайшим удовольствием и радостью. Каждый мог видеть Его благословенное лицо сиявшее счастьем и восторгом до такой степени, что словами и не описать. По нескольку раз Он обычно восхвалял и прославлял Учителя, и простое упомиание Его имени было достаточным, чтобы пробудить чувства неописуемого восторга в Личности Благословенной Красоты. Ни одному перу этого не описать. Во многих Своих Посланиях Бахаулла превозносил положение Абдул-Баха ...

Хаджи Мирза Хабибула-и-Афнан, младший сын Ага Мирзы Ага, названного Нуруд-Дин, один из выдающихся членов семьи Афнанов, описал в своих мемуарах несколько интересных историй о его паломничестве в 1891 году. Вот перевод нескольких выдержек из его записок:

Однажды вечером нам сказали, что Возлюбленный Мира (Бахаулла) собирается посетить Сад Джунайних и отдал распоряжение, чтобы все паломники и проживающие бахаи сопровождали Его поутру. В ту ночь мы не могли спать, ибо были столь взволнованы ... что будем наделены щедростью несколько часов находиться в Его святом присутствии на следующий день. В час зари Мы обратились лицом к Его благословенной комнате и стали молиться. До восхода солнца мы все собрались за воротами Особняка. Прошло около часа, прежде чем Его Святейшество спустился вниз и оседлал белого ослика ... Все верующие последовали за Ним в сад пешком. Один из местных верующих, Хаджи Хавар, был высокого роста. Он шел рядом с Бахауллой и держал зонт над Его головой, защищая от жара солнца. Воздух был бодрящим, когда мы прибыли в сад ... Его Блаженство был чрезвычайно счавстлив в этот день, и каждый из друзей получил свою долю от щедрот Его присутствия. Мы позавтракали в саду, затем мы собрались вместе и достигли Его присутствия.

Как раз в это время из Акки прибыл Абдул-Баха. Благословенная Красота сказал: "Учитель идет, поспешите Ему навстречу" ... В те дни Бахаулла имел обыкновение сеять семена лояльности и служения по отношению к "Тому, Кого предназначил Бог" (Абдул-Баха) в сердцах верующих и всем объяснял высокое положение и сокровенную реальность Учителя.

Встреченный всеми Абдул-Баха с великим смирением вошел в присутствие Благословенной Красоты. Затем Язык Величия произнес такие слова по этому поводу: "С утра и до теперешнего часа этот сад не был так приятен, но теперь с присутствием Учителя он стал воистину очаровательным." Затем, обратясь к Учителю, Он заметил: "Ты бы должен придти еще утром." Абдул-Баха ответил: "Губернатор Акки и некоторые жители попросили встретиться со Мной. Посему Я должен был принимать и заниматься ими." Бахаулла, улыбаясь, сказал: "Учитель - наш щит. Все здесь живут в совершенном довольстве и покое. Общение с людьми, подобным этим, очень, очень тяжело. Именно Учитель отвечает за все и приготавливает средства удобства для всех друзей. Да защитит Его Господь от происков завистников и врагов."

ГЛАВА 10
НАЗНАЧЕНИЕ АБДУЛ-БАХА.

Бесчисленное число раз Бахаулла превозносил положение Абдул-Баха и восхвалял Его выдающиеся качества. Но никогда в течение Своего Пастырства Бахаулла не раскрывал своим последователям положение Абдул-Баха, как Его Преемника и Центра Его Завета. Он хранил это в большом секрете и никому не поведал, что Абдул-Баха будет управлять делами Веры после Него. Единственные две ссылки в Его Писаниях по вопросу преемства можно найти в "Китаб-и-Агдас" (Наисвященная Книга). В этоих отрывках Он говорит языком значимым, глубоким и красноречивым о Том, Кто станет Центром Дела после Него, но не упоминает ясно Его имени, только говорит, что Он происходит от Него.

Когда отхлынет океан Моего присутствия, и закончится Книга Моего Откровения, обратите свои лица к Тому, Кого предназначил Бог, Кто ответвился от сего Древнего Корня. (1)

Когда Мистический Голубь взовьется в полете от своего Всехвального Святилища и отыщет свою дальнюю цель, его сокровенную обитель, обращайтесь с тем, что вам не понятно в Книге к Тому, Кто ответвился от сего мощного Ствола. (2)

Известно, что Али-Мухаммад Варка, прославленный Апостол Бахауллы, спросил Его о личности того, кто упомянут в вышеприведенных стихах. В Послании (3) , адресованном Варке, Бахаулла указал, что подразумеваемым лицом был Величайшая Ветвь, а после Него Большая Ветвь. Но это не было обнародовано в общине бахаи.

Эти слова были явлены в "Китаб-и-Агдас" за девятнадцать лет до Вознесения Бахауллы. В течение всех этих лет ни у кого из читавших эти отрывки не было никаких сомнений о личности Того, "Кого предназначил Бог, Кто ответвился от сего Древнего Корня". Было ясно всем, и в особенности каждому члену семьи Бахауллы, что это Абдул-Баха и никто иной.

Единственным документом, ясно провозглашающим Абдул-Баха Центром Завета Бахауллы и Тем, к Кому всем следует обратиться после Его Вознесения является "Китаб-и-Ахд" (Книга Моего Завета), которая была распубликована среди верующих только после Его кончины. Этот исторический документ был написан примерно за год до Вознесения Бахауллы, ибо он упоминается в "Послании сыну волка", как "Багряная Книга". Бахаулла хранил Его "Последнюю Волю и Завещание" в секрете, удерживал его в Своем собственном пользовании и в течение Своей жизни ни с кем не делился его содержанием. Но есть свидетельства, которые позволяют предположить, что Он поделился его содержимым с Абдул-Баха.

Бахаулла передал "Китаб-и-Ахд" Абдул-Баха во время своей последней болезни до Своего Вознесения и поставил в известность членов Своей семьи за несколько дней до своей кончины, что Он препоручает их всех Его заботе. В первый раз "Китаб-и-Ахд" был прочитан вслух в присутствии нескольких друзей на девятый день после Вознесения Бахауллы и вскоре после этого обнародован среди верующих.

Поскольку это так важно для изучения Завета Бахауллы, здесь приводится текст "Китаб-и-Ахд".

Хотя Царство Славы не имеет ничего от сует этого мира, все же в сокровищнице доверия и смирения завещали Мы Нашим наследникам превосходное и бесценное наследство. Не передали Мы потомству земных сокровищ и не добавили забот, что следуют за ними. Богом клянусь! В земных богатствах сокрыт страх и спрятана опасность. Поразмыслите и вспомните то, что Всемилостивый явил в Коране: "Горе каждому клеветнику и бесчестящему, тому, кто копит богатства и пересчитывает их". Преходящи богатства мирские: все тленное и переменчивое не есть и никогда не было достойно внимания, за исключением признанной меры.

Целью сего Гонимого в переживании горя и несчастий, в откровении Святых Стихов и в демонстрации доказательств было не что иное, как потушить пламя ненависти и вражды, дабы горизонт сердец человеческих озарился светом согласия и достиг действительного мира и спокойствия. От восхода божественной Скрижали воссияла дневная звезда сего речения, и надлежит каждому запечатлеть свой взор на нем: Мы увещеваем вас, о народы земли, соблюдать то, что послужит возвышению вашего состояния. Крепко держитесь страха Божьего и твердо следуйте праведности. Воистину говорю Я, язык сотворен для поминания добра, не оскверняйте его непристойной речью. Бог простил, что было в прошлом. Отныне надлежит каждому произносить то, что подобает и пристойно, и воздерживаться от клеветы, оскорблений и всего, что печалит людей. Высоко положение человека! Не так давно сие возвышенное Слово истекло из сокровищницы Нашего Пера Славы: Велик и благлсловен сей День - день, когда все, что сокрыто в человеке, было и будет явлено. Высоко положение человека, если он только твердо держится праведности и истины и остается крепок и тверд в Деле. В очах Всемилостивого настоящий человек подобен небосводу: его солнце и луна это его зрение и слух, а его сияющий и великолепный характер, как звезды. Ему принадлежит высочайшее положение, и его влиянием назидается мир бытия.

Каждая восприимчивая душа, которая в сей День вдохнула от аромата Его одеяний и с чистым сердцем устремила свой лик к всеславному Горизонту, сопричтена к людям Баха в Багряной Книге. Поднимайте во Имя Мое кубок Моей любящей доброты и испейте свою меру в честь Моего славного и чудесного поминовения

О вы, обитающие на земле! Назначение религии Бога любовь и единство; не делайте ее причиной вражды или разделения. В глазах людей внутреннего взора и лицезреющих Блистательнейшее Видение все, что служит эффективным средством защиты и продвижения счастья и благосостояния детей человеческих, было уже явлено Пером Славы. Но глупцы земли, воспитанные на дурных страстях и желаниях, не прислушались к совершенной мудрости Того, Кто, воистину, Всемудрый, и их слова и поступки побуждаемы праздными фантазиями и суетным воображением.

О вы, возлюбленные и доверенные Бога! Цари есмь явители власти и источники могущества и богатств Божьих. Молитесь за них. Он облачил их правлением землею, а в качестве Своего собственного владения избрал сердца человеческие.

Конфликты и раздоры категорически запрещаются в Его Книге. Такова заповедь Божья в сем Величайшем Откровении. Она божественным образом предохраняется от отмены и облачена Им великолепием Его подтверждения. Воистину, Он Всезнающий, Всемудрый.

Надлежит каждому помогать тем источникам власти и правления, которые украшены узором беспристрастности и справедливости. Блаженны правители и ученые среди людей Баха. Они Мои доверенные среди слуг Моих и явители Моих Заповедей среди Моего народа. На них покоится Моя слава, Мои благословения и Моя благодать, проницающая собою мир бытия. В этой связи речения, явленные в "Китаб-и-Агдас" таковы, что с горизонта их слов свет божественной милости сияет ярко и великолепно.

О вы, Мои Ветви! Могучая сила, совершенное могущество сокрыто в мире бытия. Устремите свой взор на него и на его объединяющее влияние, а не на различия, исходящие из него.

Воля божественного Завещателя такова: надлежит Агсанам, Афнанам и Моим родственникам обратить всем и каждому свои лица к Величайшей Ветви. Поразмыслите над тем, что Мы явили в Нашей Наисвященной Книге: "Когда отхлынет океан Моего присутствия, и закончится Книга Моего Откровения, обратите лица свои к Тому, Кого предназначил Бог, Кто ответвился от сего Древнего Корня". Предмет сего священного стиха никто иной, как Самая Могущественная Ветвь (Абдул-Баха). Так Мы милостиво явили вам Нашу могуущественную Волю, и Я, воистину, Милостивый, Всемогущий. Воистину Бог предназначил положение Большей Ветви (Мухаммада-Али) быть ниже по отношению к Величайшей Ветви (Абдул-Баха). Он, поистине, Предписывающий, Всемудрый. Мы избрали "Большему" быть после "Величайшего", как назначено Им, Кто есть Всезнающий, Всеведающий.

Надлежит каждому выказывать любовь к Агсанам, но Бог не позволил им иметь какие-либо права на собственность других.

О вы, Мои Агсаны, Мои Афнаны и Мои Родственники! Мы увещеваем вас бояться Бога, совершать похвальные поступки, делать то, что надлежит и подобает, и служит возвышению вашего состояния. Воистину, говорю Я, страх Божий - величайший предводитель, могущий соделать Дело Бога победоносным, а воинство, что наилучшим образом подобает этому предводителю всегда было и есть праведный характер и чистые, и добрые дела.

Скажи: О слуги! Не позволяйте средствам порядка становиться причиной неразберихи, а инструментам единства становиться средством разлада. Мы с радостью надеемся, что люди Баха будут руководствоваться благословенными словами: "Скажи: Все исходит от Бога." Сие возвышенное речение подобно воде, что гасит огонь ненависти и вражды, тлеющий в сердцах и груди человеческой. Сим единственным речением соперничающие народы и племена достигнут света истинного единения. Воистину, Он речет истину и прокладывает стезю. Он Всемогущий, Возвышенный, Милостивый.

Надлежит каждому выказывать почтение и уважение Агсанам, дабы сим прославилось Дело Бога и возвысилось Его Слово. Это повеление снова и снова упоминалось и запечатлевалось в Святом Пиасании. Благо тому, кто сподвигнулся достичь того, что Предписывающий, Древний Днями назначил для него. Более того, вам велено уважать членов Святого Семейства, Афнанов и родственников. Мы далее увещеваем вас служить всем народам и стремиться к улучшению мира.

То, что способствует возрождению мира и спасению народов и племен земных, было ниспослано с небес речения Того, Кто есть Желание Мира. Склоните чуткое ухо к советам Пера Славы. Для вас это лучше, чем все, что есть на земле. Тому свидетельствует Моя славная и чудесная Книга. (4)

Для тех, кто не знаком с историей и происхождением Дела Бахауллы или имеют поверхностное представление о Его Вере, может показаться странным, что, в то время как Бахаулла объяснял каждый предмет своим последователям и разъясннял каждый поднимаемый ими вопрос, Он так и не назвал имя Своего преемника в течение всей Своей жизни. Для любого монарха это обыкновенно и действительно важно назначить наследника престола. В этом смысле его подданные будут иметь возможность привыкнуть к будущему главе государства и как-то соориентироваться по отношению к нему. По какой причине Бахаулла не сделал этого? Разве Он не мог объявить всей общине Бахаи о назначении Абдул-Баха Центром Его Завета в течение Своей жизни? Глядя на это с чисто человеческой точки зрения кажется, что сделай Бахаулла такое назначение в течение Своей жизни, можно было бы избежать всех противоречий, что возникли после Его Вознесения. Он, как Явитель Бога обладал мудростью и властью устранить всякое непонимание, подавить любую оппозицию, утвердить положение Абдул-Баха в умах и сердцах верующих на прочном фундаменте и обеспечить лояльную поддержку всех членов Его семьи Его преемнику.

Но ничего этого Бахаулла не сделал. Он не раскрывал личности Своего преемника, но хранил это в большом секрете, который следовало раскрыть только после Его кончины. Как мы увидим позже Абдул-Баха сделал тоже самое в отношении Своего преемника. Он не раскрывал личности Шоги Эффенди как Хранителя Дела Бога в течение Своей жизни. Это также было хорошо хранимым секретом, который был обнародован, когда прочитали Его Волю и Завещание. Это правда, что Абдул-Баха раскрыл личность Своего преемника одному или двум человекам, но большая часть общины Бахаи оставалась в неведении об этом.

То, что личность Центра Завета хранилась в секрете и была явлена только после Вознесения Бахауллы, образует одну из самых существенных черт Завета. Более глубокое изучение этого Завета зависит от того, поймет ли человек глубокую мудрость скрытую в этом акте Бахауллы. До тех пор , пока верующий не уловит цель и значение такой секретности в назначении преемника, будь то Абдул-Баха, Шоги Эффенди или Всемирный Дом Справедливости, до тех пор он не достигнет истинного понимания Завета Бахауллы во всех его аспектах.

Хотя такое понимание должно придти к верующему в первую очередь через размышление над Священными Писаниями, изучение истории Завета, его зарождения и проявления в жизни, и молитву о том, чтобы его сердце стало воспреемником божественного знания, все же следующее объяснение может пролить некоторый свет на этот важный предмет.

Основное назначение Явителя Бога - раскрыть учения Господа для той эпохи, в которой Он появляется. Делая это, Он готов объяснить Своим последователям смысл и назначение Его Откровения и разрешить для них любой трудный вопрос. Как общаясь с верующими, так и в Своих Посланиях Бахаулла был всегда готов объяснить значение того, что содержалось в Его Писаниях. Многие из Его Посланий были явлены в ответ на различные вопросы, которые задавали , как Его последователи, так и другие люди. Эти вопросы простирались от важных религиозных и духовных понятий до незначительных проблем, которые касались жизни и деятельности друзей. На все эти вопросы Бахаулла отвечал, излагая Свои учения, интерпретируя Писания прошлого, разъясняя многие из их темных мест и утверждений, являя таинства, заключенные в некоторых из Его глубоких речений, описывая черты Его Нового Мирового Порядка, вдаваясь в детали применения Его законов и предписаний и объясняя простыми словами истины Его Веры для тех, кто просил дальнейшего просвещения.

Однако об одном предмете Бахаулла умалчивал: в определении личности Своего преемника. И в этом заключено много мудрости. Давайте вернемся снова к аналогии учителя. В его обязанности входит передавать знания своим ученикам и помогать им в их работе, всегда оставаясь готовым объяснить различные предметы ученикам и отвечать на их вопросы. Однако по одному единственному случаю он должен молчать, не помогать им и не отвечать на их вопросы: а именно в день экзаменов. В этот день учащиеся предоставлены самим себе и должны находить ответы сами. Только те, кто сдал экзамены, переводятся в более старший класс, а кто провалился - нет.

История Веры показывает, что Завет всегда представлял великое испытание для верующих. Баб благовествовал о пришествии "Того, кого явит Бог", но не раскрыл Его личность. Бахаулла хранил назначение Абдул-Баха в секрете, и таким образом "Китаб-и-Ахд" в терминах вышеприведенной аналогии стал экзаменационным листом для верующих. Ветры испытаний задули сразу же после того, как содержание этого исторического документа было опубликовано. Как мы увидим позже на общину Величайшего Имени обрушилась буря невиданной жестокости. Многие неверные и амбициозные души нарушили Завет и поднялись со всеми своими силами, дабы вырвать лидерство Делом из рук Абдул-Баха, годами усердствуя в своей позорной деятельности до тех пор, пока своими же собственными деяниями не учинили свое исчезновение.

Эти испытания, связанные со столь мощным орудием как Завет, неизбежны и образуют неотъемлемую черту Дела Бахауллы во все времена. Схожие испытания проявились, когда была опубликована "Последняя Воля и Завещание" Абдул-Баха. Некоторые амбициозные личности, среди них большинство членов собственной семьи Абдул-Баха, кто искал лидерства и оказался неискренным в своей вере, нарушили Завет и восстали против Шоги Эффенди. В этом случае снова "Последняя Воля и Завещание Абдул-Баха" стали экзаменационным листом для верующих.

После кончины Шоги Эффенди также задули ветры испытаний, и некоторые недалекие и эгоистичные личности ушли в сторону и были изгнаны из общины Вличайшего Имени. На этот раз экзаменационным листом стало отсутствие воли и завещания Шоги Эффенди.

Завет Бахауллы будет продолжать оставаться испытательным полигоном для последователей Бахауллы. Те немногие, что могут поддаться диктату их эгоистичных желаний и встанут в оппозицию к божественно установленным институтам Веры, отрежут сами себя от древа Дела Бога и со временем увянут и погибнут. И в самом деле, одной из отличительных черт Веры Бахауллы является то, что, хотя многие из ее выдающихся последователей восставали против Завета и пытались со всей своею силой подорвать ее фундамент, им так и не удалось образовать раскол и нарушить единство общины.

ГЛАВА 11
НАРУШЕНИЕ ЗАВЕТА БАХАУЛЛЫ.

Кончина Бахауллы 28 мая 1892 года в Особняке Бахджи отмечает начало самой бурной эпохи внутри общины бахаи, эпохи, что была свидетелем нападок неверных на Дело в куда большей степени, чем встречавшиеся ранее в ходе ее богатой событиями истории, включая мятеж Мирзы Яхья. Благословенные останки Бахауллы еще не были преданы земле, когда Мирза Мухаммад-Али явил свое подлинное лицо. До сего времени он делал вид, что он лоялен по отношению к Отцу и Абдул-Баха, но теперь он принялся за осуществление своих подлых планов по подрыву Завета и ниспровержению Абдул-Баха, его Центра.

В знаменитом Послании "Лаух-и-Хизар Байти" (Послание одной тысячи стихов) Абдул-Баха описывает печальные события, произошедшие непосредственно до и сразу после Вознесения Бахауллы. Он утверждает, что в течение последгей болезни Бахауллы Он, Абдул Баха, был в услужении у Его благословенной Личности днем и ночью, большую часть времени в состоянии глубокой печали и угнетения. Однажды, когда Он возлежал на Своем одре болезни, Бахаулла приказал Абдул-Баха собрать все бумаги, находившиеся в комнате и поместить их в два специальных ларца. Это было обыкновением Бахауллы, что когда Он покидал Особняк при поездках в Акку или еще куда-либо, Он складывал свои бумаги в эти ларцы. Поняв смысл этого указания, Абдул-Баха был потрясен до глубины Своего естества. Поскольку Он замешкался с выполнением Бахаулла повторил Свой приказ. Дрожащими руками и с глазами полными слез Абдул-Баха стал собирать бумаги, когда в комнату вошел Мадждуд-Дин.

Мадждуд-Дин был сыном верного брата Бахауллы Акай-и-Калима, но совершенно отличался от своего отца. Наиболее вероломный среди всей семьи, он был самым опасным врагом Абдул-Баха. Как мы увидим позже, он был основной опорой, если не главным подстрекателем Мирзы Мухаммада-Али, архи-нарушителя Завета Бахауллы.

В этом Послании Абдул-Баха далее описывает агонию своего сердца, когда Он принудил Себя собирать бумаги Бахауллы. Увидев Мадждуд-Дина, Абдул-Баха попросил о помощи с тем, чтобы эта обязанность, столь мучительная для Него, была бы побыстрей закончена. Когда бумаги, печати и другие принадлежности были заперты в ларцы, Бахаулла сказал Абдул-Баха: "Это теперь принадлежит тебе." Эти слова, означавшие приближение последнего часа земной жизни Бахауллы, пронзили сердце Абдул-Баха, как стрела.

Когда произошло вознесение, горе Абдул-Баха не имело границ. Шок, пережитый Им от этого бедственного события был таким, что Он затруднялся описать его. Он говорит, что утром вместе со своим братом Он приступил к подготовке останков к захоронению. Когда они собрались уже было обмывать благословенное тело Бахауллы, Мирза Мухаммад-Али предложил Абдул-Баха, что, поскольку пол будет мокрым, то не лучше ли поместить два ларца в комнату Бадиуллы (Самый младший брат Мирзы Мухаммада-Али). Абдул-Баха пребывал в тот момент в таком состоянии удара и горя, что Он почти не осознавал, что происходит вокруг. Он никогда не думал, что за этим предложением стоит предательский заговор, предназначенный лишить Его этого драгоценного достояния.

Он согласился, два ларца унесли прочь, и больше Он их никогда не видел.

Священные останки были преданы упокоению в тот же самый день. Абдул-Баха был безутешен и сердце Его было разбито. Он говорит, что в течение трех дней и ночей подряд Он не мог спать ни единого момента. Он плакал часами и пребывал в состоянии невыносимого горя. Свет Мира Исчез с Его глаз, и все вокруг Него погрузилось в темноту. На четвертую ночь после вознесения Он встал со своей постели около полуночи и прошелся несколько шагов, надеясь, что это принесет хоть каплю успокоения Его агонизировавшему сердцу. Когда Он стоал ходить по комнате, то увидел в окне сцену, в которую отказывались верить Его глаза. Его неверные братья открыли ларцы и просматривали бумаги Бахауллы, те бумаги, которые были доверены Ему!

Абдул-Баха был глубоко взволнован предательством Его братьев так быстро после вознесения их Отца. Этот акт неверности, совершенный столь бесчестно с самым сокровенным даром Господа, добавил еще больше боли и горя Его страдающему сердцу. Он возвратился в свою постель тут же после этого случая, ибо Он не желал, чтобы Его братья знали, что Он видел их шарящими в ларцах. В этот момент АбдулБаха подумал, что, поскольку Его братья не видели Воли и Завещания Бахауллы, которые находились во владении Абдул-Баха, они старались найти какой-нибудь документ среди Его Писаний, с помощью которого они могли бы оправдать свое намерение подорвать основы Дела Бога и образовать раскол в рядах его преданных сторонников. Однако Абдул Баха надеялся, что когда они увидят Последнюю Волю и Завещание, их усилия расстроятся, и они вернут Ему Его собственность.

Но увы, этого не случилось! На девятый день после вознесения Бахауллы Ага Ризай-и-Каннад прочитал "Китаб-и-Ахд" в присутствии девяти свидетелей, избранных среди спутников Бахауллы и членов Его семьи, включая Мирзу Мухаммада-Али. В полдень того же дня Его прочитал Мадждуд- Дин в Святилище Бахауллы при большом стечении друзей из числа Агсанов, Афнанов, паломников и местных верующих. Абдул-Баха говорит, что после того, как прочитали "Китаб-и-Ахд", и его смысл был понят, кто-то возрадовался великой радостью, а некоторые впали в глубокую печаль. Лица верных озарились светом радости, а лица вероломных покрылись пылью уныния и мрака. Абдул-Баха утверждает, что в тот день были заложены основы нарушения Завета, начал вздыматься океан праздного воображения, и возожжен огонь раскола и борьбы, разгоравшийся все яростней с течением времени и пожиравший сердца и души верных в своем мучительном жаре.

Вскоре после этого исторического дня, когда был прочитан "Китаб-и-Ахд", один из Афнанов попросил Абдул-Баха воспользоваться одной из благословенных печатей Бахауллы, дабы запечатать Послание, явленное Бахауллой в его честь. Когда Абдул-Баха попросил своих братьев дать Ему печати Бахауллы, которые были помещены в ларцы, они притворились несведущими, заявив, что они ничего не знают о двух ларцах! Встревоженный и смущенный таким ответом, Абдул-Баха еще более погрузился в печаль и горе. Он описывает, как все Его существо сотряслось, когда Он услышал такой ответ от своих братьев, и Он понял, что новые испытания и трудности ждут впереди.

В действительности "Китаб-и-Ахд" имел то же воздействие на верующих, как экзаменационный лист на учеников: разделив их на две категории, на тех, кто сдал, и на тех, кто провалился. Вскоре после того как было опубликовано содержание "Китаб-и-Ахд", община разделилась на две части. Те, кто остался верными его священным предписаниям, поднялись в возвышенные царства несомненности и вступили в ковчег спасения. Те, кто нарушил предписания, были духовно изгнаны из общины и возвратились в смертные обиталища страстей и эго.

Хотя нарушение Завета Бахауллы началось по существу сразу же после Его вознесения, Абдул-Баха не раскрыл мятеж Мирзы Мухаммада-Али и множества других, последовавших за ним в Святой Земле, верующим на Востоке или на Западе. Он старался, по Его собственному выражению, остановить гнусный запах нарушения Завета от распространения. Он выдерживал в молчании почти четыре года все стадания и унижения, которыми они осыпали Его, также как и их нападки против Дела, единственным Центром которого был Он сам. В течение этих лет Он старался изо всех сил направить этих заблудших людей, пытавшихся разрушить Здание Дела Бога, на стезю праведности и вдохнуть в их умирающие души дух истины. Но они оставались надменны и высокомерны, и Его любящие советы и увещевания не проникли в их огрубевшие сердца. И в конце концов они сами стали распростанять свои злобные намеки и плоды суетного воображения среди верующих.

Вся история нарушения Завета Мирзой Мухаммадом-Али была первоначально опубликована им самим. Вскоре болезнь распространилась по Персии, позже на Западе, и чума нарушения Завета окружила общину Величайшего Имени отовсюду. В следствие чего Абдул-Баха написал бесчисленное множество Посланий, в которых Он рассказывал историю нарушения Завета, раскрывал отвратное лицо этого мятежа заблудших, поименно называл нарушителей Завета, демонстрировал их неверность и злобные планы и делился своими собственными страданиями, кои Он претерпел от их рук. Он подробнейшим образом разъяснял принципы Завета, его происхождение, его могущество и его нерушимость. Он также наставлял верующих оставаться твердыми в Завете и вдохновлял их к завоеванию еще больших высот на службе Его Делу.

Здесь будет уместным определить термин "нарушитель Завета". Верующий, кто признает Бахауллу, как Явителя Бога для настоящей эпохи, будет всецело подчиняться Его учениям и заповедям. Одна из этих заповедей обратиться к Абдул-Баха, как к Центру Его Завета, подчиниться Ему и следовать Его воле. То же самое справедливо в отношении Шоги Эффенди и Всемирного Дома Справедливости. Истинный верующий посему тот, кто верует в Бахауллу и следует за теми, кого Он облачил мантией власти. Нарушитель Завета тот, кто, исповедуя веру в Бахауллу, встает в активную оппозицию к Нему; или к Центру Завета Абдул-Баха; или к Шоги Эффенди; или сегодня к Всемирному Дому Справедливости.

Бахаулла описал тех, кто нарушает Завет, как "птицы ночи". Это описание очень хорошо подходит, потому что эти птицы не любят свет солнца; если где-то есть свет они бегут от него, предпочитая темноту. Это натура нарушителя Завета. Он постигает духовную силу и превосходство Центра Дела, но не может заставить себя подчиниться его власти. Вместо этого он встает в оппозицию к Тому, Кто, как он уже знает, наделен могуществом Откровения Бахауллы.

Во дни Бахауллы властью изгонять нарушителей Завета был облачен Он сам; позже она перешла к Абдул-Баха, как к Центру Завета, а затем к Шоги Эффенди, как к Хранителю Дела. В настоящее время. если кто-либо нарушит Завет, его изгнание будет осуществляться решением Рук Дела Бога, пребывающих в Святой Земле, при условии одобрения Всемирным Домом Справедливости.

В этой связи интересно вкратце обратиться к Мирзе Бадиулла, самому младшему сыну Бахауллы, который присоединился к своему старшему брату Мирзе Мухаммаду-Али, нарушил Завет и поднялся в оппозиции к Абдул-Баха. Прошло несколько лет, и он, по причинам известным ему одному, перешел к Абдул Баха, покаялся в своих проступках и умолял Абдул-Баха простить его. Со свойственной Учителю любящей добротой он был прощен. По этому случаю он написал и опубликовал письмо, адресованное миру Бахаи, в котором он описал некоторые из порочных деяний Мирзы Мухаммада-Али. Однако сердечная перемена Мирзы Бадиулла длилась недолго. Он переметнулся снова к Мирзе Мухаммаду-Али и возобновил свою нечестивую деятельность против Центра Завета. Этот сын Бахауллы, переживший своего главнокомандующего Мирзу Мухаммада-Али на много лет, доставил много боли и страданий как Абдул-Баха, так и Шоги Эффенди.

В своем "покаянном письме" Мирза Бадиулла раскрывает среди прочего некоторые из позорных деяний, совершенных Мирзой Мухаммадом-Али сразу же после Вознесения Бахауллы. Вот краткий перевод этого эпизода:

Во время своей последней болезни Бахаулла указал Абдул-Баха поместить Его бумаги и Послания в два специальных больших ларца ... Все это было передано Им Абдул-Баха ... Когда наступило время обмывать священное тело Бахауллы, в комнату принесли воды. Мирза Мухаммад-Али сказал Абдул-Баха, что, поскольку вода будет расплескиваться по комнате, то лучше перенести два ларца в другую комнату, чтобы они не намокли. Абдул-Баха согласился и Мирза Мухаммад-Али попросил Мадждуд-Дина переместить их в мою комнату. Что и было сделано, ларцы поместили в отдельном шкафу и заперли.

Через три дня после Вознесения Бахауллы Мирза Мухаммад-Али попросил меня дать ему ключи, чтобы он смог открыть ларцы. Он сказал: "Бахаулла поместил некий документ в эти ларцы, который следует изучить." Он взял у меня ключи. Следующее,что я увидел было то, что с помощью Мадждуд-Дина, Али Риза, его сестры, и матери Шуауллы(сын Мирзы Мухаммада-Али) ларцы перетащили из окна на балкон особняка, а оттуда в комнату Мирзы Мухаммада-Али. Он взял с собой все Послания Бахауллы, адресованные отдельным верующим. Когда я выразил протест его действиям, он объяснил, помимо всего прочего, что ответственность за сохранение Святых Писаний была возложена на него Бахауллой, и что у него есть Послание, подтверждающее это. Однако никаких таких Посланий он мне не показывал ... Он также намекнул мне более тонким путем, что Величайшая Ветвь (Абдул-Баха) против Дела Бахауллы, и что, если бы эти Святые Писания попали в Его руки, Он бы их уничтожил, и стер бы самое имя и всякий след Благословенной Красоты из этого мира!

Другим преступлением Мирзы Мухаммада-Али была интерполяция Святых Писаний (умышленные вставки в текст чужой рукопоси, в данном случае - Бахауллы). Длительное время ... он имел обыкновение говорить, что обладает Посланием от Верховного Пера относительно личности Абдул-Баха, и, что, если бы он его опубликовал, доверие к Абдул-Баха было бы подорвано и Его имя стерлось бы навеки. Он часто говорил об этом членам семьи. Прошло некоторое время, в течение которого отдельные люди спрашивали меня об этом Послании. Я поэтому попросил Мирзу Мухаммада-Али показать его нам, но всякий раз, когда я упоминал ему об этом, он извинялся и под различным предлогом избегал этого. До тех пор, пока однажды он достал из шкатулки благословенное Послание, явленное еще до заключения Бахауллы в Величайшую Темницу, и дал мне почитать. В нем Бахаулла осуждает непотребства и порочные деяния Мирзы Яхья, к которому Он адресовался, как "Мой брат". Я сказал Мирзе Мухаммаду-Али, что это Послание не имеет никакого отношения к настоящей ситуации. Он ответил: "У меня есть разрешение от Бахауллы использовать мое перо и делать вставки в Его Писания для защиты Дела. Теперь, поскольку некоторые личности преувеличивают положение Абдул-Баха, а Учитель заявляет, что Он воплощение Божества, я сотру слова "Мой брат" и вставлю на их место "Моя Величайшая Ветвь". Затем я покажу это кое-кому, чтобы остановить Его влияние".

... Через несколько минут он сделал эту вставку прямо перед моими глазами. С успехом он заменил слова "Мой брат" на "Мою Величайшую Ветвь." Я указал ему, что это деяние есть преступление против доверия Бога и является грехом. Я предупредил его, что, если он покажет хоть кому нибудь это Послание в таком виде, я раскрою все это дело и доложу об акте интерполяции ... Услышав такие слова, он забеспокоился и пообещал, что никому не покажет Послания. Он попросил меня также не раскрывать суть дела. (1)

В своем "покаянном письме" Мирза Бадиулла раскрывает дальнейшие акты интерполяции Святых Писаний. Он заявляет, что Мирза Мухаммад-Али сделал поддельные вставки в некоторые Послания, которые были адресованы бабидам, восставшим против Бахауллы. Эти Послания были осуждающими по тону, и он исказил их таким образом, чтобы они казались осуждающими личность Абдул-Баха.

Так нарушители Завета начали свою постыдную карьеру актами обмана, лжи и извращения (Святых) Текстов. С течением лет они усили свою нечестивую деятельность против Дела Бога и его божественно назначенного Центра. Они образовали временную брешь в рядах верующих и причинили разрывающие сердце страдания Абдул-Баха и Его возлюбленным. Но в конце концов они были сметены могуществом Завета, и единственный след, который они по себе оставили, это пятна их неверности, запечатленные на страницах истории Дела.

ГЛАВА 12
"ДЕНЬ, ЗА КОТОРЫМ НЕ ПОСЛЕДУЕТ НОЧЬ."

"Китаб-и-Ахд" был самым жизненно важным инструментом для защиты и поддержки основ Дела Бахауллы. С одной стороны он испытал преданность верующих, отделив добро ото зла; а с другой он обеспечил средства нужные для защиты единства и обеспечения целостности общины. Он был и всегда будет оставаться гарантом непобедимости институтов Веры и средством исполнения слов Бахауллы, что "сие есть день, за которым не последует ночь".

Шоги Эффенди описывает "Китаб-и-Ахд" в таких словах:

Для того, чтобы сосредоточить и направить силы, освобожденные этим ниспосланным Свыше процессом, и обеспечить их гармоничное и постоянное воздействие после Его вознесения, божественно назначенный инструмент, наделенный неоспоримой властью, органично связанный с Самим Автором Откровения, был необходим. И этот инструмент Бахауллой был оставлен учреждением Завета, института, основательно утвержденного Им перед Своим вознесением. Этот же Завет Он предвосхитил в Своем "Китаб-и-Агдас", упоминал о нем в час кончины членам собравшейся у Его ложа семьи во дни, непосредственно предшествовавшие Его вознесению, и включил его в специальный документ, названный Им "Книга Моего Завета", и который Он даверил во время Своей последней болезни старшему сыну, Абдул-Баха.

Целиком написанный Его Собственной рукой; распечатанный на девятый день после Его вознесения в присутствии девяти свидетелей, избранных из числа Его спутников и членов Его семьи; прочитанный затем в полдень того же дня в Его Наисвятейшей Гробнице перед большим собранием, включавшим Его сыновей, некоторых родственников Баба, паломников и постоянно проживающих верующих, этот уникальный и эпохальный Документ, названный Бахауллой Его "Величайшим Посланием" и упомянутый Им как "Багряная Книга" в "Послании сыну волка", не имеет параллелей в Писаниях любых предыдущих религий, включая Самого Баба. Ибо нигде в книгах, принадлежащих любой мировой религиозной системе, даже среди Писаний Автора Откровения Баби, не находим мы ни единого документа, утверждающего Завет, сравнимый со властью Завета, учрежденного Самим Бахауллой. (1)

Этим важным документом верующим было провозглашено положение Абдул-Баха, как Центра Завета Бахауллы. Что только подразумевалось в "Китаб-и-Агдас", теперь стало ясным в "Китаб-и-Ахд". Отрывок "Обратите свои лица к Тому, Кого предназначил Бог, Кто ответвился от сего Древнего Корня", явленный в первой книге, теперь ясно стал обозначать Абдул-Баха. Бахаулла недвусмысленно утверждает:

Предметом сего священного стиха является никто другой, как Могущественнейшая Ветвь.

Ясное назначение Абдул-Баха Центром Завета хранит единство общины бахаи и защищает ее от раскола и разного рода разделений. Ни в одном религиозном Цикле, включая и таковой Баба, не появлялось орудия, предназначенного хранить единство общины. Через учреждение Завета могучая твердыня Дела Бога стала непобедимой, вопреки злобным нападкам, предпринятым в течение длительного периода времени нарушителями Завета. Как мы увидим позже в этой книге, Мирза Мухуммад-Али и его сподручные атаковали Дело Бога с такой порочной жестокостью, что оппозиция неверных в предыдущих Циклах обращается в ничто в сравнении с нею. Вопреки всему этому, нарушители Завета жалко проиграли, а Завет Бахауллы восторжествовал.

В религиях прошлого это было не так. К примеру, если мы оглянемся назад на историю Ислама, мы замечаем, что после того как Пророк скончался, его последователи тут же разделились на две основные секты: суннитов и шиитов. Как уже утверждалось в этой книге, Мухаммад сделал устное заявление, назначив Али-Ибн-и-Абу Талиба, известного как Имам Али, Своим Преемником. Но это назначение стало противоречивым предметом, поскольку Мухаммад не оставил (письменного) документа в поддержку этого.

Существует эпизод, широко обсуждаемый, в основном среди шиитов, относительно последних дней земной жизни Мухаммада. Утверждается, что когда Он лежал на своем смертном одре, четверо из Его выдающихся последователей сидели у Его ложа. Это были Абу Бакр, Умар, Усман и Али. Абу Бакр был тестем Пророка, а Али Его двоюродным братом и зятем. Говорят, что Мухаммад попросил письменные принадлежности, желая оставить какое-то руководство для Его последователей. Но интриган Умар, тонкий тактик, не позволил желанию Пророка реализоваться. Он сказал, что Пророк, столь близкий к часу Своей смерти, не совсем в здравом уме, и поэтому не следует Ему давать письменные принадлежности. Шииты, последователи Имама Али, утверждают, что если бы Пророку позволили записать Его (последнюю) волю, Он бы подтвердил устное заявление, сделанное Им в Гадир-и-Кумм, относительно назначения Али Его Преемником.

Когда Мухаммад умер, Умар сплотил большинство верующих вокруг старого и болезненного Абу Бакра, имевшего большой престиж среди людей. Он стал первым Калифом Ислама. Двумя годами позже, когда Абу Бакр умер, Умар стал вторым Калифом, и вскоре под его руководством начались военные победы мусульман. Под влиянием Умара большая часть последователей Мухаммада, сунниты, отвергли притязания Имама Али на преемство.

Фундаментальное верование бахаи состоит в том, что Имам Али был законным преемником Пророка Ислама. После него его прямые потомки по мужской линии, известные как "святые Имамы", руководили общиной шиитов до года 260 Хиджры. Бахаулла рассматривал Имамов, как законных преемников Пророка, признал ценность их работы по разъяснению Корана, подтвердил многие из их речений, собранные в книге "Ахадис" (традиции), цитировал некоторые из них в Своих Писаниях, интерпретировал их слова, пылко превозносил их положение (в особенности Хусейна, третьего Имама) и упоминал их, как "те неугасимые огни божественного руководства", и "те светочи несомненности."

Через вводящую в заблуждение оппозицию к Али, Умар порушил намерения Мухаммада, как относительно преемства, так и управления делами Ислама. Имам Али попытался утвердить свою позицию, как устно назначенного преемника Мухаммада и толкователя Слов Бога, явленных в Коране. Но ответом Умара на эти притязания была его роковая фраза: "Книги Бога достаточно для нас." Это короткое утверждение прокатилось через века и эпохи до тех пор, пока Абдул-Баха в Его знаменитом Послании "Лаух-и-Хизар Байти" (Послание одной тысячи стихов) не обрисовал его печальные последствия. Абдул-Баха заявляет, что это было то самое утверждение, которое сотрясло основы религии Бога в Исламском Цикле, и позволило низменным поклонникам себялюбия и страстей править праведными душами. Оно стало смертоносным оружием, которым сам Имам Али был замучен, которое вызвало великое разделение в народе ислама, учинившее изменение любящего духа этой нации в дух воинский, вооруженный мечом и орудиями смерти. Как результат этого заявления Имаму Хусейну, самому прославленному из Имамов, отрубили голову в долине Карбила, а другим святым Имамам причинили великие страдания, заключение и смерть, и кровь бессчетного множества невинных душ лилась на протяжении почти что тысячи двухсот лет.

Абдул-Баха далее утверждает, что это заявление, реченное Умаром, обратилось веками позже в сотни пуль, пронзивших грудь Баба в Табризе, что это утверждение стало цепями, помещенными вокруг благословенной шеи Бахауллы и прнесло Ему невыразимые муки в ходе Его следовавших одна за другой ссылок.

Все эти и еще большие зверства, учиненные в течение Цикла Ислама, Абдул Баха приписывает влиянию одной простой фразы: "Книги Бога достаточно для нас." Она лишила большую часть исламской нации богатства духовного знания, которое святые Имамы сообщили своим последователям через интерпретацию и разъяснение многих темных мест Корана, также как их ясные пророчества относительно пришествия Каима, Обетованного Ислама.

Сам ход истории изменился в результате оппозиции Умара к Имаму Али. Успешное нарушение Завета Мухаммада Умаром через его отказ подчиниться Имаму Али, как законному преемнику Пророка и толкователю Его слов, принесло, согласно Абдул-Баха, самые ужасные последствия многим нациям и народам. Кто знает, каким бы образом распространялась Вера Ислама и развивалась его община, если бы все верующие остались верными желаниям Мухаммада и последовали бы за Имамом Али, как Его законным преемником. Абдул-Баха говорит в вышеуказанном Послании, что , если бы народ Ислама оставался верным Али, многие зверства и жестокости, совершенные со времен кончины Мухаммада, были бы смягчены, или же их можно было бы избежать вообще.

Абдул-Баха написал Послание "Хизар Байти" Джалилу-и-Куи, верующему, попавшему в сети нарушителей Завета в провинции Азербайджан.Причиной, почему Абдул-Баха остановился так подробно на эпизоде Умара и объяснял жестокие последствия его деяний, когда он увел людей от законного преемника Мухаммада, было продемонстрировать порочность нарушения Завета и трагические последствия нарушения "Китаб-и-Ахд", Последней Воли и Завещания Бахауллы.

В прошедших Циклах Пророки не учреждали твердого и недвусмысленного Завета со своими последователями относительно их преемника, не оставляя также и ясного руководства, как вести дела общины после их ухода из этого мира. Как результат религии разделялись на многие конфликтующие и рарозненные секты среди последователей. Но отсутствие ясного Завета и руководства нельзя считать ошибкой со стороны Основателей религий. Приписать Явителям Бога олтсутствие понимания, видения или знания все равно, что вменить недостатки и несовершенства Самому Богу. То, что Явители Бога обладают божественным знанием и безошибочны в своих деяниях образует основу веры и убежденности в Боге.

Тогда мы можем спросить себя, почему Основатели прошлых религий не оставляли ясного руководства для своих последователей и по каким причинам они не заключали письменного Завета, как это сделал Бахаулла?

Внимательное изучение истории религий помогает нам понять, что Явители прошлого, эти воплощения атрибутов Бога, не заключали недвусмымленного письменного Завета со своими последователями из-за незрелости людей своей эпохи, которые не могли бы выдержать ограничений, испытаний и строгой дисциплины, которых неизбежно потребовал бы от них такой Завет. Человечество прошло через стадии младенчества, детства и юности. В наши дни человечество вступает в эпоху зрелости. Для Явителей Бога прошлого заключить письменный завет со своими последователями было бы все равно, как если бы дать ребенку новую одежду и ждать от него, что он всегда будет хранить ее чистой и опрятной. Очевидно, что он с этим не справится. Ребенок может кататься в грязи и запятнать свои одежды, но это нормально для его возраста: нельзя делать его ответственным за то, что он заранее не может выполнить. Только когда он достигнет зрелости, он будет ответственным за свои деяния, согласно того, что ждут от него взрослые.

Некоторыми качествами, которые существенны для того, чтобы хранить верность Завету, являются смирение и самоотречение, твердость в вере и безусловная лояльность Центру Дела, Преемнику Пророка. Приобретение таких духовных качеств и жизнь в соответствие с ними возлагает громадную ответственность на верующих. Посему Бог избавил последователей прошлых религий от этой ноши, зная, что это вне пределов их возможностей в те времена держать ответ за соблюдение условий Завета. Однако теперь, поскольку человечеству суждено приблизиться к поре зрелости, Бог впервые утвердил могучий и неопровержимый Завет и потребовал от Своих слуг повиноваться Его заповедям и отвечать за свои поступки.

Вопреки многочисленным разделениям, расколам и сектам, образованным в религиях прошлого, и великим раздорам, последовавшим в результате этого, каждое деление процветало и набирало силу с течением времени. К примеру Христианство разделилось на несколько вероисповеданий, и они еще множились по прошествию лет. Однако древо Христианства расцвело, даже приобретя несколько новых ветвей, и каждая оставалась зеленой и цветущей. Вероисповедания пережили века раздоров и кровопролития. Эти беспорядки и раздоры внутри общин были болезнями роста человечества, характерными для периода детства, через которое оно проходило, и Христос в Своей всезаключающей мудрости не наложил на своих последователей Завета, чьи предписания были вне пределов их возможностей.

Ислам испытал сходные конфликты за время своей бурной истории. Хотя это самая последняя из всех прежних религий, все-таки последователи Мухаммада не были настолько созревшими, чтобы им был дан твердый Завет, схожий с тем, который утвердил Бахаулла, требующий строгого повиновения заповедям Пророка и превыше всего не образовывать разделения в своих рядах.

В Исламе существует еще одна характерная черта, которую важно понять. С тех пор как Мухаммад сделал устную декларацию относительно положения Имама Али, имеющую в виду, что он есть Его преемник, как мы уже говорили, большинство мусульман нарушило желания их Пророка, отвергли Али и в течение веков доминировали над теми, кто последовал за ним. Бахаулла объясняет в "Послании к Салману", что преобладание неверных над верными в Цикле Ислама являлось предопределенным феноменом, который был предречен в стихе Корана: "Нет другого Бога, кроме Бога." Эта фраза содержит самую фундаментальную истину, на которой базируется религия Ислама. Это есть кардинальное утверждение веры, которое должен произнести каждый мусульманин с тем, чтобы декларировать свою веру в Ислам. Бахаулла заявляет, что в этом стихе скрыто таинство, которое никто не мог отыскать до тех пор, пока Он не явил его в наши дни.

В этом Послании Бахаулла утверждает, что Бог в своей мудрости так облачил в слова эту фразу, что буква отрицания в ней (Нет) предшествует букве утверждения. Он, таким образом, приписывает преобладание неверных над верными в Цикле Ислама таинственному влиянию этой священной фразы, постоянно встречающейся в Коране. Потому, как результат творческого влияния этой фразы еще с тех самых пор, когда она была явлена Мухаммадом, нарушители Его неписанного Завета - те, кто отвергли Али и представленные буквой отрицания - правили над Его верными последователями. Все страдания, которые руки неверных - тех, кто не внял желаниям Мухаммада и встал в оппозицию к Его предполагавшемуся преемнику, - учинили твердым мусульманам происходило в действительномти под воздействием сокровенного смысла этого речения Мухаммада. Он должен был знать, что через таинство, заключенное в стихе: "Нет другого Бога, кроме Бога", Его последователи не соблюдут единство после Него. Бог в своей мудрости положил, чтобы заблудшие и неискренние взяли верх над послушными и верными.

Относясь к этой фразе, Бахаулла в том же Послании провозглашает языком величия и силы, что в сей день Он удалил букву отрицания, стоявшую впереди буквы утверждения. Эта фраза, которую Пророк Ислама считал краеугольным камнем Его Веры, теперь в Цикле Бахауллы символически заменена утвердительной фразой: "Он есть Бог". Это означает, что Автор этой Веры держит в Своих собственных руках бразды правления, и в отличие от прошлых Циклов никому не дана власть отнять их у Него. Отсюда происходит убежденностьв Его Писаниях, что сие есть "День, за которым не последует ночь".

В другом Своем Послании Он являет сии слова уверения:

Рука Всемогущества утвердила Его Откровение на нерушимом и прочном основании. Бури человеческой вражды бессильны подорвать его фундамент, также как досужим теориям людей не преуспеть и не нанести вреда его структуре. (4)

В "Послании к Салману" заключено еще одно таинство: произведя удаление буквы отрицания и заменив ее буквой утверждения, Бахаулла указывает, что Он произведет команду на эту замену и сообщит об этом верующим позже. После вознесения Бахауллы верующие, оставшиеся твердыми в Завете, были убеждены, что командой на удаление буквы отрицания, как описано в "Послании к Салману", является ничто другое, как "Китаб-и-Ахд", Последняя Воля и Завещание Бахауллы.

Благодаря этому могучему документу Завет Бахауллы был утвержден и назначен Его Центр. Доказательством того, что буква отрицания была удалена есть то, что в этом Цикле нарушителям Завета никогда не удавалось и никогда не удастся в будущем подорвать единство последователей Бахауллы или вырвать бразды правления у божественно установленных институтов, которым Бахаулла повелел управлять Его Делом. История до сих пор подтверждала это, и это одна из отличительных особенностей этого Цикла. Было предпринято много мощных атак, нацеленных на Центр Дела изнутри. Те, кто восставал против Абдул-Баха не были невежественными или глупыми людьми. Напротив, большинство из них были умны и способны; некоторые были высокознающими учителями, пользовавшимися огромным уважением общины бахаи в Персии. В Святой Земле также некоторые члены семьи Бахауллы были знающими и сильными людьми. Мирза Мухамма-Али, столь гордившийся своими талантами, был мастером каллиграфии, что в те годы имело большой престиж в общине. Он таже оказывал огромное влияние на людей. Неустанные попытки нарушителей завета во времена Абдул-Баха разрушить здание Дела Бога поначалу казались многим успешными, но, как мы видели, все они, вместе с их заблудшими идеями и теориями, были сброшены в бездну исчезновения и погибли жалким образом.

"Китаб-и-Ахд" был назван Бахауллой Багряной Книгой. Он употреблял этот термин в отношении его примерно за год до своего вознесения в "Послании сыну волка". Это наименование употребляется не только к "Китаб-и-Ахд", но это Послание было в действительности документом, испытавшим преданность каждого верующего, завершившимся разделением между чистыми сердцем и неискренними. Все явленное в этом могучем документе можно суммировать одной короткой фразой: "Обратитесь к."

Когда отхлынет океан Моего присутствия, и закончится Книга Моего Откровения, обратите свои лица к Тому, Кого предназначил Бог, Кто ответвился от сего Древнего Корня. (5)

Духовные силы, высвобождаемые Откровением Бахауллы в течение сорока лет, были теперь пожалованы Абдул-Баха. Его слова, хотя и не того же ранга, имеют ту же законность, что и Слова Бахауллы. Все, что Бахаулла принес человечеству, было помещено в душе Абдул-Баха, и чтобы стать воспреемником этого, верующие должны "обратиться к " Нему. Этот акт обращения является осью, вокруг которого во все времена обращается Завет Бахауллы, и твердость в Завете будет определяться той готовностью, с которой верующий обращается к Центру Дела.

Признать положение Бахауллы и поверить в Него, как в Верховного Явителя Бога, это первый и самый существенный шаг в путешествии человека к своему духовнуму обиталищу. Но вера в Бахауллу не будет принята Богом, если только верующий не обратится к Центру Завета, подчинится ему и будет чистосердечно исполнять его предписания. Более того, магическая фраза "обратитесь к " не ограничивается только пастырством Абдул-Баха. Она приложима ко всем временам. После кончины Абдул-Баха верующие должны были снова "обратиться к " Шоги Эффенди, а сегодня к Всемирному Дому Справедливости. Для того, чтобы подчеркнуть важность этой черты Завета, может быть полезной следующая аналогия. Самолет летит по воздуху потому, что его двигатели создают специальные условия, позволяющие машине лететь, без них самолет останется недвижим. Сходным образом, вера в Бахауллу, как в Верховного Явителя Бога для настоящей эпохи, поднимает душу и позволяет ей взлететь в духовные царства. Убежденность верующего в Бахаулле действует подобно двигателю в вышеприведенной аналогии. Но мощный двигатель, сколь бы ни был он необходим, не может обеспечить безопасность самолета и его мягкую посадку в пункте назначения. Необходимы еще навигационные сигналы, которые современный самолет получает с контрольной башни, чтобы определить его направление, высоту и скорость, и пилот почти что слепо повинуется этим инструкциям до тех пор, пока машина не приземлится в безопасности. Без навигационной помощи и готовности пилота следовать этим сигналам очень вероятно, что произойдет крушение.

Сходным образом, одной только веры в Бахауллу не достаточно. Верующий должен преданно повиноваться руководству, которое он получает от Центра Дела. В течение Пастырства Бахауллы верующие за руководством обращались к Нему. Позже Центром такого руководства стал Абдул-Баха, после Него Шоги Эффенди, Хранитель Веры, а сегодня Всемирный Дом Справедливости. Если кто-то достигает вершины веры и несомненности в Откровение Бахауллы, но отказывается следовать руководству Абдул-Баха, Шоги Эффенди либо Всемирного Дома Справедливости, такой человек не может считаться истинно верующим. Те, кто считали себя последователями Бахауллы, но вставали в активную оппозицию к Абдул-Баха или Шоги Эффенди, причислялись к нарушителям Завета и были отторгнуты от Общины Величайшего Имени.

То же самое и сегодня. С теми, кто претендует быть верующими, принимая положение Абдул-Баха и Шоги Эффенди, но встают в оппозицию к Всемирному Дому Справедливости, обращаются точно также. Насущная необходимость удаления таких людей из общины станет ясной по мере продолжения рассказа.

ГЛАВА 13

ОСНОВНЫЕ НАРУШИТЕЛИ ЗАВЕТА В ТЕЧЕНИЕ ПАСТЫРСТВА АБДУЛ-БАХА.

Когда "Китаб-и-Ахд" был прочитан, никто из семейства Бахауллы или среди верующих не усомнился в его подлинности. Даже Мирза Мухаммад-Али, главный нарушитель его предписаний, принял тот факт, что Последняя Воля и Завещание написаны рукой Самого Бахауллы. Тем не менее, как было уже сказано, этот неверный брат очень сильно старался путем интерполяции, извращения писаний Бахауллы и подделки документов дискредитировать личность Абдул-Баха. В то же самое время он начал сеять семена сомнения относительно Абдул-Баха в умах верующих в Святой Земле путем искажения (фактов). Поначалу этот мятеж был скрытым, но он набирал силу в течение первых нескольких лет Пастырства Абдул-Баха до тех пор, пока он не обратился в самую злобную кампанию открытой враждебности и оппозиции к Нему, образовав самый серьезный кризис в истории Веры, начиная с вознесения Бахауллы.

С целью обозреть, хотя бы и кратко, нечестивую деятельность нарушителей Завета в течение Пастырства Абдул-Баха, необходимо упомянуть несколько индивидуумов, бывших опорой и оплотом Мирзы Мухаммада-Али в его деятельности. На первом месте среди них в Святой Земле находился Мадждуд-Дин, сын Акай-и-Калима, благородного брата Бахауллы. Он был основой и движущей силой Мирзы Мухаммада-Али. Он женился на Самадийи, сестре Мирзы Мухаммада-Али, и был злейшим врагом Абдул-Баха. Абдул -Баха пророчествовал, что Мадждуд-Дин проживет долгую жизнь, увидит триумф Дела и крушение всех своих злобных интриг. Это пророчество сбылось: он прожил более ста лет и увидел рождение Административного Порядка, отпрыска завета и усиление его основ (трудами) Шоги Эффенди. Мадждуд-Дин умер в 1955 году, через два года после того, как Хранитель объявил о начале Десятилетнего Похода, и засвидетельствовал несомненное превосходство Завета и исчезновение своих надежд и злобных замыслов.

Другим союзником и близким спутником Мирзы Мухаммада-Али быд его самый младший брат Мирза Бадиулла. Мы уже описывали историю его короткосрочного покаяния. Его позорная деятельность против Центра Завета и его оппозиция в более позднее время к Шоги Эффенди будет рассказана далее. Интересно отметить, что Мирза Бадиулла тоже прожил долгую жизнь и умер в преклонном возрасте.

Другой сын Бахауллы Мирза Дияулла был колеблющимся человеком, который не был тверд в своей преданности Центру Завета; им было легко манипулировать, и он стал послушным инструментом в руках Мирзы Мухаммада-Али. Он жил в Особняке Бахджи вместе с остальной семьей, все члены которой были заражены духом нарушения Завета. Мирза Дияулла умер в 1898 году, незадолго после кончины Бахауллы. Он не дожил до того, чтобы принимать активное участие во всей той враждебной деятельности, которую его брат вел против Абдул-Баха. После его смерти Абдул-Баха сказал, что Он его простил.

Кроме этих членов семьи Бахауллы, которые восстали против Абдул-Баха, были и другие в Святой Земле, присоединившиеся к ним. Печально известным среди них был Мирза Ага Джан, секретарь Бахауллы, который отпал от Его милости в течение последних месяцев Пастырства Бахауллы. Его мятеж против Центра Завета свел на нет его сорокалетнюю службу Бахаулле и запятнал анналы Веры.

Другим противником Завета стал Мухаммад-Джавади-и-Казвини. Он впервые достиг присутствия Бахауллы в Багдаде; несколькими годами позже он прибыл в Андрианополь и оставался на службе Бахаулле там. Он был из тех, кто сопровождал Его в Акку, был воспреемником Его бесконечных щедрот, переписывал Его Писания и был наречен Исмуллахул-Джавад (Имя Бога Джавад) Им. Мухаммад-Джавад был высокомерным человеком, который после вознесения Бахауллы предал своего Господа и стал одним из противников Абдул-Баха, несмотря на все усилия Абдул -Баха защитить его от порочных интриг Мирзы Мухаммада-Али. Хотя лишенный знания и понимания он атаковал Центр Завета в своих ядовитых писаниях, содержащих много неточностей, лжи и клеветы.

В то самое время, как верующие в Святой Земле были испытываемы болезнью нарушения Завета, несколько выдающихся учителей Веры в Персии, стремясь захватить лидерство в этой общине, также нарушили свой долг и встали в оппозицию к Центру Завета. Средоточием мятежа был надменный и эгоистичный Джамал-и-Буруджирди. Много лет в течение Пастырства Бахауллы этот амбициозный и лживый человек был одним из первых среди учителей Веры, и его слава распространилась по всей общине. Бахаулла скрывал его недостатки, явил много Посланий в его честь, нарек его Исмуллахул-Джамал (Имя Бога Джамал), призывал его к верности и чистоте мотивов, временами увещевая его за те поступки, что наносили вред Вере, и сносил его недостатки с терпением и великодушием. Однако его лицемерие было известно тем, кто был близок к нему. Перед тем, как принять Веру Бахауллы Джамал был ученым муджтахидом из города Буруджирд. Многие бахаи в Персии, которые не могли видеть его лживую и эгоистичную природу, считали его Божьим человеком и относились к нему с большим уважением. Уже после кончины Бахауллы Джамал предстал в своем истинном свете, отверг Завет и восстал против его Центра.

В Персии находились другие учителя Веры также надменные и амбициозные. Печально знаменитым среди них был Сийид Михдий-и-Дахаджи, нареченный Бахауллой Исмуллахул-Михди (Имя Бога Михди). Бахаулла относился к нему также с благоволением и долготерпением, он был красноречивым учителем Дела и пользовался большим уважением среди верующих. Джалил-и-Куи был другим известным верующим, которому Бахаулла явил "Послание Ишракат". Эти люди, вместе с некоторыми другими, занятыми на службе Делу в течение Пастырства Бахауллы, но которые в своих сердцах стремились к славе и главенству в общине, были испытаны через учреждение Завета. Они отказались подчиниться требованиям "Китаб-и-Ахд", нарушили Завет и были изгнаны из общины.

Тем, кто не знаком с действием Веры Бахауллы, бывает трудно понять причины, почему эти лицемерные, надменные и амбициозные люди не были изгнаны из общины Самим Бахауллой в течение Его жизни, поскольку Ему хорошо были известны их извращенность и лживость. Для того, чтобы понять этот важный момент, следует помнить, что, хотя Явитель Бога постоянно поощряет верующих очистить свои мотивы на службе Делу и увещевает их удалить всякий след лицемерия из их сердец, в то же время Он не испытывает сами эти мотивы. Скорее он смотрит на них взором, покрывающим грехи, и вместо того, чтобы испытывать их сердца, находя в них ошибки и недостатки, он призывает их служить Его Делу и хвалит их , когда они это делают. Излиянием благоволения и поощрения Он старается улучшить характер тех, кто принял Его Дело. Только когда верующий встает в активную оппозицию к Центру Дела, возникает необходимость удаления его из общины.

Джамал и другие подобные ему, кто позже стали нарушителями Завета, усердно служили Делу во время Пастырства Бахауллы. Они не вставали в оппозицию к Его Делу или к Его Личности. Соответственно они постоянно получали Его благословение и одобрение. Однако, когда были провозглашены предписания "Китаб-и-Ахд", и верные отделились от наверных, они сами отрезали себя от Дела Бога.

Один из важных факторов, который обращает верующего в нарушителя Завета, это стремление стать выдающимся в общине, достигнуть высокого положения внутри Веры. Это общая цель большинства нарушителей Завета. Такие люди не поняли, что единственное положение, которое Бог предназначил для человека, это положение служения - Богу и своим собратьям. Бахаулла отменил институт духовенства и никого Он не наделил правом властвовать над другими. В общине Бахаи нет отдельных лидеров, и Вера не привечает эгоистичных личностей. Конечно, существуют ученые бахаи, выдающиеся учителя, администраторы и пионеры, но никто из этих людей, сколь бы великим он ни был, не может править общиной. Их величие состоит в смирении,служении и самоотрешении. Те, кто восставали против Завета, не понимали или не обращали внимания на этот принцип, столь важный в Завете Бога с человеком.

В этой жизни мы замечаем. что противоположности притягиваются друг к другу, как полюса магнита. Можно сказать, что Бог и человек расположены на двух разных полюсах. Бог есмь Суверенный Господь всего, а человек - смиренный слуга, отсюда сила притяжения между ними двумя. "Я возлюбил твое творение, посему Я сотворил тебя", - глас Божий, обращенный к Его слугам. Бог обладает всеми божественными качествами. Но по причине Его Превосходства, Он не может быть смиренным. Посему, самый лучший дар, который человек может приподнести Богу, это единственный дар , которым Он не обладает, а именно смирение и служение. Это наиболее подобающие человеку качества. Превосходство Бога и служение человека - противоположности, связанные вместе силой любви. С другой стороны , мы замечаем по аналогии с магнитом, что одинаковые полюса отталкиваются. Посему, если человек, признав Явителя Бога, сподвигнется достичь Его положения или попытается сравнятся с Ним., такой акт вызовет гнев Божий, и между двумя этими частями возникает сила отталкивания. Это и есть нарушение Завета.

В "Скрижали Священного Морехода", чья основная тема Завет, Бахаулла утверждает, что если у человека возникает желание подняться на уровень, стоящий выше него, и предназначенный исключительно для Божьих Избранников, он будет низвергнут из царствия вышних.

Вот Его слова:

... Они возжелали подняться до положения, которое Господь предназначил быть выше них,

Посему огненный метеор низверг их от тех, кто пребывает в Царстве Его Присутствия.

И они услышали Глас Величия, возвысившийся за незримой скинией на Высотах Славы:

"О ангелы хранители! Возвратите их в их обиталище в нижних мирах,

Поскольку они вознамерились подняться в такие сферы, коих никогда не достигали крылья

небесного голубя ... "

Мирза Яхья своими действиями оказался воплощением этих слов, ибо он страстно стремился занять место Бахауллы, и действительно, когда его официально ознакомили в Андрианополе с притязаниями Бахауллы, он выдвинул контр-декларацию и провозгласил себя носителем нового Откровения.

Мирза Мухаммад-Али был таким же. Он знал положение Абдул-Баха, как Центра Завета, Того, к кому должны обратиться все верующие. Но он захотел стать сотоварищем Абдул-Баха. Тот факт, что Мирза мухаммад-Али поднялся со всей своею силой в оппозицию к Абдул-Баха, есть ясный сигнал того, что он считал себя равным Учителю.

Ребенок никогда не вызовет великана на поединок, потому что он знает, что он ему не ровня. Но человек, который избирает путь борьбы с другим, должен по необходимости рассматривать себя обладателем по крайней мере той же силы, что и его оппонент. Сам акт оппозиции со стороны одной партии является сам по себе индикатором того, что она считает себя на равне с другой. Все, кто становились нарушителями Завета, принадлежали к этой категории. Они поднимались в оппозицию к Центру Дела, но в действительности их оппозиция означала самовозвеличивание до состояния, откуда они могли бы оказать сопротивление Абдул Баха и поставить под сомнение Его власть. Соответственно, по аналогии с полюсами магнита, их оттолкнули и низвергли из общины Величайшего Имени.

Другой чертой этого нарушения Завета, поставившей в тупик многих, является тот факт, что почти вся семья Бахауллы пренебрегла своим долгом. Почему случилось так, что те, кто был ближе всего к Нему, члены его семьи, Его сыновья и дочери стали первыми нарушителями Его Завета? При обычных обстоятельствах, когда личность занимает видное положение в общине, часто именно члены его семьи сплачиваются вокруг него и оказывают ему чистосердечную поддержку. Но в случае Бахауллы все было наоборот, и как мы увидим позже сходная ситуация образовалась внутри семьи Абдул-Баха после Его кончины. Для того, чтобы понять причины этого, следует снова отметить, что надлежащим отношением верующего к Явителю Бога должно быть подлинное служение, самоотрешение и полное послушание. Если эти качества отсутствуют, между человеком и Богом возникает барьер. В этом случае верующий может общаться с Явителем Бога лично, но из-за этого барьера он не сможет оценить Его славу или быть очарованным Его Откровением.

Можно по аналогии сравнить таких верующих с теми, кто, не имея никакого понятия о математике, идут послушать знаменитого математика, излагающего свои теории. Очевидно, они не в состоянии понять его или оценить его блестящий труд. Они видят его только в том свете, что он обыкновенный человек, чьи слова им не понятны. Так они начинают судить об ученом своими собственными мерками и соответственно остаются не тронутыми его интеллектуальной мощью. Чем ближе они к нему, тем лучше они видят его личные, человеческие черты, которые служат барьером и скрывают его величие от них. Только те, кто разбирается в математике, могут понять настоящий гений ученого. С их точки зрения его научные познания перевешивают его человеческие характеристики, и потому они не фокусируют свое внимание на его внешнем виде и человеческих ограничениях.

Эта аналогия проливает свет на нарушение Завета большинством членов семьи Бахауллы и на причины их неверности Ему. Мирза Мухаммад-Али и его родственники, последовавшие за ним, не обладали теми духовными качествами, которые делают человека смиренным и позволяют ему признать блеск Божьего Откровения в сей день. Будучи амбициозными, и пребывая в отсутствии таких качеств, как духовность и самоотрешение, их внутренний взор был слеп - и не способен постичь духовную мощь Бахауллы. Они могли Его видеть только внешним взором и, потому что они были самыми близкими Ему людьми, они рассматривали Его, как обыкновенное человеческое существо. В своем понимании они считали Его великим человеком и не более того. В действительности они не признали Бахауллу как Явителя Бога. Когда Бахаулла был среди них, они покорялись Его власти, обретаясь в то же самое время под солнцем Его милостей; с почестями и уважением к ним относились и Его последователи. Но после Его вознесения эти же самые члены Его семьи отвернулись от Него и нарушили Его завет.

ГЛАВА 14.
ПОДПОЛЬНАЯ ОППОЗИЦИЯ ЗАВЕТУ.

То, что Абдул-Баха не раскрывал мятеж Мирзы Мухаммада-Али и тех, кто последовал за ним, бахаи вне Святой Земли почти что четыре года, стало возможным потому, что мятеж этот был поначалу скрытым, и только те, кто был близок к Святому Семейству знали о нем. С течением лет Мирза Мухаммад-Али стал более откровенен в своей оппозиции, и новость о его измене просочилась (наружу). В течение этих четырех лет Абдул-Баха указал, чтобы все письма, написанные верующими в Святой Земле и адресованные друзьям в Персии, должны были быть представлены Ему для одобрения. Он обычно ставил Свою печать, если одобрял содержание письма. Даже большинство отступников подчинились этому. Таким образом Абдул-Баха старался удержать смертельную заразу нарушения Завета внутри Святой Земли. В течение этого четырехлетнего периода Он прилагал все усилия к тому, чтобы направить эти заблудшие души на прямую стезю истины. Он даже сказал Мирзе Мухаммаду-Али, что, поскольку Бахаулла назначил его преемником Абдул-Баха, то он достигнет исполнения своих желаний позже. Но, говорят, Мирза Мухаммад-Али ответил: "Как я могу быть уверенным, что переживу тебя?"

К сожалению, чем больше Абдул-Баха изливал свои любящие советы на нарушителей Завета, тем более высокомерными и неуправляемыми они становились. В конце концов именно они сами объявили о своем мятеже, распространив письма, полные клеветы и лжи верующим на Востоке. Они делали тонкие намеки в своих письмах в Персию с целью подорвать доверие верующих к личности Абдул-Баха. Мы здесь приведем краткий перевод рассказа Хаджи Мирзы Хайдара-Али, этого прославленного учителя Веры Бахауллы о письме, которое он получил в Персии от Мухаммада-Джавада-и-Казвини, одного из нарушителей Завета, проживавшего в Святой Земле.

Еще со дней Бахауллы в Андрианополе я поддерживал тесные отношения с Мухаммадом-Джавадом -и-Казвини. Он был моим корреспондентом, через которого я обычно посылал письма к Его Святому Присутствию. В первые годы пастырства Абдул-Баха я получил конфиденциальное письмо от Джавада, в котором он советывал мне, чтобы в моих письмах к друзьям я не писал обычные слова: "Да будет моя жизнь жертвоприношением за вас", и не начинал мои письма к Абдул-Баха словами хвалы и моления к Нему. Я также не должен был адресовать их какой-либо отдельной Ветви, вместо этого они должны быть адресованы Ветвям.

По прочтении этого письма мне стало ясным, что возникла какая-то форма секретной оппозиции Центру Завета, и что Мухаммад-Джавад сам был одним из отступников ...

В ответ я написал ему письмо, в котором отверг его предложения и заявил, что только в случае, если Абдул-Баха выдвинет такое требование, стану я обращать внимание на подобные советы. Я также сказал ему не писать мне больше. Поскольку Мухаммад-Джавад не ответил на мое письмо, я был уверен, что птицы тьмы пришли в движение, и скоро будет слышен ропот предвестников зла. Я был уверен, что Джавад и Джамал-и-Буруджирди в тайне замешаны (в оппозицию), потому всем моим сердцем и душой я стал молиться за них, дабы они вернулись на стезю истины. Я хранил это в секрете, но мне и в голову никогда не приходило, что основным источником измены служит Мирза Мухаммад-Али вместе с другими членами семьи Бахауллы, потому как не думал, что они до такой степени глупы и эгоистичны. (1

Вскоре после этих событий Хаджи Мирза Хайдар-Али с разрешения Абдул-Баха посетил Святую Землю. По пути он встречался с верующими во многих городах и деревнях, включая Ашхабад, Баку, Нахичевань, Ганджи и Тифлис (Тбилиси). Повсюду он находил верующих твердыми в Завете, очарованными речениями Абдул-Баха в Его Посланиях и служащими Вере с энтузиазмом и преклонением. Будучи уверенным в своем сердце, что жестокие испытания и тревоги уже готовы поглотить общину, Хаджи в своих контактах с верующими побуждал их обратиться всем своим сердцем и душой к Учителю, рассматривать Его слова и речения, как обладающими той же законностью, что и слова Самого Бахауллы и отвращаться от любых действий, что будут противоречить Его благоволению. Любящие советы Хаджи везде приветствовались, и верующие клялись оставаться верными Завету, что бы ни случилось.

Когда Хаджи прибыл в Бейрут, он остановился у преданного верующего Ага Мухаммада-Мустафай-и-Багдади, который поведал ему об оппозиции и мятеже Мирзы Мухаммада-Али и некоторых других, пока что удерживаемыми Абдул-Баха внутри семьи и узком кругу друзей. Немедленно по прибытии в дом паломника в Акке Хаджи написал письмо Учителю. Он говорит об этом письме, рассказывает о том, как он достиг присутствия Абдул-Баха и о других событиях, связанных с его паломничеством в течение тех бурных месяцев. Вот краткий перевод его воспоминаний:

В этом письме я заявил, что не буду обращаться к кому-либо еще, помимо Учителя, и не желаю встречаться с какими-либо верующими, кроме тех, которых укажет мне Возлюбленный. Даже молитва в Усыпальнице Бахауллы и обход сего возвышенного места, вокруг которого обращается в поклонении Собрание Вышних Сонмов, зависит от воли Учителя. Хвала и благодарение Богу, что в день моего прибытия мне была дарована привилегия помолиться и обойти Усыпальницу в присутствии Абдул-Баха, Который Сам пел Послание о Посещении. Какое просветленное состояние я испытал и до каких высот духовности я поднялся в результате этого переживания невозможно описать. Своим внутренним взором я прозревал Небесное Царство, лицезрел Благословенную Красоту, да возвышена будет слава Его, сидящим на Троне Его Величия и Власти, и почувствовал уверенность в проникновении Его Святых Слов в сердца человеческие ...

Через лесть и пустые комплименты некоторых лицемеров Мирза Мухаммад-Али еще с ранней юности затаил мысль о мятеже, лелеял необыкновенные амбиции стать великим и страстно стремился к главенству. Посему он скомпилировал некоторые абсурдные отрывки, назвал их Откровением от Бога и тайно стал распространять их вдаль и вширь. И когда его хитрости и порочные намерения, скрытые в сердце, стали явными, Перо Славы явило Послание, утверждающее, что Он возложил на Мирзу Мухаммада-Али дар красноречия, что он только лист на божественном древе-лот, и что, если святые ветры Его Откровения перестанут дуть над ним, он, подобно сухому листу, упадет на землю и погибнет. В действительности он был духовно отрезанным еще в те дни (В Андрианополе), но это было скрыто от глаз, ибо Тот, Кто сокрывает грехи человеческие, покрыл и это.

Было очевидным, что Мирза Мухаммад-Али в действительности не раскаялся, совершив эти злодеяния. Напротив, он и некоторые другие поили древо его мятежа. Тайно они были вовлечены в интриги и сатанинские амбици. Некоторые верующие знали об их состоянии, но за ради Бога не раскрывали этого. Это продолжалось до последних лет Пастырства Дневной Звезды Мира (Бахауллы), когда Мухаммад-Джавади-и-Казвини и Джамал-и-Буруджирди тайно объединились с Мирзой Мухаммадом-Али в их заговоре образовать разрыв и разъединение в общине. Им удалось привлечь и некоторых других на свою сторону. Эти два человека убедили Мирзу Мухаммада-Али, что, поскольку основная масса верующих в Персии следует за ними, то он будет тем, к кому все обратятся и он предстанет как Центр Дела. Их лживость и лицемерие полностью раскрылись в их злодеяниях после захода Солнца Истины.

Когда Дневная Звезда Несравненной Красоты сокрылась от глаз человеческих и стала изливать свой свет из Царствия Славы на народы земные, а Его благоволение и поддержка заструились на Центр Его Завета, эти неверные стали продвигать вперед свои замыслы. Когда они вступали в контакт с верующими, местными или паломниками, они затрагивали тему единства Бога, говоря, что Бог один, что нет Ему сотоварища и Величайшая Непогрешимость принадлежит Ему, да возвысится Слава Его. Верующие бывали удивлены и встревожены подобными заявлениями. Они не могли понять, кому они вменяют в вину эти странные наущения, ибо никто не заявлял о сотовариществе с Богом или об обладании Величайшей Непогрешимостью.

Эти инсинуации продолжались до тех пор, пока верующие не заметили, что Абдул-Баха стал относиться к Мирзе Мухаммаду-Али с гораздо большим уважением, нежели во времена Бахауллы. С другой стороны Архинарушитель Завета и его присные заметно уменьшили степень почтения и уважения по сравнению с тем, что они смиренно выказывали Учителю во дни Благословенной Красоты. В сочетании с таким обращением нарушители Завета словом и делом, а когда и тонкими намеками пытались унизить Учителя и обесчестить Его. Когда верующие понимали это, они отстранялись от неверных и насколько это было возможным избегали личных встреч с ними.

Двое преданных верующих, Ага Мухаммад-Ризай-и-Ширази и Мирза Махмуд-и-Кашани, пошли вместе на встречу с Мирзой Мухаммадом-Али. Они засвидетельствовали ему свое уважение и в духе смирения и любящей доброты стали искренно давать ему свои советы. Некоторыми намеками и косвенными историями они поведали ему о суровых последствиях его мятежа. Но вместо того, чтобы принять к сердцу их увещевания, внять их любящим советам и изменить свои пути, он оскорбился тем, что и как они ему говорили.

Учитель продолжал не обращать внимания на грехи Мирзы Мухаммада-Али и выказывал ему верх любви и доброты, вопреки его мятежу. В то время как во дни Благословенной Красоты Мирза Мухаммад-Али показывал такое уважение к Абдул Баха, что никогда не садился в Его присутствии без Его разрешения, то теперь все изменилось; теперь Учитель в знак любящего уважения обычно поднимался со своего места, когда он или кто-либо из его окружения прибывали на встречу. Поначалу Абдул-Баха советовал им наедине намеками и окружными путями, указывавшими путь к их вечному спасению и славе. Но, поскольку своим мятежом они постепенно разрывали завесу, до тех пор скрывавшую их прегрешения, Учитель стал советовать им публично в таких словах: "Не позволяйте своим деяниям потушить огонь и загасить свет Божий. Не следуйте по пути, ведущем к унижению Слова Божия. Не ведите себя так, чтобы враги возликовали, а возлюбленные заплакали." С любовью и постоянством Абдул-Баха предупреждал их о суровых последствиях их грешных деяний, но они были глухи ко всем этим советам и следовали путем гордыни, ненависти и мятежа.

Примерно через три месяца после моего прибытия в Святую Землю Учитель послал меня в Египет. Поскольку Абдул-Баха предупредил друзей не обсуждать мятеж Мирзы Мухаммада-Али, я, будучи в Египте, адресовал ему письмо, суть которого сводилась к следующему: "Люди Баха надеялись, что после захода Солнца Истины вы будете оказывать в той же мере смирение, покорность и послушание Центру Завета, как это было в Святом Присутствии Бахауллы. Мы все отмечали, что во дни Благословенной Красоты вы не садились в присутствии Учителя без Его разрешения. Каждый раз, что Он прибывал в Бахджи достигнуть присутствия Его возлюбленного Отца, вы вместе с другими по указанию Бахауллы доходили в группе встречающих до Сада Джамал поприветствовать Его. Теперь, когда кто-либо из вас входит в комнату, именно Учитель в знак уважения встает со своего места и не садится до тех пор, пока вы не сядете.

Мы также заметили, что когда Его благословенная Персона приходит в Бахджи, пройдя весь путь пешком от Акки в знак высшего смирения перед священным Порогом, вы не только отказываетесь выйти поприветствовать Его, но лишь после того, как Он входит в Усыпальницу ваши приближенные медленно один за другим выходят из Особняка, спускаются по ступеням и направляются в Святилище, а вы - последний, кто появляется. И снова, когда Он выходит из Усыпальницы и направляется в Акку, вы уходите в Особняк, не испросив Его позволения покинуть Его присутствие. В действительности вы уже внутри Особняка до Его отбытия. Теперь, что вы не ходите приветствовать Его ко входу в Сад Джамал, вы могли бы по крайней мере испросить позволение покинуть Его присутствие или подождать у Усыпальницы, пока Он не уйдет.

В прошлом вы всегда обращались к Нему именем "Учитель", теперь вы называете Его "мой брат". Мы удивлены и не ведаем причин такого унизительного обращения по отношению к Его благословенной Личности. Не презираете ли вы Его потому, что Он (изо всех сил) служил Делу и лично Его Благословенной Красоте? Или же потому, что Он был Тем, Кто принес вам почет и уважение среди людей и позволил вам жить в полном комфорте и роскоши? В то время как вы живете в свое удовольствие и заняты развлечениями, охотой и другими видами отдыха, Его благословенная Персона не имеет и минуты покоя. Не относитесь ли вы к нему презрительно потому, что это именно Он, Кто с ранних дней восхода Дневной Звезды Мира (Бахауллы) над горизонтом Тегерана и Ирака, был Учителем и главой всех людей Баха? Или же вы относитесь к Нему так из-за всех страданий и трудностей, что сыплются ото всех сторон на Его благословенную Личность. Он с величайшей твердостью и силой противостоит нападкам врагов, и один, без поддержки, прилагает все усилия для продвижения слова Божия и распространения его ароматов, в то время как вы проводите жизнь в роскоши и тратите время на верховую езду и обзор окрестностей. Разве особая ссылка в "Китаб-и-Агдас", которая была позже подтверждена в "Китаб-и-Ахд", что все Агсаны должны обратиться к Нему и препоясать чресла в своей покорности Ему, дает вам оправдание принижать Его возвышенное положение?

Помимо всего этого, когда сей слуга и другие верующие заметили необыкновенную любящую доброту и смирение, какие выказывал вам Центр Завета, в то время как вы появлялись надменными и высокомерными перед Его несравненной Личностью, то к какому заключению мы должны были придти? В свете всего этого, кого следует считать истинно верующим в Благословенную Красоту, и кого мы должны рассматривать, как твердым в Его Завете?

Верующие выдержали все виды угнетения. Они перенесли заключение, изгнание и прочие трудности, их подвергали преследованиям. Эти души не сойдут с прямой стези. Они прочно пристанут к Завету Бахауллы и его Центру, к Тому, "Кто ответвился от сего Древнего Корня." Они не выпустят из рук сие "превосходное и бесценное наследство", которое Бахаулла завещал Своим наследнмкам ... (2)

Спустя некоторое время Хаджи Мирза Хайдар-Али возвратился в Акку, и оттуда Абдул-Баха направил его в Персию через Бомбей. За день до отъезда Абдул-Баха попросил его отдать визит в Особняк с целью прощания с семьей Бахауллы.

Здесь уместно вспомнить, что Абдул-Баха и Его семья не жили в Особняке Бахджи, но там проживала остальная семья Бахауллы. Только несколько комнат на первом этаже были оставлены за Абдул-Баха, когда бы Он ни посещал Особняк. Но даже и эти были отобраны нарушителями Завета, когда их оппозиция усилилась и стала открытой. Тогда Абдул-Баха взял для себя несколько комнат, известных как дом паломника, вблизи Усыпальницы Бахауллы. Здесь Он отдыхал после утомительного путешествия из Акки. В этом же доме Он принимал и верующих. Особняк был занят нарушителями Завета в течение нескольких десятилетий после кончины Учителя, и только Шоги Эффенди удалось выселить их оттуда и очистить это священное место от их скверны.

Абдул-Баха поведал Хаджи Мирзе Хайдару-Али, что когда он нанесет прощальный визит в Особняк, Мирза Мухаммад-Али пригласит его для личной встречи. Абдул-Баха посоветовал Хаджи, что, если он получит такое приглашение, ему следует принять его и высказать с величайшим смирением то, что ему повелит сердце и совесть. Вот как Хаджи записывает историю этого интервью.

Уже поздно вечером Мирза Мухаммад-Али пригласил меня в свою комнату. Он попросил бывшего там своего сына Шуауллу оставить нас, потому что хотел поговорить со мной наедине. После долгого разговора он сказал: "Я хочу задать вам один вопрос по секрету. Не думаете ли вы, что я также мог бы унаследовать от Благословенной Красоты, что унаследовал мой брат (Абдул-Баха)?"

Я сказал ему: "Во всех своих ссылках на Абдул-Баха Благословенная Красота возложил на Него все возвышенные имена и похвальные атрибуты. Он повелел всем нам ради возвышения Его Дела выказывать величайшую любовь и смерение к Его Личности. В "Китаб-и-Ахд" Он ясно положил: "Надлежит Агсанам, Афнанам и Моим родственникам обратить всем и каждому свои лица к Могущественнейшей Ветви." Посему, в какой степени вы выказываете смирение, самоотрешение и полное ничто по отношению к Его благословенной Персоне (Абдул-Баха), в той же степени вы приобретете возвышенные качества, коих вы добиваетесь. Основываясь на том же принципе, вы потеряете эти качества в той же мере, в какой вы уменьшаете долю смирения и покорности по отношению к Нему. Причина этого кроется в том, что вся хвала и почести, возложенные на вас Бахауллой, зависят от определенных условий. Определенные стихи в "Китаб-и-Агдас" и их дальнейшее разъяснение в "Китаб-и-Ахд" недвусмысленны и ясны, как полуденное солнце. Не дай вам Бог помыслить в своем сердце хоть на единый миг, что этот отрывок в "Китаб-и-Ахд" означает, что Агсаны, Афнаны и другие должны обратить свои лица к Гусн-и-Акбар (Большей Ветви, т. е. к Мирзе Мухаммаду-Али). Ясно, что вы не владеете тем, чем обладает Учитель. Бог, да возвышена будет слава Его, не поступает лицемерно и не образует средства разъединения среди людей. Невозможно Единому Истинному Богу доверить хранительство Его Дела двум личностям одновременно ... Помимо всего этого, кто в сем мире бытия может заявить, что он равен Учителю хоть в чем-то?"

Я продолжал говорить в том же ключе, когда он поднялся, сказав, что пора спать, так я и покинул его. (3)

Кампания оппозиции по отношению к Абдул-Баха, руководимая Мирзой Мухаммадом-Али, по прошествию лет набирала все большую силу. Вскоре после кончины Бахауллы Мирза Мухаммад-Али, уже завоевавший поддержку большинства членов семьи Бахауллы, стал тайно подрывать доверие верующих в Акке, принижать их любовь и лояльность по отношению к Учителю с целью завоевать их для своего собственного лагеря. Он и его компаньоны знали тех, кто был тверд в Завете, и тех, кто был слаб, простосердечен или же надменен и амбициозен. Они избегали первых и сосредоточились на том, чтобы сеять семена сомнения в сердцах последних, применяя различные способы к достижению своей цели. Проделывая все это, они прятались за личиной лицемерия и делали все от них зависящее, чтобы казаться самыми преданными, набожными и самыми смиренными бахаи в той земле. К примеру один из путей увлечения в сторону простосердечного бахаи заключался в том, что несколько агентов Мирзы Мухаммада-Али вступали с ним в близкий контакт и завязывали узы дружбы. Каждый из них притворялся смиреннейшим последователем Абдул-Баха и по ходу разговора они с необыкновенным преувеличением начинали восхвалять Учителя. К примеру, они говорили, что Он - Явитель Бога, что Его положение равно таковому Бахауллы, что Он само воплощение божественности и что в своих молитвах они обращаются к нему, вместо того чтобы обращаться к Богу. Один за другим они сообщали человеку такие абсурдные мысли и ложно уверяли его, что Абдул-Баха притязает на такое положение Сам. Когда они были уверены, что лояльный бахаи начинал питать сомнения о положении Абдул-Баха, они посылали к нему других людей, которые опровергали и сильно критиковали эти сфабрикованные притязания, которые они клеветническим образом приписывали Абдул-Баха. Таким Образом, ложью и обманом они ослабляли убежденность верующего до той точки, когда можно было уже приглашать его в группу отступников.

Другим трюком, используемым Мирзой Мухаммадом-Али, было излияние неумеренных похвал на выдающегося учителя Веры, твердого в Завете. Соответственно некоторые верующие приходили к заключению, что знаменитый учитель Бахаи встал в ряды нарушителей Завета. Это могло привести к отступничеству некоторых слабых и неинформированных верующих. Однажды приспешники Мирзы Мухаммада-Али распубликовали великую хвалу знаменитому ученому Бахаи Мирзе Абул-Фазлу и возвысили его в превосходных выражениях. Как только Мирза Абул-Фазл узнал об этом, он написал открытое письмо, утверждая, что они не имеют никакого права восхвалять его, и что один этот акт обнаруживает их лицемерие, ибо он ненавистен им. Если и будет какая-либо похвала ему, она должна исходить от друзей Абдул-Баха. Он вручил это письмо Учителю, и Тот указал, чтобы его прочитали в собрании друзей.

Были и другие пути, которыми нарушители Завета преуспели обманным образом собрать вокруг себя некоторое число бахаи. В то же самое время Мирза Мухаммад-Али установил тайный контакт с Джамалом-и-Буруджирди и некоторыми другими в Персии. Вместе они разработали стратегию, как объявить о своем мятеже и в подходящее время разделить общину Величайшего Имени.

Как мы уже говорили ранее, в течение четырех лет Абдул-Баха делал все, что было в Его силах, дабы направить этих людей на прямую стезю, и Он не раскрывал нарушение Завета ими бахаи вне Святой Земли. Однако по прошествию четырех лет Мирза Мухаммад-Али и его партия почувствовали, что они набрали уже достаточно сил и пора раскрываться. И они это сделали, обнародовав письма, переполненные ложью, сбивающими с толку заявлениями и клеветой на Центр Завета, выставляя себя в качестве голоса истины, старающегося очистить Дело, которое, как они бесстыдно заявили, было осквернено теми, кто остался верен Абдул-Баха. В своей пропаганде Мирза Мухаммад-Али не опровергал подлинность "Китаб-и-Ахд", скорее он высказывал сожаление по поводу того, что был отлучен от сотоварищества с Абдул-Баха в управлении Делом. Он пожелал поделитьс Ним положение Центра Завета.

Именно в результате этих писем Мирзы Мухаммада-Али Абдул-Баха в Своих Посланиях стал открыто ссылаться на нарушение Завета Его неверным братом; с этих пор и до конца Его жизни Он объяснял в бесчисленных Посланиях значение Завета и поощрял друзей оставатьсяя твердыми в Деле Бога. Относительно рассылки в первый раз Мирзой Мухаммадом-Али писем в Персию Доктор Юнис Хан-и-Афруктих, один из преданных секретарей Учителя, рассказывает следующую историю.

Абдул-Баха часто говорил: "Однажды Мирза Дияулла (младший брат Мирзы Мухаммада-Али) пришел навестить Меня. Я заметил, что он глядит на свои пальцы, запачканные чернилами, и ждет, что Я скажу по этому поводу. Я ничего не сказал, посему он сам добровольно поведал мне: "Прошлой ночью мы до самого утра писали письма и распечатывали их на желатине, вот мои пальцы и запачкались. Мой брат (Мирза Мухаммад-Али) написал письмо, с которого мы сделали несколько копий и отослали их сегодня утром". Я спросил его: Вы действительно написали и разослали их? И, когда он ответил утвердительно, Я сказал: Клянусь Праведностью Бога, настанет день, когда Мирза Мухаммад-Али пожелает, чтобы ему отрезали пальцы затем, чтобы он не мог взять в руки перо и объявить о своем нарушении Завета. Четыре года я скрывал это, дабы возлюбленные Бога не могли узнать о вашей неверности Завету. Теперь уже вне моих сил скрывать это далее. Вы сами разоблачили себя перед верующими. (4)

Семья Бахауллы, те, кто стали нарушителями Завета, жили очень комфортабельно в Особняке Бахджи. В течение жизни Бахауллы Его три сына и секретарь Мирза Ага Джан скопили великое множество ценных подарков, которые верующие дарили Бахаулле. Эти подарки Бахаулла отказывался принимать для самого Себя. Он был отрешен ото всех земных сокровищ, таким же был и Абдул-Баха, Его мать и Его сестра, Величайший Святой Лист. Мирза Ага Джан домогался этих подарков, также ими стремился завладеть и Мирза Мухаммад-Али. Соответственно эти индивидуумы скопили значительное состояние. В действительности, как мы увидим позже в этой книге, Мирза Мухаммад-Али и его братья одно время замышляли убить Мирзу Ага Джана, чтобы завладеть его имуществом.

После кончины Бахауллы семья жила в благоденствии. Абдул-Баха в течение многих лет продолжал посылать деньги и огромное колличество продовольствия обитателям Особняка. Он посылал им все необходимое для их удобства. Три брата, их семьи и близкие родственники, все наслаждались роскошной и праздной жизнью. Вот краткий перевод замечаний Хаджи Мирзы Хайдара-Али по этому поводу.

Все подарки, которые получал Учитель, также как и фонды, относящиеся к Хукукулла, Он обычно посылал в Особняк для поддержания семьи. Он также купил для них несколько лошадей лучших пород, которые содержались в конюшнях Особняка. Нарушители Завета часто проводили время в конных прогулках и занимаясь охотой. Когда они направлялись в Акку, они ехали на лошадях, сопровождаемые с каждой стороны десятью или двенадцатью вооруженными всадниками в качестве охраны. Таким образом они производили впечатление на всех. Они въезжали в город с помпой и величием, как это подобало бы губернатору или высоким сановникам. В противовес этому, Учитель обычно ходил пешком или от случая к случаю использовал осла, когда направлялся один к Усыпальнице Бахауллы. Посему они считали себя победителями, когда размышляли о своей внешней помпе и славе, считая смирение и простоту Абдул-Баха знаком его слабости и поражения ...

Учитель указал Ага Фараджулле, Своему поставщику, посылать в Особняк такое колличество продовольствия и всего другого, какое запросят нарушители Завета. Но они обычно требовали в пять или шесть раз более того, что было им нужно. Они решили обременить Учителя непомерными требованиями, дабы сделать Его беспомощным и унизить Его до положения человека, занимающего деньги у других. Вопреки всему этому Абдул-Баха обеспечивал их большими партиями продовольствия, одежды и другими жизненными нуждами. Более того, каждый подарок, который Он получал, Абдул-Баха обычно направлял в Особняк и большое колличество денег, которые Он получал как Хукукулла, отдавалось им.Эти проявления щедрости и сострадания, изливаемые Абдул-Баха на них вопреки их злодеяниям, толковались ими как страх и беспомощность. Соответственно, чем больше они получали от Его щедрых даров и милостей, тем высокомерней они становились и в той же мере усиливали свою оппозицию к Его благословенной Персоне. (5)

В первые годы своего мятежа нарушители Завета, замечая с одной стороны собственное благосостояние и очевидный успех в привлечении значительного числа (верующих) на свою сторону, и смирение Абдул-Баха и Его любящую щедрость с другой стороны, были убеждены в своей конечной победе. Доктор Юнис Хан рассказывает:

Я слышал несколько раз, как Учитель говорил: "Однажды Я стал советовать Мадждуд-Дину и старался направить его в духе любви и сострадания. Я увещевал его оставить тропу заблуждения и предупреждал его о печальных последствиях его деяний. Но Я говорил ему с таким жаром, что слезы потекли у меня из глаз. Затем я увидел, что, заметив мои чувства, Мадждуд-Дин презрительно мне улыбается, думая в своем сердце, как здорово Я был побежден! Посему Я возвысил свой голос и рек: "О несчастный! Я лил свои слезы из жалости, когда размышлял о твоем жалком положении, а не о себе самом. Не думаешь ли ты, что Я стал беспомощным и ни к чему не способным, потому что Я увещевал тебя." (6)

Таким образом терпение и любящая доброта Абдул-Баха, продемонстрированные в этой истории, толковались нарушителями Завета как слабость. Эта ложная концепция совместно с фактом того, что они проводили жизнь в почете и благосостоянии, в то время как Абдул-Баха и Его семья вели суровую жизнь, обремененную их непомерными требованиями, побудили нарушителей Завета приступить к кампании дезинформации в отношении Абдул-Баха. В этом они получали поощрение от врагов Веры, также как и от приспешников и представителей Мирзы Мухаммада-Али в Персии.

ГЛАВА 15.
МИРЗА АГА ДЖАН.

В пятую годовщину Вознесения Бахауллы Мирза Ага Джан, секретарь Бахауллы, решил связать свою судьбу с нарушителями Завета и стал одним из самых могущественных орудий Мирзы Мухаммада-Али. Он произвел большое волнение среди верующих, что принесло страдание и боль сердцу Абдул-Баха на какое-то время.

Мирза Ага Джан был первым человеком, уверовавшим в Бахауллу, как в "Того, Кого явит Бог". Он не принадлежал к образованному классу, имея только самое элементарное образование. В юности он делал мыло и продавал его для заработка. Производство мыла считалось довольно низким ремеслом в то время, и люди недостаточно хорошо образованные занимались им на дому. Мирза Ага Джан проследовал в Ирак вскоре после того, как в эту страну прибыл Бахаулла, и его первая встреча с Ним состоялась в доме у друга в Карбиле.

Там в присутствии Бахауллы он почувствовал великую духовную силу, исходящую от Него, силу, изменившую все его существо. Он был первым, кому Бахаулла поведал о еще сокрытой славе Его положения. Он также избрал его в качестве личного слуги и нарек его Кадим (слуга), а позже Кадимулла (слуга Бога).

В то же самое время, будучи "личным слугой", Бахаулла наделил его способностью быть Его секретарем, несмотря на его неподходящее образование. Это он исполнял до конца Пастырства Бахауллы. В действительности этот человек служил усердно Бахаулле много лет в тройной функции секретаря, слуги и компаньона. Во всем ряду спутников Бахауллы не было к Нему человека ближе, чем Мирза Ага Джан. Много лет он служил каналом связи между Бахауллой и верующими. Для них было обычным делом посылать свои петиции или письма Мирзе Ага Джану, который затем представлял их Бахаулле.

Во время удаления Бахауллы в горы Курдистана Мирза Ага Джан был занят некоторое время на службе у Мирзы Яхья, который хотел, чтобы тот отправился в Тегеран с секретным заданием убить Насирид-Дин Шаха. Мирза Ага Джан принял это преступное предложение и вскоре по своем прибытии в Тегеран ему удалось получить доступ ко двору Шаха под личиной работника. Однако, когда ему не удалось осуществить свои преступные намерения, он осознал глубину своей глупости и возвратился в Багдад. Когда Бахаулла вернулся из Своего уединения в горах Курдистана, Мирза Ага Джан испросил у Него прощения за ту роль, которую он играл в злодейских интригах Мирзы Яхья, и получил разрешение возобновить свою службу Бахаулле.

Как мы уже видели, близкое присутствие к Явителю Бога может оказаться духовно фатальным для любого, кто привязан к сему вещному миру. Только те, кто смиренен, полностью самоотрешен и не имеет ни малейшего следа амбиций, стремящиеся только к Его благоволению, могут выжить в Его присутствии. У Мирзы Ага Джана не было этих качеств. За время своей службы Бахаулле, и по мере того как проходили годы, он возгордился самим собой и временами стал вызывать неудовольствие Бахауллы своим неправильным поведением. В таких случаях Абдул-Баха обычно выговаривал ему и просил извинения у Бахауллы за его проступки. Бывали случаи, когда Абдул-Баха карал его Своею собственной рукой из-за его неверного поведения по отношению к Бахаулле.

Вопреки всем этим недостаткам Мирза Ага Джан трудился очень усердно и много лет днем и ночью записывал слова, явленные Бахауллой. Его "записи откровения" - -свидетельство могучих сил Откровения слова Божия, ниспосланных со скоростью и изобилием, невиданных в истории религии. Уже к концу Своей земной жизни, глубоко разочарованный неподобающим поведением Мирзы Ага Джана в то время, Бахаулла отказался от его услуг и удалил его от Своего присутствия.

Интересно отметить, что Бог утверждает Его Веру в этом мире с помощью самых неподходящих для этого людей. Мирза Ага Джан не был ученым человеком, способным взвалить на себя колоссальную ответственность быть секретарем Явителя Бога, не было у него также необходимых качеств для служения Ему. У Абдул-Баха было тоже несколько индивидуумов, трудившихся рядом с Ним; среди них было несколько, которые оказались как неверными, так и не компетентными слугами. В действительности Бахаулла и Абдул-Баха были оба окружены рядом близких спутников, позже оказавшихся нарушителями Завета. Однако, вопреки этому серьезному препятствию - работе с неумелыми, неверными, а иногда и просто опасными людьми, - Бог утверждает Свою Веру и тем самым демонстрирует Свою силу и всемогущество Его слугам. Явители Слова Божия в прошлых Циклах свидетельствовали этому. В Евангелии мы читаем:

Блаженны кроткие, ибо они унаследуют землю. (1)
И в Коране:

Мы возжелали наградить тех, кто слаб в (сей) земле, и сделать их вождями и (нашими) наследниками. (2)

Даже сегодня, спустя почти полторы сотни лет с начала зарождения Веры, община бахаи - вопреки неадекватным ресурсам, если сравнивать их с громадными ресурсами человечества в каждой области, - распространяется по всему миру, институты Веры утверждены во многих частях света, и основания ее Административного Порядка, предназначенного в полноте времен развиться в мировой порядок по объединению человеческой расы, закладываются повсеместно мужчинами и женщинами, которые в большинстве случаев лишены славы, социального положения, могущества и власти.

За время своей службы Бахаулле Мирза Ага Джан скопил некоторое состояние, испрашивая у Бахауллы разрешения взять тот или иной из подарков, которые верующие посылали Ему. Как мы уже видели, Бахаулла в большинстве случаев раздавал эти подарки. Мирза Ага Джан приобрел также некоторую собственность с помощью трех сыновей Бахауллы, сильно привязанных к материальным вещам.

Вскоре после вознесения Бахауллы нарушители Завета, руководимые Мирзой Мухаммадом-Али, стали замышлять убить Мирзу Ага Джана с целью завладеть его состоянием, под тем предлогом, что он не был верен Бахаулле к концу Его земной жизни. Доктор Юнис Хан-и-Афруктих, преданный верующий, служивший Абдул-Баха в качестве секретаря в течение девяти лет в Акке и провозглашенный Шоги Эффенди как "вестник Завета" и "доверенный секретарь" Учителя, оставил потомству интереснейший рассказ относительно поздних лет Мирзы Ага Джана в Акке около 1897 года. Вот краткий перевод некоторых отрывков из его мемуаров, описывающих его первую встречу с Мирзой Ага Джаном и события, произошедшие в пятую годовщину вознесения Бахауллы, когда тихо и незаметно удалось избежать великой трагедии:

Ко времени кончины Бахауллы Мирза Ага Джан, отпавший от милости, влачил жалкое существование. Однако, благодаря щедрости Бахауллы, он имел приличный доход. Нарушители Завета тайно решили убить его. Вероятно причиной этому было то, что они хотели завладеть его состоянием, либо тот факт, что Бахаулла не был доволен его поведением к концу Своей жизни. Мирза Ага Джан раскрыл их заговор, немедленно пошел к Абдул-Баха, испросил прощения за свои грехи и укрылся в Его доме.

... Когда нас призывали к присутствию Абдул-Баха в Его приемной комнате, я часто замечал, что пожилой человек, небольшого роста с белой бородой и темным цветом лица, заходил в комнату после всех остальных. Сначала он простирался у порога в комнату (Абдул-Баха), затем входил, кланялся в пояс и, после того как Абдул-Баха приветствовал его, садился у порога. Мне было любопытно узнать, что это был за человек, и несколько раз я замышлял, что вот выйду из комнаты и спрошу у местных верующих, что это за личность. В течение некоторого времени я забывал спрашивать. Происходило это от того, что мы были столь опьянены вином щедрых речений Учителя, что, покидая Его, у нас не было настроения говорить друг с другом.

Однажды я сидел (в присутствии Абдул-Баха) очень близко ко входу в комнату. Я увидел, как входил старик. Сначала он распростерся в коридоре, затем приблизился к комнате и распростерся у порога. Затем он вошел, низко поклонился Абдул-Баха и стоял до тех пор, пока Абдул-Баха не указал ему сесть, посему с опущенными глазами он сел у двери ... На этот раз мне было очень любопытно узнать, что это был за человек, и почему я не видел его среди верующих в городе.

Когда мы все покидали присутствие Учителя, я заметил, что этот человек прошел во внутренние покои дома. Я спросил кого-то о нем, и мне сказали, что это был Мирза Ага Джан ... Я стал распрашивать моих друзей далее о том, что Мирза Ага Джан делает здесь. Разве не он был отвержен Бахауллой, и не его ли нарушители Завета собирались убить? Мне сказали, что теперь он нашел убежище в доме Учителя. В те дни я часто думал о Мирзе Ага Джане, отпавшем от милости, и гадал, что случится с ним в конце. Мало я знал о том, что через две недели он будет играть важную и незабываемую роль на сцене Дела, а я сам буду одним из зрителей ... (3)

Хаджи Алий-и-Язди, постоянно проживавший в Акке с первых дней прибытия Бахауллы в этот город, был хорошо информирован о связях Мирзы Ага Джана с нарушителями Завета. В своих мемуарах он рассказывает его историю. Вот краткий перевод:

Некоторое время после того как Абдул-Баха предоставил Мирзе Ага Джану убежище в Его доме, злосчастный стяг нарушителей Завета был (снова) поднят. Агсаны стали сожалеть об удалении Мирзы Ага Джана из их Среды. Они думали, что, если бы он был с ними, они могли бы привлечь больше верующих к нарушителям Завета. Они стали сожалеть об его отсутствии и пытались в течение длительного периода времени разработать план по его возвращению в Особняк Бахджи, где он первоначально проживал. Некоторое время спустя, все тщательно спланировав, Мухаммад-Джавад-и-Казвини встретился с Мирзой Ага Джаном, когда тот делал покупки в булочной. Он довольно долго разговаривал с ним, убеждая его оставить дом Учителя и возвратиться в Бахджи. Но ему не удалось уговорить его.

Тогда Агсаны и некоторые другие, включая Маджуд-Дина и Джавада-и-Казвини, посоветовались вместе и решили адресовать письмо Мирзе Ага Джану, якобы от лица всех бахаи Персии. Суть письма сводилась к следующему: "О Кадем! (Слуга) Доколе ты будешь молчать? Доколе мы будем блуждать в пустыне заблуждения? Все мы ждем твоего руководства и обращаемся к тебе за советом. Это потому, что тебе ведомощ все, ты был секретарем Бахауллы. И каждый теперь ждет услышать что-то от тебя. Мы знаем, что Агсаны не так сведущи, как ты. Ты ответственен за все, чему подвергаются верующие, потому что молчишь. Противоречия, возникшие после Вознесения Бахауллы, смутили и встревожили всех бахаи Персии. Из-за своего молчания, ты ответственен за эту плачевную ситуацию. Все наши глаза обращены к тебе, и наши уши ждут услышать что-либо от тебя."

Агсаны послали вышеприведенный набросок Мулле Хусейну-и-Джахруми, проживавшем в Бомбее, Индия, с инструкцией переписать его своим подчерком и адресовать Мирзе Ага Джану через Архинарушителя Завета. Это было сделано, и когда письмо прибыло, они решили, что он должен получить его лично. Им удалось вручить ему письмо в Усыпальнице Бахауллы. Обыкновенно, когда Мирза Ага Джан заходил в Усыпальницу, он сидел там около часа, закрыв глаза и подняв руки в молитве. Однажды, когда он сидел таким образом, дочь Самандара незаметно вложила письмо в его руки. Позже он открыл глаза и увидел письмо, но не знал, кто поместил его туда.

Он взял письмо с собою в Акку. Можно догадаться, какие мысли посетили его, когда он читал письмо. Он вообразил, что стоит ему сделать какое-либо заявление, то все верующие в Персии ответят на него положительно. Огонь гордыни и мятежа запылал в его сердце. Он затем поведал Мухаммаду-Джаваду-и-Казвини о своем намерении организовать праздник в годовщину Вознесения Бахауллы, пригласить на него всех верующих и там сообщить важные вести и объявить о жизненно необходимых вещах.

Прошло некоторое время, и годовщина Вознесения была совсем близко. Он сделал все приготовления для праздника. Когда настало время, и все верующие собрались, он встал и начал говорить. Он объяснил, что, когда он находился в состоянии полного самозабвения в Усыпальнице , с неба спустилось письмо и приземлилось в его руках. Он начал читать его, когда кто-то из верующих остановил его, сказав, что его история - лишь суетное воображение, и что все должны обращаться к Центру Завета. Своим поступком он мог организовать великую смуту, когда неожиданно на сцене (событий) появился Учитель и погасил огонь, готовый охватить каждого.

Доктор Юнис Хан дает подробности этой истории. Вот краткий перевод его слов:

По мере того как приближалась годовщина Вознесения Бахауллы, друзья, казалось, были угнетены тяжелыми предчувствиями. Ушел их привычный энтузиазм и радость. Казалось, на горизонте замаячило какое-то мрачное событие. Тон речений Учителя тоже стал друким. Друзья приписывали все это приближающейся годовщине Вознесения. Нам сказали, что в эту годовщину верующие отметят кончину Бахауллы, бодрствуя всю ночь, что перед рассветом они все пойдут в Усыпальницу Бахауллы, и что на следующий день будет дан фист от имени Мирзы Ага Джана.

В вечер годовщины все верующие, проживавшие в Хайфе и Акке, присутствовали на специальной памятной встрече в Доме Паломника (в Акке). Молитвы и Послания читались в присутствии Учителя ... Перед рассветом нас всех призвали к Учителю, который дал каждому из нас стакан розовой воды и зажженную свечу. Таким образом мы двинулись стройной процессией через городские ворота по дороге к Усыпальнице Бахауллы. Мы все пребывали в состоянии горя и печали. Учитель шел вместе с нами. Он сказал двум или трем верующим, имевшим мелодичный голос, по очереди петь молитвы и поэмы Бахауллы по дороге. Наши души были воистину вознесены в запредельные миры, когда с глазами полными слез мы шли к Святой Усыпальнице.

Мы все вошли в Усыпальницу и по указанию Учителя вылили розовую воду на клумбу в маленьком саду и воткнули зажженные свечи в землю. Пораженные горем и в совершенном смирении мы стояли, в то время как Учитель пел Послание о Посещении. Когда Он пел, слезы, как всегда, струились из Его глаз. Мы все плакали в голос вместе с Ним и, когда Он удалился в другую комнату, мы уже не могли сдерживать наших рыданий ... После того как Он ушел, мы продолжали молиться в Усыпальнице.

Утром мы пошли в дом паломника, расположенный на первом этаже Особняка, где мы смогли попить чаю и некоторое время отдохнуть ... Затем мы снова пошли в Усыпальницу и помолились. Потом мы вышли, позавтракали и немного отдохнули. Мы все чувствовали себя духовно уставшими, на сердце было тяжело, мысли возбуждены. Мы заметили, что нарушители Завета активно двигаются вокруг нас с некоторыми не-бахаи. Не много понадобилось времени, чтобы мы раскрыли их злобный замысел, предназначенный посеять великую смуту среди нас. (4)

Для того, чтобы оценить серьезность ситуации, которая бы разрушила положение общины и подвергла бы жизнь Абдул-Баха опасности, если бы планы нарушителей Завета осуществились, следует заметить, что, когда нарушители Завета поняли, что они не могут убить Мирзу Ага Джана, поскольку он нашел убежище в доме Абдул-Баха, они решили задействовать его для своих собственых целей. Когда он еще жил в доме Абдул-Баха, нарушители Завета установили с ним тайный контакт, и вместе они разработали план действий против Абдул-Баха. Доктор Юнис Хан пишет далее:

... Нарушители Завета решили воспользоваться положением Мирзы Ага Джана, учинить беспокойство и причинить зло (Абдул-Баха) ... Им удалось установить с ним тайную связь и побудить его помочь им образовать смуту среди верующих. Они поддерживали с ним контакт и в течение долгого периода времени разработали план по разделению и возмущению внутри общины. Поскольку Мирза Ага Джан был секретарем Бахауллы и записывал слова Бога по мере их явления, его подговорили подняться и самому заявить притязания на божественное откровение.

Как результат их подстрекательств, Мирза Ага Джан, этот злосчастный человек, долгое время трудился и подготовил некоторые писания. В них он утверждал, что во сне достиг присутствия Бахауллы и стал воспреемником божественного откровения и вдохновения. Эти писания содержали отрывки, которые призывали гнев Божий на некоторых верующих и предназначались для них.

Мирза Ага Джан даже заявлял, что получил Скрижаль с неба, написанную зелеными чернилами, в которой ему повелевалось спасти Веру от рук неверных. Ложные обвинения и клевета, которые он выдвинул против Абдул-Баха, Центра Завета, были гораздо зловреднее, нежели те, что представили против Него нарушители Завета. Было условлено, что в определенный день, день мятежа, Мирза Ага Джан представит все эти бумаги, написанные тем же стилем, что его "записи Откровения", нарушителям Завета, которые их перепишут, как во дни Бахауллы, подчерком Мирзы Мадждуд-Дина и распространят среди бахаи. (5)

Доктор Юнис Хан в своих мемуарах объясняет далее, что нарушители Завета решили привести свой план в действие в годовщину Вознесения Бахауллы. Они знали. что все верующие соберутся вместе около Усыпальницы Бахауллы, и они спланировали с Мирзой Ага Джаном, что он открыто выступит против Абдул-Баха в этом собрании с целью создать напряжение и беспокойство. В то же самое время нарушители завета договорились с неким Яхья Табур Агаси, чтобы он присутствовал в тот день. Это был высокопоставленный правительственный чиновник, враждебный к Абдул-Баха; нарушители Завета истратили большие суммы на его подкуп, и он был очень дружелюбно настроен по отношению к ним. Его функции заключались в том, чтобы он оставался вне поля зрения до появления ожидаемых волнений, когда он и его люди выступят вперед и предпримут действия против верующих. Он затем должен был послать отчет против Абдул-Баха властям в Константинополь и потребовать его изгнание из Святой Земли. Это также дало бы нарушителям Завета возможность завладеть Усыпальницей Бахауллы, которая находилась под опекой Абдул-Баха.

Мы снова обращаемся к мемуарам доктора Юнис Хана, описывающего последовательность событий, происшедших в полдень того дня:

Попив чаю в полдень, все уже было собрались идти в Усыпальницу Бахауллы, когда мы услышали, что Мирза Ага Джан собирается говорить, и что для нас расставлены стулья перед Особняком.

Этот старик, который всегда простирался в ногах Абдул-Баха, теперь стоял на стуле, чтобы все его видели.

... По мере того как он говорил, я заметил, что речь его бессвязна и стал ждать, чтобы понять смысл его слов, но в конечном итоге был разочарован ... Я увидел. что он преисполнен страха и дрожит, время от времени издавая слова, такие как: "Когда я распростерся, я уснул ... " "Благословенная Красота сказал мне ... " "Это письмо, написанное зелеными чернилами было передано мне ... " "Что же вы сидите и ничего не делаете?" "Почему, почему?" Не спав предыдущую ночь и слыша такую смехотворную речь, я встал от нетерпения и ушел. Мирза Махмуд-и-Кашани, местный верующий, выразил протест Мирзе Ага Джану и вскоре поднялся шум. (6)

Доктор Юнис Хан добавляет, что тогда Мирза Али-Акбар, сын Мишкин-Калама и твердый верующий, поспешил в комнату Абдул-Баха и сообщил Ему о случившемся. Как только с сердитым лицом появился Абдул-Баха, Мирза Ага Джан побежал к Усыпальнице и вошел в нее, крича непристойности, за ним последовал тот же Мирза Али-Акбар, который столкнулся с ним внутри. В ходе последовавшей борьбы несколько пачек бумаги, содержащие писания Мирзы Ага Джана, завязанные вокруг его пояса и скрытые под платьем, упали на землю. К этому времени в Усыпальницу вошел Абдул-Баха и приказал Мирзе Али-Акбару завладеть этими бумагами. Они были написаны рукой Мирзы Ага Джана, имитировали стиль писаний Бахауллы и были гневными по тону. Адресованные многим верующим, они содержали отрывки сильно осуждающие Абдул-Баха и атаковавшие Его самым позорным языком.

В результате присутствия Абдул-Баха, по мере того как Он продвигался к Усыпальнице, верующие последовали за Ним и с абсолютным спокойствием и с чувством глубокого почтения встали вне (Святилища). Враждебные правительственные чиновники, возглавляемые Яхья Табуром Агаси, смотревшие на происходящее из окон комнаты Мирзы Мухаммада-Али и ждавшие, когда начнется столкновение между бахаи и нарушителями Завета, дабы они могли обвинить первых в несоблюдении спокойствия, были разочарованы, как и их друзья-заговорщики.

После этого случая Мирза Ага Джан открыто присоединился к нарушителям Завета и стал одним из их самых активных сторонников. Некоторое время спустя они устроили так, чтобы он проживал в самом здании Усыпальницы Бахауллы. Он жил там до своей смерти в 1901 году. В результате этого предосудительного деяния, позволившего столь вероломной персоне как Мирза Ага Джан проживать внутри святейшего места на этой земле, Абдул-Баха не разрешал преданным верующим входить в Усыпальницу в этот период времени. Он Сам обычно молился вне Святых Пределов.

Одна из самых прекрасных сцен, обрисовывающих глубокое смирение Абдул-Баха, Его преклонение и абсолютное ничто, когда Он приближался к Усыпальнице Бахауллы, описана Доктором Юнис Ханом в его мемуарах. Он рассказывает подробности визитов Абдул-Баха в Усыпальницу Бахауллы в течение первых нескольких лет после Вознесения Его возлюбленного Отца. Абдул-Баха указал верующим посещать Святилище по пятницам и воскресениям после обеда, и сам часто присоединялся к ним. Было устроено так, что из Акки в Бахджи обычно их перевозили две коляски Абдул-Баха, которые делали несколько ездок, чтобы перевезти всю общину. Сам Учитель часто весь путь шел пешком. Когда все верующие собирались, Абдул-Баха призывал их войти в Святилище. Они входили один за другим с абсолютным преклонением и в полной тишине, в то время как Абдул-Баха наполнял ладонь каждого розовой водой, которой они освежались. Когда все входили, Абдул-Баха начинал петь Послание о Посещении с таким жаром и поклонением, что возвышались все сердца и ободрялись души.

Доктор Юнис Хан описывает далее, что посещение Усыпальницы Бахауллы по Святым Дням было гораздо более торжественным и проводилось с таким достоинством и духовной силой, что жители Акки и соседних городов бывали глубоко тронуты набожностью бахаи. Государственные чиновники, судьи и другая знать были столь впечатлены духом, что оживлял верующих, когда они двигались вместе к Святилищу Бахауллы, что они стремились присоединиться к процессии и вкусить от духовных щедрот, которые изливал на них Абдул-Баха. Вот краткий перевод рассказа Доктора Юнис Хана:

Во дни праздников бахаи во внешние апартаменты дома Абдул-Баха приносили большое колличество горшков, наполненных цветами, предназначенных для Усыпальницы Бахауллы. Все паломники и местные верующие, одетые в свои лучшие одежды, собирались возле дома к определенному времени (обычно примерно за два часа до заката или в другое время, когда солнечный зной не был столь невыносим). Затем процессия начинала двигаться к Святилищу. Верующие шли парами, каждый держал на плече горшок с цветами. В более поздние годы из-за оппозиции нарушителей Завета процессия начиналась вне городских ворот Акки, где также помещались горшки с цветами.

Держа цветочный горшок на своих плечах, Благословенная Персона Абдул-Баха, как командующий армии, шел иногда впереди, иногда сбоку процессии и по пути давал различные распоряжения. Обычно два или три человека, имевших мелодичный голос, назначались Им петь один за другим некоторые поэмы Бахауллы или другие стихи, подходящие для данного праздника, написанные известными поэтами бахаи. Таким вот образом, торжественно и с большим достоинством, они медленно продвигались к Усыпальнице Бахауллы.

Как только это Святое Место появлялось в поле зрения, по распоряжению Учителя все останавливались ... в то время как кто-то один пел молитву. Каких духовных миров достигал человек в это время, я не берусь описать ... Когда верующие достигали Усыпальницы, горшки ставились на землю и пели другую молитву. Затем все удалялись в комнату, где подавалось что-либо освежающее. Отдохнувшие и освеженные, все призывались Абдул-Баха войти в Усыпальницу. Затем Абдул-Баха, как обычно, пел Послание о Посещении. После этого верующим позволялось сесть и читать вслух молитвы и Послания ... (7)

Доктор Юнис Хан упоминает, что, когда нарушители Завета усилили свои атаки против Дела, они отобрали комнату на первом этаже Особняка, где обычно собирались верующие. В результате они перебрались в дом (дом паломника) недалеко от Особняка,где им предлагались те же услуги. Он рассказывает, что по прошествию времени Учительприобрел около сотни больших медных сосудов для переноса воды. Таким образом верующим предоставилась возможность брать воду из близлежащего источника и нести сосуды на своих плечах для полива цветочных клумб, которые Абдул-Баха разбил вокруг Усыпальницы. Он рассматривал эту службу столь почетной, что Сам сопровождал друзей к источнику и носил воду на своих плечах.

Хаджи Мирза Хайдар-Али видел много раз Абдул-Баха, носящим тяжелые сосуды с водой на своих плечах для полива цветов и кустов в саду вокруг Усыпальницы. Учителю приходилось так тяжело, что пот струился по Его лицу. Тот же историк вспоминал, что несколько раз Его можно было видеть собирающим землю, помещающим ее в свое платье и несущим груз на своих плечах к тому месту, где Он делал цветочные клумбы в маленьком саду, сделанном Его собственными руками, чтобы украсить подходы к Святой Усыпальнице.

Доктор Хабиб Муайяд, другой преданный секретарь Абдул-Баха, пишет в своих мемуарах, что, когда несколькими годами позже в саду около Святилища установили механический насос, Абдул-Баха обычно качал воду из колодца сам. Доктор Муайяд вспоминает, что в один день 1914 года, абдул Баха, которому было тогда семьдесят лет, двигал рукояткой насоса 19 минут без перерыва и набрал очень много воды для последующего использования в садах!

Возвращаясь к истории Мирзы Ага Джана, мы уже замечали, что в течение того времени, когда он использовал здание Святилища Бахауллы для своего проживания, Учитель не позволял верующим входить в него. Вместо того чтобы молиться внутри Усыпальницы, Абдул-Баха, сопровождаемый верующими, становился вне ее в маленьком саду и пел Послание о Посещении, после чего Абдул-Баха и верующие садились на землю возле Усыпальницы и читали молитвы. Но Мирза Ага Джан, бывший весьма вульгарным человеком, часто причинял беспокойство собравшимся помолиться. Хаджи Мирза Хайдар-Али, вспоминая один из таких случаев, когда Абдул-Баха вместе с большим числом верующих, включая самого Хаджи, пошли помолиться у Усыпальницы Бахауллы, рассказывает следующую историю:

После чтения Послания о Посещении и обхода Святой Усыпальницы, Учитель с величайшим смирением и самоотрешением сел на землю вне ее, а друзья сели рядами позади него. Едва Мирза Махмуд-и-Кашани начал петь молитву, Мирза Ага Джан, закутанный в белый саван, с непокрытой головой и босиком выбежал из Усыпальницы, бормоча какие-то слова, и, как пьяный, качаясь справа налево, подошел к нам. Когда он стал ходить посередине рядов, где мы сидели, один из нарушителей Завета вышел по приказанию Центра Мятежа (Мирзы Мухаммада-Али) и забрал его прочь. Когда он оставил его, Мирза Ага Джан вернулся снова. Тот же человек увел его во вторично. Эти хождения туда-сюда повторялись пять или шесть раз. В конце концов из того же Центра Мятежа изошел приказ удерживать его перед Усыпальницей. Посему Мирза Ага Джан, обратившись лицом к собравшимся друзьям, начинал изрыгать невыразимые поношения громким и оскорбительным языком. (8)

В своих мемуарах Хаджи Мирза Хайдар-Али цитирует некоторые из слов, которые этот печально известный человек кричал, надрывая голосовые связки, в присутствии Абдул-Баха, слова не только вульгарные и оскорбительные, но также бывшие святотатственными по отношению к Бахаулле, Которому он служил почти что сорок лет. И такой человек был почитаем и уважаем нарушителями Завета и считался одним из их лучших агентов по образованию разделения и распространению мятежа внутри общины.

ГЛАВА 16
ДИСКРЕДИТАЦИЯ ЦЕНТРА ЗАВЕТА.

По мере того как кампания Мирзы Мухаммада-Али по дискредитации Абдул-Баха в глазах бахаи набирала силу, он начал обращать свое внимание на публику, состоящую из не-бахаи, плодородную почву для распространеия ложных обвинений против Него. Было гораздо легче отравлять умы тех, кто, хотя и знал Учителя, но не был близок к Нему духовно. Нарушители Завета придумали несколько историй различного рода и стали распространять их среди влиятельных людей, тех, кто занимал важные посты в Акке и соседних городах. Таким образом они полностью пренебрегли интересами Веры, приверженцами которой они себя выдавали, и действовали таким образом, который ясно показывал их неверие в Бахауллу и их отрицание Его Дела.

Одним из самых постыдных образцов пропаганды было их обвинение Абдул-Баха в том, что Он урезал их жизненное довольствие, сократив поступление денег и провизии, которые им причитались. Ничто не могло бы быть дальше от истины, (чем это). Как утверждалось ранее, Абдул-Баха обычно посылал Мирзе Мухаммаду-Али большую долю фондов, которые Он получал от верующих из Персии. Он также в достаточной мере обеспечивал всех членов семьи Бахауллы питанием и другим довольствием, превосходившим во много раз их действительные нужды. В то время как Учитель и Его семья жили суровой жизнью, Его неверные братья и остальная семья Бахауллы проживали с роскошью в Особняке Бахджи. Не взирая на все это, Мирза Мухаммад-Али и его младшие братья обычно жаловались людям на бедность, и что их семьи находятся на грани голода.

Следует помнить, что во все годы, что Абдул-Баха жил в Акке, никто, за исключением немногих врагов, не ставил под сомнение Его возвышенный характер, Его великодушие, Его любящую доброту и щедрость по отношению к обитателям Святой Земли в целом и Акки в особенности. Он был сострадательным отцом для всех, убежищем для бедного, истинным советником для богатого и мудрым наставником для правителей земли. Но теперь из-за лжи, изобретенной нарушителями Завета, люди, бывшие до того великими почитателями Абдул-Баха, сначала приходили в замешательство, и с течением времени, когда обвинения схожие с этими возобновлялись, разочаровывались и теряли свое доверие и веру в Него совершенно.

Для того, чтобы обманом заставить людей поверить в то, что он стал нищим, Мирза Мухаммад-Али имел обыкновение посылать своих сыновей, одетых в лохмотья, к домам важных людей, где они клянчили деньги. Они притворялись, что у них дома нет и краюхи хлеба, и что вся семья находится на грани голода. Вопреки тому факту, что они вели роскошный образ жизни благодаря заботе и защите Абдул-Баха, они все равно обвиняли Его в том, что Он лишил их средств к существованию. Доктор Юнис Хан рассказывает интересную историю, вкратце приведенную ниже:

Одна из лживых интриг, изобретенных нарушителями Завета после Вознесения Бахауллы, состояла в том, что с одной стороны они возложили огромное финансовое бремя на Абдул-Баха, получая от Него непомерные суммы денег, а с другой притворялись бедными, нищими и голодными. В то же самое время они распространяли ложные слухи среди верующих (в Персии), что некоторые из спутников Абдул-Баха украли Его печати, которые ими размещались на расписках в получении Хукукула и на отправке корреспонденции. Учитель часто говорил нам, что нарушители Завета сделали это затем, чтобы верующие перестали слать Ему деньги, и причинить Ему финансовые затруднения.

Их претензии на бедность, однако были столь серьезными ... что в конце концов они стали побираться. Они продолжали предаваться этой позорной практике попрошайничества у людей, как высокого, так и низкого звания, и вследствие чего причинили великое унижение Делу Бога ... Как только они получали денежный дар от Учителя, они еще больше начинали нищенствовать. Когда новости об этой деятельности достигали Абдул-Баха, Он обычно бывал преисполнен горя и печали. Возьмем один пример:

Однажды после полудня, когда в приемной Абдул-Баха собрались гости и местные верующие, прибыл некий почтенный Шейх (его имени я не помню). Он был хорошо известен Учителю и пользовался Его доверием. Его высоко чтили люди Сирии и Палестины, и он с успехом занимался торговой деятельностью в тех местах. Поскольку он был набожным человеком, Оттоманское правительство назначило его Муфтием Акки, и он всегда находился в центре людского внимания. Он сел рядом с Учителем и после короткого обмена приветствиями стал сообщать какую-то информацию Учителю, шепча Ему на ухо.

В это время все молча наблюдали за лицом Учителя. Оно выражало несколько чувств - гнев, удивление и мягкую улыбку. Когда шепот кончился, Абдул-Баха ... попросил Шейха перессказать его историю собравшимся друзьям ... что он и сделал в таких словах: "Один почтенный человек (сановник, известный Учителю) посетил меня в моей конторе сегодня утром ... Я заметил, что он чем-то опечален и удручен ... После больших уговоров с моей стороны он сказал: "Человек (Абдул-Баха), которого до сих пор я считал равным Пророку Бога, теперь в моих глазах ... " Он не закончил предложения.

После настойчивых просьб и обещаний, что я сохраню эту историю в тайне, он продолжал: "Сегодня я встретил Мирзу Мухаммада-Али. Он горько жаловался на своего брата, Аббаса Эффенди (Абдул-Баха). Он рассказал много историй, удививших и опечаливших меня ... Этот бедняга теперь нищий ... Он нуждается в насущном хлебе. Мирза Мухаммад-Али рассказал мне, что его дети сегодня плакали и просили кусочек хлеба, а он ничего не мог дать им ... Я был столь потрясен и удручен, услышав историю Мирзы Мухаммада-Али, что хотел было дать ему денег, но решил вместо этого послать ему муки ... "

"Когда его история закончилась, не желая раскрывать моему другу, что Мирза Мухаммад-Али имеет кредитный счет у меня, и что я храню его деньги в моем банке, я сказал ему: "Вам нет необходимости посылать муку или иную провизию. Пожалуйста пойдите и скажите Мирзе Мухаммаду-Али, что он может прийти ко мне и получить сумму до тысячи лир." Мой друг, не поняв меня, сказал: "Мирза Мухаммад-Али почтенный человек, он никогда не будет клянчить деньги".

"Осознав,что мой друг не видит, что Мирза Мухаммад-Али лгал ему, я решил раскрыть ему истинное положение вещей. Я сказал ему: "Пожалуйста пойдите к Мирзе Мухаммаду-Али и сообщите ему, что Шейх говорит, что ему следует взять немного от тех шестидесяти лир, что он получил другого дня в моей конторе и купить хлеба для своих детей" Мой друг, все еще не понимая, сказал: "Если бы у Мирзы Мухаммада-Али был хоть кусок хлеба, он бы не пришел ко мне в таком состоянии позора и унижения." Тогда я открыл мой сейф и показал ему чек, на котором была роспись Мирзы Мухаммада-Али, и который я обналичил для него только за день до этого. Я сказал: "Теперь, когда вы видели чек с его подписью, пойдите и скажите Мирзе Мухаммаду-Али, что ему должно быть стыдно изображать нищету и предаваться нищенству. Скажите ему, что своим жульничеством он никого не обманет."

"Увидев чек, мой друг был поражен. Он пребывал в состоянии внутреннего смятения, которое отражалось на его лице. Он был столь потрясен, что несколько минут не мог говорить. Затем со слезами на глазах он сказал: "Что за глупец я был. Я дал обмануть себя этому Сатане, и произносил неподобающие вещи о моем Господине. Как я теперь смогу загладить это прегрешение." Он затем попросил меня прийти сюда и попросить за него прощения, сказав: "Я пойду позже в присутствие Абдул-Баха и поцелую край Его платья."

Перед тем как покинуть нас Шейх сказал Абдул-Баха: "Мой Господин, в этом мире у Вас нет врагов, за исключением Вашего собственного брата."

Когда Шейх ушел, Учитель заговорил о нарушителях Завета и сказал, что они препоясали чресла с тем, чтобы истребить Дело Бога. Он говорил некторое время в этом ключе, а когда увидел, что все друзья опечалились, сменил тему и своими трогающими душу речениями Он сообщил радостную весть о превосходстве Дела Бога в будущем. Он категорически утверждал. что вскоре эти темные тучи рассеятся, удел нарушителей Завета будет свернут, и заверил нас, что Дело Бога не станет пустой игрушкой в руках детей. Он сказал нам, чтобы мы поразмыслили о деятельности нарушителей Завета. Из-за своей враждебности к Нему они идут на позор и унижение, появляясь в наряде нищих и клянча подаяние. Однако они не достигли ничего, кроме того, что навлекли на себя дальнейшее унижение и бесчестие. (1)

Бесчисленны свидетельства, оставленные друзьями Абдул-Баха, описывающие схожие действия нарушителей Завета. Хаджи Али Язди, бахаи, проживавший в Акке во дни Бахауллы и Абдул-Баха, и проживший достаточно долго, чтобы послужить Делу Бога во время пастырства Шоги Эффенди, рассказывает похожую историю. Он пишет:

Однажды, когда Учитель получил от Адасийи большое колличество муки, ежегодный доход от некоей собственноси, Он отослал ее всю в Особняк Бахджи, но Мирза Мухаммад-Али вернул ее обратно Ему. В то же самое время он послал петицию в местную администрацию, жалуясь, что Абдул-Баха должен ему его долю годового дохода с этой же самой собственности, которую раньше он отказался принять, и просил вмешательства властей, дабы избегнуть серьезной недостачи провизии в его доме.

Это позорное деяние было столь явно провокационным, что даже люди из его окружения предупреждали его, что вмешательство властей повредило бы Делу. Говорят, что он сказал: "Какой вред больше, этот или то, что Абдул-Баха провозгласил себя Явителем Бога, что Бахаулла и Баб Его предшественники, и что Он решил уничтожить Дело Бахауллы и утвердить вместо него Свое собственное Дело и новые учения?"

Эта петиция была послана только лишь за тем, чтобы унизить Учителя. Офицер, заведовавший подобными делами, послал за Абдул-Баха и ознакомил Его с заявлением Его брата. Посему Абдул-Баха призвал Ага Риза Каннада, Своего домоправителя, который в присутствии офицера предоставил книги и определил полный ежегодный доход, равный 520 лирам. Далее было определено, что доля Мирзы Мухаммада-Али составляет только 80 лир. Но Абдул-Баха поставил в известность офицера, что , если Он получит от Мирзы Мухаммада-Али соответствующую расписку, Он был бы рад заплатить ему полную сумму в 520 лир, дабы они были переданы через правительственного офицера. Офицер отправил посыльного поставить в известность Мирзу Мухаммада-Али об этом предложении и с просьбой подписать документ.

Днем позже Абдул-Баха снова пригласили в канцелярию и вручили расписку, которая, хотя и была выдана Мирзой Мухаммадом-Али, имела роспись совершенно не похожую на его. Абдул-Баха отказался принять ее, а офицер упрекнул посыльного и приказал ему возвратиться к Мирзе Мухаммаду -Али и на этот раз заполучить подлинную роспись. Когда документ прибыл во второй раз, Абдул-Баха снова пригласили в канцелярию. И снова повторилась та же история. Подпись была не подлинной. На этот раз офицер очень рассердился на обман Мирзы Мухаммада-Али. Он извинился перед Абдул-Баха и предложил росписаться сам на расписке и отослать деньги получателю - предложение, которое Он и принял.

Все это было сделано за тем, чтобы причинить унижение Учителю и как только возможно ранить Его. Много лет нарушители Завета проводили подобного типа кампанию дискредитации Абдул-Баха, не зная о том, что ложь никогда не может устоять, и что сила истины восторжествует в конце концов. Безусловно Дело Бога восторжествовало через могущество Завета, а нарушители Завета своими деяниями уничтожили свою собственную духовную жизнь. Но в то время, до того как они стали бессильны, они образовали великую смуту внутри общины. Не удовлетворясь тем, что они сеяли семена раздора среди бахаи, не удовольствовавшись распространением лжи среди обитателей Акки и соседних земель, они стали рассказывать свои горестные истории также и иностранцам. Представ нищими, они делали вид, что Абдул-Баха жестоко с ними обращается.

Одним из таких доверенных лиц нарушителей завета была Розамонд Дейл Оуэн, жена Лоренса Олифанта, викторианского путешественника и писателя, прожившего несколько лет в Святой Земле. Миссис Олифант, твердая христианка, посвятившая себя делу защиты христианской религии, была обеспокоена прогрессом Веры, как можно заключить из ее книги "Моя опасная жизнь в Палестине". Мирза Бадиулла притворно пожаловался ей, что Абдул-Баха узурпировал права его и его братьев, и что соответственно он находится в финансовых затруднениях. Он и Мирза Мухаммад-Али привели и другие ложные доводы, предназначенные дискредитировать Абдул-Баха. Эти братья слишком хорошо знали, что миссис Олифант очень несчастлива от роста веры и ее распространения среди христиан на Западе, они надеялись, что их клеветнические замечания об Абдул-Баха послужат щитом в ее оппозиции к Вере и Учителю, как ее Главе. И это в точности так и случилось.

Следующие несколько отрывков из книги миссис Олифант показывают, до какой степени клевета и ложь Мирзы Бадиулла сыграли на руку ее автору, использовавшему их для дискредитации Дела Бахауллы:

Он (Мирза Бадиулла) несколько лет был политическим заключенным в Св. Жанне д` Акр, и я нашла , что он и его семья из семи человек пребывают на грани голода ...

Аббас Эффенди и его семья живут с удобствами, в то время как Беди - Алла и его семья буквально бы голодали, если бы я не пришла на помощь ...

Я поняла так, что Мохаммед-Али, второй сын, великий страдалец, которого от крайней нужды спасает только помощь некоторых родственников в Америке ...

Если многочисленные христианские последователи Аббаса Эффенди в Англии и Америке считают это благородным образом действия, то их идеи братской любви представляют из себя, как мне кажется, нечто особенное ...

В моем понимании, существует по крайней мере три миллиона христиан, являющихся последователями и поклонниками Аббаса Эффенди. Это навряд ли возможно, но если это так, тогда этим людям предстоит определиться, достоин ли человек с характером Аббаса Эффенди, позволяющий своим братьям голодать, проживая сам с удобствами, учить христиан более христианоподобному образу жизни. (2)

Много воды утекло с тех пор, как эти нелестные замечания об Учителе были написаны. Сегодня очевидно, что свет истины победил тьму лжи. Подобная Христу Личность Абдул-Баха, совершенный Пример учений Бахауллы и незапятнанное Зерцало, отражающее Его свет, утвердил благородный пример, которому может следовать человек в этом Цикле. Эти пренебрежительные замечания об Учителе, чья благородная жизнь служения человечеству была признана как друзьями, так и врагами, принесли бы великое удовлетворение нарушителям Завета, если бы не тот факт, что ко времени опубликования книги миссис Олифант они стали совершенно бессильны и находились на грани исчезновения.

Другим актом предательства, который этот первичный источник обмана, Мирза Мухаммад-Али, совершил после измены Мирзы Ага Джана, было его официальное обвинение Абдул-Баха, полное клеветнических измышлений. Он это сделал с помощью Табура Агаси, шефа полиции, которого он подкупил. Дело было взято в суд Акки; было пять основных жалоб, которые сыновья Бахауллы выдвинули против Абдул-Баха. Они заявляли, что:

1. Бахаулла был только святым человеком, не претендовавшим на звание Пророка. Он проводил время в уединении, молитвах и медитации, в то время как Абдул-Баха в политических целях возвысил положение Его Отца до Верховного Явителя Бога и Сущности Божества.

2. Отношение Абдул-Баха к ним не согласуется с предписаниями Последней Воли и Завещания Бахауллы.

3. Их лишили права наследовать обширные владения, оставленные их Отцом, Бахауллой.

4. Им не был дан ни один из подарков, а также ничего из денежных сумм, посланных во имя Бахауллы.

5. Абдул-Баха принудил тысячи их друзей в Персии и Индии отвернуться от них и избегать их общества.

Такой безрассудный поступок членов семьи Бахауллы против Дела, которое они в частном порядке исповедывали, чей Автор, они знали, не был просто "святым человеком", но Тем, Кто провозгласил свою миссию царям и правителям мира, как Обетованный всех эпох, выставляет напоказ лицемерие нарушителей Завета, их предательство и полное неверие в Дело Бога. Эти характеристики нарушителей Завета справедливы в прошлом, настоящем и будущем. Они отрезаны от древа Дела, и как таковые лишены веры и духовной жизни. Они не преминут использовать любые средства, как угодно низкие и гнусные, для подрыва основания Дела и лишения доверия в него верующих.

Представив свое дело в суд, Мирза Мухаммад-Али не мог себе вообразить, что в защиту Дела Абдул-Баха зайдет так далеко, что будет вслух читать содержание "Китаб-и-Ахд", Последней Воли и Завещания Бахауллы, в суде. Читая отрывки этого важного документа, Абдул-Баха дал ясно понять, что положение Бахауллы не было таковым просто "святого человека", проводящего время в молитве и медитации. Скорее Он был Господом всех людей, призвавшим народы мира к исполнению Его учений, единству и братству.

Известно, что в присутствии официальных лиц Абдул-Баха открыто декларировал Свою собственную позицию, как Центра Завета Бахауллы, продвигающего Его Дело, и как Толкователя Его учений, к Которому должны обратиться все Агсаны, Афнаны, родственники Бахауллы и все верующие. Он объяснил, что, поскольку нарушители Завета поднялись против Него, они нарушили предписания Воли Бахауллы, вследствие чего верующие прервали всякую связь с ними. Известно, что Он сказал официальным лицам, что в течение четырех лет Он не раскрывал их мятеж верующим, но нарушители Завета сами раскрыли перед миром Бахаи свою оппозицию к Нему, и тем самым отрезали себя от общины бахаи.

Он опроверг другие претензии Своих братьев с той же силой. Цитируя "Китаб-и-Ахд", Он продемонстрировал, что им не надлежит получать что-либо из Фондов Веры, состоящих из вкладов верующих, ибо Бахаулла в этом документе утверждает: "... Бог не пожаловал им каких-либо прав на собственность других." По вопросу о наследстве Абдул-Баха заявил, что Бахаулла жил суровой и простой жизнью и ничего не оставил кому-либо в наследство. Он, говорят, процитировал знаменитый отрывок из "Китаб-и-Ахд": "Земных богатств Мы не завещали и не добавили забот, что следуют за ними. Богом клянусь! в земных богатствах таится страх и сокрыта опасность."

Однако Абдул-Баха подтвердил, что есть две бесценные вещи, принадлежавшие Бахаулле - одна это редкая копия Корана, а другая - молитвенные четки, - и оба эти предмета неоценимого достоинства видели несколько сановников в Акке. Эти два уникальных владения Бахауллы забрал и хранил Мирза Мухаммад-Али. Эти и другие личные вещи Бахауллы, такие как Его одежда, раздавались им в качестве взятки официальным лицам, и в то же самое время служили средством унижения Абдул-Баха. Ибо Мирза Мухаммад-Али знал, что Учитель считает личные вещи Бахауллы священными, и что их следует с почтением сохранять. Посему, с целью ранить Абдул-Баха, он отдал четки Бахауллы одному из врагов Веры и убедил его показать их Ему. Известно, что однажды этот человек показал четки Абдул-Баха и спросил Его, во сколько Он их оценит, чему Он ответил, что их стоимость зависит от того, кто ими пользуется.

По другому случаю Мирза Мухаммад-Али отдал платье и пару Его очков заместителю губернатора Хайфы в качестве подкупа и сказал ему надеть их, когда он посетит Учителя. Что он и сделал , появившись перед Абдул-Баха нагло в очках и платье Бахауллы. Однако вскоре этого человека сместили с его поста, и он попал в беду. Тогда он пошел к Абдул-Баха, испросил прощения за свое постыдное поведение и признался, что поступал так по наущению Мирзы Мухаммада-Али. Абдул-Баха явил ему Свою доброту и щедрость и помог ему разрешить его трудности. Так Абдул-Баха поступал всегда - протягивал руку помощи со всей Своей любовью тем врагам, которые причиняли Ему боль и страдание. Вышеприведенный эпизод судебной тяжбы был широко распубликован, и снова разрушились планы нарушителей Завета, и им не удалось унизить Учителя.

ГЛАВА 17.
АБДУЛ-БАХА В ДЕЙСТВИИ.

В то время, когда все эти бедствия происходили в Акке и ее окрестностях, Абдул-Баха своей примерной жизнью рассеивал мрак, происходивший от клеветы, окружившей общину Величайшего Имени. В течение этого времени, когда Он Сам был мишенью суровых испытаний и горестей, Он отбрасывал на всех находившихся рядом с Ним свет истины, божественных достоинств и духовных учений.

Хотя мы никогда не постигнем реальность Бахауллы, Явителя Бога или Абдул-Баха, Величайшей Тайны Бога и Центра Его Завета, мы можем наблюдать некоторые из их сверхчеловеческих качеств. В отличие от человеческих существ, чей ум может заниматься лишь с одним предметом в данный период времени, Абдул-Баха с возложенным на Него всем могуществом Бахауллы, был свободен от такого ограничения. Обычно человек перенапрягается, сталкиваясь со стаданиями или непреодолимыми препятствиями. Под их воздействием даже люди недюжинных способностей выказывают признаки слабости и человеческой хрупкости. Они стараются сосредоточиться на какой-либо одной проблеме и часто ищут помощи знатоков и советчиков помочь им принять решение.

Не так обстояло дело с Абдул-Баха. Во-первых, Он действовал независимо, ибо не было человека, который был бы способен советовать или помогать Ему в Его разнообразных трудах. Его душа не была ограничена пределами человеческого мира, и Его разум не истощался, сталкиваясь с целым рядом проблем одновременно. Находясь среди бедствий, когда и способнейшие из людей поддавались давлению, Он оставался отрешенным, направляя свое мнимание на желаемый им предмет. Это один из отличительных признаков Явителя Бога и Его Избранников. Бахаулла объяснял это в Китаб-и-Иган, цитируя знаменитый отрывок из Ислама: "Ничто не может помешать Ему заниматься любой другой вещью."

Хотя Явители Бога и Его Избранники, такие как Абдул-Баха, чувствительны к страданиям, причиняемым им их врагами, и их человеческая природа испытывает боль как сердечную, так и физическую, учиняемые человеком бедствия не затрагивают их душ. Они обитают в царстве, недоступном для смертных, и крепко держат скипетр духовной власти и могущества, коим они правят всем человечеством. Эти силы поначалу скрыты от взоров большинства людей, но с течением времени человечество видит влияние их слова и распространение их Веры.

Так мы наблюдаем, что в то время, когда Абдул-Баха глубоко страдал от рук нарушителей Завета и постоянно сталкивался с неукротимой враждебностью своих неверных братьев, Он занимался денно и нощно продвижением Дела по всему миру. Невредимые от нападок нарушителей Завета, Его любовь и ободрение продолжали в великом изобилии изливаться на верующих и Востока, и Запада. Никакая оппозиция не была в состоянии отвратить Его от намеченной цели. В то время как Он со всех сторон был атакован нарушителями Завета, и верующие пали духом и были неутешны, Он ободрял друзей, укреплял их веру, уверял их в несокрушимости Завета и расширял их кругозор, дабы могли они увидеть величие Дела и его конечную победу.

Доверенный секретарь и близкий друг Абдул-Баха Доктор Юнис Хан оставил потомству воспоминания об Учителе во время этого самого бурного периода Его Пастырства. Вот краткий перевод его знименитых мемуаров.

В те дни, когда проливались ливни обмана и заговоров, и злобно бушевали бури тревог и испытаний, на Ковчег Дела Божия обрушился яростный ураган. Однако у штурвала находился Центр Завета. Могуществом своих слов и властью своих команд Он вел Священный Ковчег к берегам спасения. Сила Его пера и влияние Его речи были средствами, коими Он направлял людей к широкой дороге блаженства и благосостояния. Подобно тому как следы Его пера запечатлены на все времена на страницах Его Скрижалей, Его благословенные слова глубоко западали в сердца тех, кто имел привилегию Его слушать, и их воспоминания передавались от сердца к сердцу. Его речи в те дни были столь же разнообразны, как и Его Писания.

В своих разговорах Он часто делился с нами множеством радостных вестей о будущем прогрессе Дела Бога.Он сравнивал наши дни страдания и печали с ранними днями Христианства и Ислама, которые были тоже очень бурными; но позже эти религии утвердились в их земле. Сходным образом, Он в ясных выражениях уверял нас в превосходстве и победе Дела Бахауллы ... Он говорил о будущем Дела с красноречием и убедительностью, могуществом и властью, рожденными от небесных царств и пронизывающих глубины наших сердец. Наши души были столь уверены и возвышены, что нам, Его слушателям, и не нужно было представлять грядущие события. Мы уже в тот момент переживали все щедроты будущего. Он столь живо описывал нам вечную славу и конечный успех Дела Бога, что ход времени не имел значения, ибо мы видели прошлое, настоящее и будущее в одно и то же время. Это было потому, что обещания Учителя о превосходстве Дела были абсолютно ясными, определенными и окончательными ... Теперь (спустя несколько десятилетий) многие из пророчеств Абдул-Баха уже осуществились, к примеру, кто бы мог себе представить, что маленькая деревушка Хайфа в течение столь короткого промежутка времени станет, как предвидел Абдул-Баха, большим городом и важным портом..

Доктор Юнис Хан описывает, как Абдул-Баха посреди жестоких страданий от рук нарушителей Завета искренно молился, дабы еще больше страданий и трудностей пало на Него. По мере разрастания бедствий Его желание переносить их увеличивалось соответственно. Он часто говорил о таких мучениках как Варка, а затем радостным и взволнованным голосом Он выражал свое чистосердечное желание сложить жизнь на тропе Бахауллы. Столь трогательны были Его слова, что все Его возлюбленные, которые Его слушали, переполнялись чувствами, их души возвышались, а их сердца исполнялись новым духом жертвенности в их готовности последовать за своим Возлюбленным.

Другое увещевание Абдул-Баха, согласно Доктору Юнис Хану, касалось стойкости в Завете вместо обучения Вере. Конечно, обучение Делу Бога самое похвальное из всех деяний, и названо Им "краеугольным камнем самого фундамента." Обучение Делу - первый и самый жизненно важный долг верующего. Однако в течение того опасного времени, когда нарушители Завета активно занимались распространением ядовитой пропаганды внутри общины и старались изо всех сил разрушить единство бахаи, Учитель советовал верующим, что углубление друзей по вопрому завета и помощь в том, чтобы они оставались тверды в Вере, должны брать верх над распространением. Он объяснял это предписанием Бахауллы, что, служа Вере, следует действовать с мудростью, беря в рассмотрение особые обстоятельства, существующие в данное время.

Он сравнивал работу друзей в те дни со строительством дома, в то время как нарушители Завета пытались сравнять его с землей. При таких обстоятельствах вместо того, чтобы возводить еще один этаж дома, все силы следует направить на защиту уже существующих. Он уверял тех, кто имел честь Его слышать, о пришествии дня, когда основание Дела Бога будет прочно и нерушимо, и обещал, что, когда это время наступит, Он скажет верующим вновь активно заняться обучением Делу Бога.

В течение тех бурных лет, когда нарушители Завета проводили кампанию интриг в Святой Земле, единственным убежищем и приютом верующих было присутствие Абдул-Баха. Его можно было сравнить с огромным океаном, на берегах которого Его возлюбленные собирались, дабы получить свою долю жизнетворных вод. Каждый верующий получал в соответствии со своими возможностями. Те, кто приходил с пустыми руками, просто наслаждались лицезрением этого огромного и бездонного океана. Другие, более способные, приходили с сосудом и каждый получал долю живой воды. А другие, будучи не удовлетворены (этим), погружались целиком в этот океан и находили бесценные жемчужины мудрости и знания, сокрытые в его глубинах.

Этот океан - личность Абдул-Баха, - в разных случаях обретался в разных формах. В одно время он был тихим, в другое - вздымался могучими волнами. Когда он был тих, каждый зритель обретался в состоянии радости и покоя, когода же его бурные воды гремели прибоем, они выбрасывали на берег бесценные самоцветы. В такие времена речения Абдул-Баха завораживали сердца Его возлюбленных, уносившихся в духовные миры, в совершенном самозабвении и полные преданности Ему. Эффект присутствия, который оказывал Абдул-Баха на верующих, нельзя адекватно объяснить вышеприведенной аналогией. Достаточно сказать, что чистые сердцем люди, достигнув Его присутствия, становились другими созданиями; они становились духовными гигантами, защищавшими Дело Завета с героизмом и самопожертвованием.

Доктор Юнис Хан в своих мемуарах утверждает, что простой взгляд Абдул-Баха на верующего высвобождал таинственные силы, которые иногда способствовали полной трансформации его жизни. Здесь приводится свод его наблюдений, описывающих различное воздействие взгляда Учителя:

Один взгляд, который появлялся по счастью редко, был взгляд гнева и негодования. Он выражал гнев Господен, от которого следовало искать защиты только у Него ...

Был взгляд любви и сострадания, очевидный во все времена. Он даровал жизнь и приносил всем радость ...

Другой взгляд чаровал сердца и привлекал души. Я часто наблюдал на узких и темных улицах Акки, как одним таким взглядом незнакомцы были столь привлечены к Абдул-Баха, что шли за Ним до тех пор, пока Он их не отпускал. Этот особый взгляд имел множество вариаций, которые я не хочу обсуждать ...

Был взгляд, которым Он выражал удовлетворение человеком, как бы говоря: "Я доволен вами." Этот взгляд был обращен равно на послушных и мятежных.

Другой взгляд высвобождал огромную духовную мощь. Если Он обращал такой взгляд на человека, его величайшее желание было ему даровано, если он его пожелает. Но кто в такой атмосфере имел иное желание, кроме благоволения его Господа. Я сам видел этот взгляд много раз. В таком состоянии человек стремился к страданиям на пути Бога. И такие, как Варка, под влиянием этого взгляда уходили на мученичество.

Был взгляд, благодаря которому человек понимал, что все сокрытое в его сердце, в прошлом ли или в будущем, было известно Учителю.

Превыше всего, существовал взгляд, который, если только обращался к человеку, делал его воспреемником знания и понимания. Однажды мы все видели двух верующих, очарованных этим взглядом и ставших обладателями божественного знания. Одним был Фазил-и-Ширази, другим Шейх Али-Акбар-и-Кучани ... (2)

Из этих воспоминаний видно, что личность Абдул Баха укрепляла веру Его возлюбленных, достигших Его присутствия, посредством духовных сил, возложенных на Него Бахауллой, и тем самым Он помогал им выдерживать атаки нарушителей Завета. Этой чести удостаивались верующие, жившие в Святой Земле, и время от времени прибывавшие паломники. Но великое множество друзей, живших в других частях света, получали духовную пищу от Учителя через многочисленные Послания, истекавшие от Его пера.

Обратимся снова к воспоминаниям Доктора Юнис Хана, чтобы увидеть каким образом Абдул-Баха писал Послания или диктовал их в присутствии верующих.

Существуют различные рассказы паломников бахаи и гостей отосительно откровения Посланий Абдул-Баха. Одни говорили, что во время откровения их души уносились в духовные царства, в то время как все их существо сотрясалось от волнения. Другие свидетельствовали, что видели своими собственными глазами, что, в то время как Учитель принимал верующих и неверующих и говорил с ними по турецки, Он в то же самое время диктовал Послания на арабском и секретарь записывал Его слова. Другие говорили, что видели, как Учитель Сам писал Послания на арабском, одновременно разговаривая по турецки с друзьями. Другие видели, как Он писал Послание своей рукой по персидски, диктуя в то же самое время секретарю по арабски. Одни говорят о необыкновенной скорости Его письма, также как о величии Его речений. В этих утверждениях нет преувеличения. Каждый человек описывал свои наблюденияж согласно со своим пониманием ...

Откровение Посланий имело больший эффект на верующих, чем любое другое переживание в присутствии Абдул-Баха. Он писал Послания следующим образом. Когда бы Абдул-Баха ни свобождался от Его многочисленных дневных забот, Он призывал Мирзу Нуруд д Дина, своего секретаря, и начинал ему диктовать. Временами Он одновременно просматривал Послания, явленные прежде, переписанные и готовые к Его подписи. Именно в таких случаях Он писал и диктовал одновременно. Воистину он был воплощением стиха: "Ничто не может удержать Его от занятий любой другой вещью." Не было ни мысли, ни действия, которые могли бы отвлечь Его.

По мере того как откровение Посланий продолжалось, верующие, собиравшиеся обычно в нижней комнате или в Доме Паломника, или находившиеся на улицах Акки, все стремились достичь присутствия Учителя и слышать слова, которые Он диктовал секретарю в ответ на полученные письма. Когда их призывали, они приходили и садились. После любящего приветствия начиналось откровение Посланий. Иногда Он диктовал громким, ясным голосом, иногда Он пел диктуемое тем же мелодичным голосом, каким Он пел Послание о Посещении в Святилище Бахауллы. В результате этого чудесного переживания присутствующие погружались в море изумления. Одни находили, что на их вопросы уже ответили, а другие получали какой-то урок от этого небесного впечатления. По мере продолжения откровения Посланий все приходили в радостное расположение духа и обращали свои сердца и души к вышнему Царству.

Но, увы, такие встречи товарищества и любви часто прерывались визитом незнакомых людей. Дом Учителя был открыт для всех У ворот не было никакой стражи, люди входили свободно. Если вновь прибывшие не были настроены враждебно против Веры и были достойны слышать возвышенные слова Учителя, тогда после приветствия и любящего обращения к каждому он возобновлял диктовку секретарю. Но, если они были не достойны или же их было слишком много, Учитель отпускал верующих и обращался с ситуацией как считал нужным. Так Абдул-Баха диктовал Своему секретарю.

Но большей частью Он писал Послания Сам при обстоятельствах, описанных выше. Как только Он освобождался, Он брал перо и начинал писать. Но, поскольку Он не хотел, чтобы верующие, собравшиеся в комнате, уставали либо скучали, Он обычно разговаривал с ними, не переставая писать ... По мере того как прибывали другие, Он приветствовал каждого и изливал на всех свою любящую доброту, но перо Его продолжало двигаться. Иногда Он громко читал, что писал. Были также периоды молчания. Учитель, продолжая писать, часто прерывал тишину, говоря: "Разговаривайте друг с другом, Я вас слышу." Однако верующие бывали столь возвышены Его несравненной Красотой, что обычно оставались немы.

Тишину прерывали вновь прибывшие, те, кто не были приглашены, такие как некоторые арабские шейхи или оттоманские чиновники. После обычных приветствий и теплых слов, подобающих гостям, перо Абдул-Баха начинало двигаться, в то время как Он разговаривал с ними. Как только образовывалась тишина, Он просил вновь прибывших гостей объявить какую-нибудь тему и обсудить ее вместе. Потом Он и Сам вступал в разговор ... Иногда гости возбуждались в пылу спора, однако и во время шума перо Учителя продолжало двигаться по Его Скрижалям ...

Моей целью в подробном описании откровения Посланий было помочь людям оценить тот образ действия, которым эти Послания, возвышающие душу и радующие сердце, были написаны при таких трудных и тяжелых обстоятельствах. Другим поразительным аспектом этих Посланий было то, что не только слышавшие, как Учитель читал их, верующие вдохновлялись ими, но они глубоко трогали и усмиряли противников и интриганов, присутствовавших при этом. (3)

ГЛАВА 18.
НАРУШЕНИЕ ЗАВЕТА В ПЕРСИИ.

Вскоре после Вознесения Бахауллы, когда мятеж Мирзы Мухаммада-Али стал известен узким кругам внутри семьи, были установлены тайные контакты между ним и целым рядом известных учителей Веры в Персии, с теми, кто были порочными и амбициозными людьми, жаждавшими главенства в общине. Так с самого начала Архинарушитель Завета сеял семена раздора в сердцах тех, кто был эгоистичным по природе и склонным к неверности. Некоторые из этих заблудших людей играли свою роль очень хорошо, ибо в течение целого ряда лет они не раскрывали никому свои истинные намерения. Они вращались в среде преданных верующих и выставляли себя лояльными защитниками Завета.

Печально известным среди них был Джамал-и-Буруджирди, самый знаменитый среди нарушителей Завета в Персии. Для изучения распространения нарушения Завета в Персии будет полезным немного остановиться на позорной жизни этого человека, который считал себя главным представителем Мирзы Мухаммада-Али в этой стране.

До того как принять Веру в течение Пастырства Бахауллы, Джамал был законченным мусульманским духовным лицом. Он был знающим и заметным оратором. Когда он принял Веру, он не оставил тех привычек, которые свойственны мусульманскому духовенствую К примеру, он продолжал носить их одежды и никогда не изменял тому духу превосходства и гордыни, которые отпечатались на его характере в прежние дни. Он продолжал его обычную исламскую практику и оставлял свои руки доступными для тех верующих, кто желал поцеловать их. Он обычно объяснял, что, хотя Бахаулла и запретил целование рук в этом Цикле, Джамал решил, что при теперешних обстоятельствах такой обычай будет способствовать возвышению Дела! Однако вопреки всему этому, когда он принял Веру, верующие в Персии собирались вокруг него, ибо он был человеком учености и знания.

Следует понять, что в те дни люди в Персии - большей частью безграмотные - были воспитаны в том духе, что они должны следовать за духовенством. В исламских странах ученые люди высоко почитались массами. В Вере Бахауллы нет духовенства, но Он увещевал Своих последователей чтить истинно ученых в Деле, чьи знания и ученость не стали причиной гордыни и самовосхваления.

Нет сомнения, что именно касаясь этих людей, Бахаулла явил в "Китаб-и-Агдас":

Счастливы, О вы, ученые в Баха. Господом клянусь! Вы волны Могущественнейшего Океана, звезды на небосводе Славы, знамена триумфа, колыхающиеся между землей и небом. Вы явители твердости среди людей и родники Божественного Речения всем, кто обитает на земле. Благо тому, кто обращается к вам, и горе заблудшему. (1)

Человек, истинно обученый Вере, это тот, кто достигает таких высот отрешения, что искренне считает свое знание как абсолютное ничто в сравнении с истинами Дела Бога. Он становится воплощением смирения и самоотрешения. К несчастью Джамал не подпадал в эту категорию "ученых в Баха"; он был лживым и лицемерным человеком, стремившимся к славе. Но огромное большинство верующих не осознавало этого; они считали его Божьим человеком и относились к нему с великим уважением.

До конца Своей земной жизни Бахаулла изливал потоки Своих щедрот на Джамала. Он скрывал его грехи и недостатки и взамен призывал его к праведности и набожности. В одном из Своих Посланий Бахаулла объясняет, что через Его атрибут "Сокрывающий" Он скрывал ошибки и недостатки многих лживых людей, которые в результате думали, что Явителю Бога не ведомо об их грешных деяниях. Эти люди не понимали, что через знание Бога Бахаулле полностью известно об их предосудительных поступках. Покрывающий грехи глаз Божий не раскрывал их непотребств, и только когда они были готовы восстать против Центра Дела и предаться деяниям, идущим во вред Вере, Бахаулла изгонял их из общины Величайшего Имени.

В Послании к некому Мухаммаду-Али Бахаулла являет сии возвышенные слова:

Красотою Возлюбленного клянусь! Се Милость, оказанная всему сотворению, се День, когда милосердие Божие пронижет и охватит всякую вещь. Живые воды милости Моей, о Али, текут быстро, и сердце Мое истаяло от жара нежности Моей и любви. Никогда не мог Я смириться с невзгодами, что постигают возлюбленных Моих, или с несчастьями, что затмевают радость в их сердцах.

Всякий раз, когда имя Мое "Всемилостивый" узнавало, что кто-то из возлюбивших Меня изрек нечто противное Моей Воле, оно возвращалось, скорбя и горюя, в свою обитель; и стоило имени Моему "Скрывающий" обнаружить, что некто из последователей Моих опозорил или унизил соседа своего, оно также устремлялось, в тоске и печали, вспять в свое обиталище славы и там стенало и скорбело в безутешном плаче. Когда же имя Мое "Всепрощающий" узнавало, что кто-то из друзей Моих согрешил, оно испускало вопль муки и, сокрушенное болью, падало в прах, и сонм незримых ангелов относил его назад в его жилище в горнем царстве.

Собой клянусь, Истинным и Единственным! О Али, огонь, зажженный в сердце Баха, жарче того, что пылает в твоем сердце, и Его сетования громче твоих сетований. Всякий раз, когда о прегрешении, совершенном одним из них, извещается при Дворе Присутствия Его, Тот, Кто есть Предвечная Красота, испытывает столь тяжкий стыд, что скрывает славу Лика Своего от глаз всякого человека, ибо во все времена Он радел об их верности и заботился об их насущных нуждах. (3)

Благодаря своим познаниям и учености, Джамал выдвинулся как один из самых знаменитых учителей Веры во время Пастырства Бахауллы, Который не обращал внимания на его недостатки, явил много Посланий в его честь и нарек его Исмуллахул-Джамал (Имя Бога Красота). Его слава распространилась по всей общине, и верующие в больших колличествах шли на встречи, на которых он присутствовал.

Джамал выказывал большую гордыню в своих взаимоотношения с верующими. Он был суетным и хитрым, принесшим все в жертву своей славе и популярности. В одном из Своих разговоров (4) с друзьями в Хайфе Абдул-Баха , как известно, сказал, что Джамал был столь надменен, что не разрешал верующим сидеть в своем присутствии. С целью показать свое уважение они вынуждены были стоя выслушивать его речи. Однажды старик, не бывший верующим, пришел на одну из его встреч разузнать побольше о Вере. Когда он увидел, что все стоят, он вынужден был получить специальное разрешение от Джамала, чтобы сесть, ибо был в годах и не мог долго выстоять. Абдул-Баха сказал, что это хорошо, что Джамал был в конце концов изгнан, ибо для общины бахаи он был как отрава. Он сказал, что Дело Бога подобно океану, который самоочищается, выбрасывая на свои берега мертвые тела и другие отвратные вещи, которые ему не нужны.

Среди тех, кто близко знал его, была хорошо известна история, что, когда он ходил с визитом к своим друзьям, то, постучавшись в дверь, на вопрос хозяина "Кто там?", он имел обыкновение отвечать: "Это Джамал-и-Мубарак" (Благословенная Красота), титул, исключительно используемый для обозначения Бахауллы.

В своих писаниях он относился к себе в таких возвышенных выражениях, что, если бы читатель не был знаком с личностью писавшего, он мог бы принять автора за Бахауллу, прославляющего Свое положение в превосходных терминах. К примеру, будучи по имени Джамал (Красота), он предваряет одно из своих писем такими словами:

Воитину, Джамалул-Илм (Красота Знания) явила себя с могуществом истины.

и он завершает это письмо в таких словах:

Воистину, Бог открыл перед моим лицом дверь всего знания. Подобает тебе искать моего совета во всем ... Ибо, воистину, я ученейший из духовных лиц на этой земле ...

Эти абсурдные притязания были заявлены этим человеком в то время, когда он считался одним из выдающихся учителей Веры. Бахаулла часто призывал его к умеренности, добродетели и набожности.

Хотя большинство верующих было не в состоянии распознать лицемерие Джамала, или же они терпели его, потому что Бахаулла Своим сокрывающим грехи взором не разглашал его недостатки, находились и такие, которые распознали его истинную природу с первого взгляда. Были даже такие, которые находили его столь несносным, что они противостояли ему различными путями. Одним из таких людей был Устад Мухаммад-Алий-и-Салмани, этот преданный верующий, который много лет был слугой в доме Бахауллы в качестве парикмахера и банщика, и который был не в состоянии молчать о предательстве Мирзы Яхья. Будучи необразованным, он оставил после себя поэтические произведения, написанные во славу Бахауллы, за которыми критики признают красоту, ясность и глубину. Верующие, читающие их, возвышаются и вдохновляются. Его слова, глубокие и полные значения, трогают душу и раскрывают перед глазами картины любви и преклонения перед Бахауллой.

У Салмани была и другая черта характера. Он был храбрым человеком, говорившим в глаза то, что он думал, используя иногда грубый и оскорбительный язык. Он также очень тонко чувствовал мотивы и характеры людей. Здесь приводится история из воспоминаний Салмани, которая описывает его непосредственную реакцию на первую встречу с Джамалом-и-Буруджирди. Эта встреча произошла во внешней комнате дома Бахауллы в Андрианополе, где Джамал сидел перед тем как войти в Его присутствие.

Однажды я приносил воду во внешнюю комнату дома Бахауллы, где я узнал, что прибыл Ага Джамал-и-Буруджирди. Я пошел в приемную и застал его сидящим в углу, одетым в широкий плащ и с огромным тюрбаном на голове. Руки свои он держал таким образом, что любой желающий мог поцеловать их. Он еще не достиг присутствия Бахауллы. Это создание было забавно выглядещим попом.

Я всегда считал себя интриганом и хитрецом. Посему я вошел, небрежно обронил приветствие Алла-у-Абха и, не обращая никакого внимания на него, сел в другом конце комнаты. Затем я лег на пол, через некоторое время поднялся и сел снова. Я проделал все это, чтобы ранить его тщеславие, ибо это был помпезный человек, сидевший в приемной комнате Благословенной Красоты с видом превосходства и сильно раздутого эго. Обращаясь с ним столь неуважительно, я посмотрел на него некоторое время, а затем сказал: "Как поживаете?" А он только покачал головой. Затем я оставил его там и пошел по своим собственным делам вплоть до полудня, когда пришла весть, что он приглашается в присутствие Бахауллы. Я вошел внутрь и сказал ему следовать за мной. Я провел его во внутренние покои дома; мы прошли вверх по лестнице в комнату Бахауллы. Чистейшая Ветвь стоял в присутствии Благословенной Красоты.

Я стоял у входа в комнату. Джамал вошел, притворно трясясь сверху до низу, а затем упал на землю; это было чистейшим притворством. Благословенная Красота сидел; Чистейшая Ветвь пошел к Джамалу помочь ему подняться на ноги. Однако Бахаулла остановил его, сказав: "Оставь его, он поднимется сам." Немного погодя он поднялся; сначала сел, потом встал. После этого Бахаулла отпустил его из Своего присутствия, так ничего ему и не сказав. Джамал ... гостил несколько дней, затем Бахаулла отослал его назад в Персию. Этот человек был развращен с самого начала, его целью было ничто иное как главенство ... (5)

Джамал был одним из тех, кто прочел текст "Китаб-и-Агдас" вскоре после того, как он был явлен. Бахаулла разрешил ему сделать копии некоторых отрывков и поделиться ими с верующими. Согласно его собственному свидетельству, он попросил Бахауллу разрешить ему не подчиняться законам "Китаб-и-Агдас". Бахаулла удовлетворил его просьбу и передал ему, что он волен не подчиняться законам этой книги. Интересно отметить, что однажды, когда он хвастался свободой, которую Бахаулла даровал ему, кто-то процитировал следующие слова ему из "Китаб-и-Агдас": "Знайте, что воплощением свободы и ее символом является животное."

Поскольку Джамал считал себя выше других, он поднялся против нескольких выдающихся учителей Веры в течение жизни Бахауллы. Он встал в оппозицию к Рукам Дела (Бога), назначенных Бахауллой, завидовал Мирзе Али-Мухаммаду Варке, одному из прославленных Апостолов Бахауллы, и , поскольку считал себя обладающим властью в Вере, усердно трудился до тех пор, пока не помешал Варке обосноваться в Тегеране, где пребывал сам в то время.

Жажда главенства столь овладела им, что он восставал против любого из учителей Веры, обретавших успех на службе общине. К примеру по-одному случаю Хаджи Мирза Хайдар-Али и Ибн-и-Асдак, (позже назначенный Бахауллой Рукой Его Дела), находились в пути в провинцию Курасан, предполагая встретиться с верующими и учить Делу. Джамал сильно возревновал к ним. По секрету он стал предупреждать друзей сторониться их и представил их вульгарным выражением, как двоих "предвестников зла". Этот поступок вызвал гнев Бахауллы. Завеса сокрытия, годами защищавшая Джамала в надежде, что он покается, теперь была разорвана. Покрывающий грехи глаз Божий, своим благоволением смотревший на него сквозь пальцы, исчез. В гневном Послании Бахаулла сурово осудил поступок Джамала и его поведение. Джамал, однако, пережил этот большой удар, на время пошатнувший его престиж и репутацию среди друзей. Он был мастером лицемерия, и вскоре ему удалось восстановить свое положение, как одного из известных учителей Веры в общине.

Когда произошло Вознесение Бахауллы, Джамал напрягся и сильно взволновался. Когда он увидел первое послание, переданное Абдул-Баха бахаи Востока, он отклонил его, сказав: "Агсаны молоды и незрелы." Эта ремарка относилась к Абдул-Баха. Джамал был первым среди бахаи Персии, прибывшим в Святую Землю очень скоро после Вознесения. Он прибыл туда, не испросив разрешения Абдул-Баха, встретился с Мирзой Мухаммадом-Али, оставался там несколько месяцев и возвратился в Персию. Начиная с этого времени его отношение и чувства тревожили сердца тех, кто вступал с ним в тесный контакт. Слова и советы Абдул-Баха, призывающие его к служению и отрешенности, остались неуслышанными. Яд нарушения Завета успешно был влит во все его существо Мирзой Мухаммадом-Али, и, хотя внешне он исповедывал лояльность к Абдул-Баха, внутренне он готовился к тому дню, когда он станет главой Веры в Персии. С этой целью он подговорил нескольких людей в каждой провинции действовать в качестве его представителей. Этого ему не трудно было достигнуть, поскольку несколько учителей Веры в различных частях страны поддерживали его, и, поскольку мятеж Мирзы Мухаммада-Али несколько лет хранился в секрете, у Джамала не оставалось иного выбора, как продолжать работать внутри общины бахаи.

В течение первых лет Пастырства Абдул-Баха Руки Дела и Хаджи Мирза Хайдар-Али пришли к выводу, что Джамал не верен Завету, и они различными путями вступали с ним в конфронтацию, но Абдул-Баха стремился изо всех сил сохранить его внутри паствы, дабы защитить верующих от его сатанинского влияния. Еще до выборов первого Духовного Собрания Тегерана Абдул-Баха попросил четырех Рук Дела Образовать консультативный комитет, состоящий из них и нескольких выдающихся учителей Веры. Когда Руки не включили Джамала в их собрание, он пришел в негодование и открыто атаковал Рук таким невыразимо оскорбительным языком, что верующие глубоко взволновались и опавсались за исход такой открытой конфронтации.

В это время через медитацию нескольких верующих, включая Хаджи Мирзу Хайдара-Али, Руки решили включить Джамала в их консультативные встречи ради единства Дела. Однако, когда его пригласили, он обусловил свое согласие тем, что он будет председателем Консультативного Комитета и он потребовал, что, подобно Рукам, он будет иметь два голоса при голосовании. Дабы успокоить этого эгоистичного человека, Руки приняли его условия, и некоторое время Джамал процветал в качестве председателя Комитета.

В течении нескольких десятилетий Джамал привлекал внимание многих восхищавшихся им людей. К примеру, в городе Казвине многие верующие были его твердыми сторонниками, и он считал этот город своей твердыней и убежищем во времена нужды. Он был также очень популярен среди верующих в провинции Мазиндаран. Его позиция в качестве главы Комитета возвысила его положение в Вере, и верующие в этих общинах всеми возможными путями собирались вокруг него.

Тем временем Абдул-Баха продолжал увещевать Джамала, призывая его к твердости в Завете и чистоте мотивов. Послания, адресованные ему в этот период, указывают на Его любящую заботу о духовном выживании Джамала. Но увы, в конце концов Джамал проиграл эту битву. Когда мятеж Мирзы Мухаммада-Али стал известен, и его циркулярные письма, выставляющие в ложном свете положение Абдул-Баха, достигли бахаи Персии, Джамал связал свою судьбу с Архинарушителем Завета. Засвидетельствовав свою преданность Мирзе Мухаммаду-Али , Джамал надеялся стать бесспорным главой Веры в Персии, положение, которое было обещано ему самим Мирзой Мухаммадом-Али, но, после того как Джамал включился в деятельность против Завета, он был изгнан из Веры Абдул-Баха. Как только верующие узнали об этом, вся община бахаи в Персии, за исключением горстки людей, отказалась от его общества. Те несколько личностей, присоединившиеся к его гнусной активности, были также выброшены из общины и изолированы.

Тот образ действия, которым верующие быстро оборвали свою связь с Джамалом, стал неожиданностью для многих обозревателей. Так его отвергла почти вся община Казвина, где находились его самые горячие поклонники. То же самое случилось и в Мазиндаране. Если раньше верующие оказывали ему уважение и почет, то после его отступничества его избегали столь чувствительно, что он не мог найти ни одной семьи, которая оказала бы ему гостеприимство в этой провинции. В некоторых местах, например в Азербайджане, он встречал нескольких человек, дававших ему приют, но он и его уменьшавшиеся числом сторонники быстро оказались в забвении.

На вершине популярности и успеха Джамала Абдул-Баха написал ему Послание, в котором он подчеркнул важность твердости в Завете. В этом Послании Он утверждает (6), что в сей день помощь Бахауллы достигнет лишь тех, кто тверд в Завете. Он говорит, что, если даже воплощение Святого Духа не обратится к Центру Завета, он станет мертвым телом, в то время как дитя, остающееся твердым в Завете, получит поддержку воинств Собрания Вышних. По иронии судьбы, это Послание Абдул-Баха нашло свое претворение в Джамале и его малочисленных помощниках, духовно увядших.

Печально известным среди приспешников Джамала был Джалил-и-Куи, который некоторое время являлся его агентом в Азербайджане. Бахаулла явил в честь Джалила "Послание Ишракат". Именно ему Абдул-Баха адресовал знаменитое Послание, известное как Лаух-и-Хизар Байти ("Послание Одной Тысячи Стихов"), с целью защитить Джалила от вредоносного влияния Мирзы Мухаммада-Али. В этом Послании Абдул-Баха объясняет основу Завета, описывает его жизненно важную роль в сохранении единства Веры, рассказывает о причинах разъединения среди последователей прежних религий и полагает огромное ударение на твердости в Завете в целях сохранения единства в этом Цикле.

В этом Послании Абдул-Баха рассказывает следующую историю. Некий сирийский царь написал письмо с приказом губернатору Алеппо сосчитать иудеев в его городе. К тому времени как письмо дошло до губернатора, муха посадила пятно на слово "Ихсу" (считать), и оно стало читаться как "Иксу" (кастрировать). Вследствие чего, из-за одного маленького пятнышка, была учинена трагическая несправедливость, и все мужчины иудейской общины в этом городе были кастрированы. Абдул-Баха использует эту историю, чтобы проиллюстрировать важность следования священным Текстам, не подвергая его человеческим интерпретациям, не добавляя и не убирая прочь и одной точки. Он таким образом относится к предательству Мирзы Мухаммада-Али, который в то время был занят извращением Писаний Бахауллы.

"Лаух-и-Хизар Байти" - Одно из важнейших Посланий Абдул-Баха, касающееся Завета и его значения в этом Цикле. Учитель явил его в 1315 году Хиджры (1897-8), во время великого волнения в Святой Земле, когда нарушители Завета активно искали любой материал, чтобы подвергнуть критике Учителя. Поскольку Абдул-Баха в этом Послании приравнял деятельность Мирзы Мухаммада-Али к таковой Умара, второго Калифа Ислама, Он знал, что, если Послание попадет в руки нарушителей Завета, оно только добавит масла в огонь. Посему Он послал надежного слугу Дела, Мирзу Махмуда-и-Заргани в Табриз, столицу Азербайджана, с поручением прочитать полное содержание Послания вслух Джалилу, но не отдавать его ему в руки. Джалил слышал это высоко просвещающее Послание целиком, но увы, жажда главенства затмила его глаза и заткнула ему уши. Он упорствовал в своем мятеже, но вскоре стал свидетелем тщетности своих усилий и умер в бесславии.

Были и другие учителя, которые восставали также против Завета в Персии. Сийид Михдий-и-Дахаджи был одним из них. Подобно Джамалу он был ученым человеком и очень способным учителем Веры. Бахаулла дал ему титул Исмуллахул-Михди (Имя Бога Михди) и явил много Посланий в его честь. Сийид Михди был уроженцем Дахаджа в провинции Язд. Он достигал присутствия Бахауллы в Багдаде, Андрианополе и Акке и был воспреемником Его неизбывных щедрот. Подобно Джамалу он путешествовал по всей Персии, и верующие его высоко чтили. Однако люди, наделенные пониманием, находили его неискренним, эгоистичным и сильно привязанным к вещам сего мира. Заметным среди тех, кто записал свои воспоминания о нем, является Хаджи Мирза Хайдар-Али, который также писал о Джамале-и-Буруджирди. Чтение его рассказов делает понятным, что эти два человека имели по крайней мере одну общую черту, а именно, ненасытную жажду главенства. К примеру Сийид Михди всегда входил в собрания бахаи с видом превосходства. Он любил, чтобы свита из верующих шла позади него, а ночью впереди него шли верующие, которые освещали фонарем для него дорогу. Поскольку в те дни не было общественного освещения, люди носили фонари по ночам, Для важных людей слуги несли фонари впереди них. Это представляло из себя большое зрелище в те дни; ибо обычно только один слуга или друг сопровождали с фонарем важную особу по ночам. В случае Сийида Михди верующие соперничали друг с другом, дабы оказать эту услугу, и Хаджи Мирза Хайдар-Али вспоминает вечер, когда не менее четырнадцати человек с фонарями в руках экскортировали его на встречу.

Людей, подобных этим, всегда ожидает падение. Вера Бахауллы не привечает эгоистов и ищущих самовозвеличивания. Ее отличительной чертой является служение, а ее основополагающие требования - искренность и чистота мотивов. Поэтому не удивительно, что, подобно Джамалу, Сийид Михди был повержен на землю, когда задули ветра испытаний. Он совершенно порушил Завет Бахауллы, и в надежде стать одним из бесспорных лидеров Веры в Персии встал на сторону Мирзы Мухаммада-Али и восстал против назначенного Центра Дела Бога. Когда это стало известно в Персии, верующие оставили его заниматься своими интригами, и вскоре его слава обратилась в унижение. В ответ поначалу он поднял великий шум и гам внутри общины, отчего пришли в волнение многие умы, но сила Завета в конечном итоге смела его в бездну бесславия и очистила Веру от его заразы.

Редко в истории Дела находим мы случай, когда могущество Завета являло бы себя с таким напором и эффективностью, как это произошло в Персии после изгнания из Веры тех, кто восстал против Центра Завета. Скорость, с которой зараза нарушения Завета была удалена из общины Величайшего Имени в Колыбели Веры, являлась поистине зрелищной. Реакцией верующих в этой стране на известие об отступничестве некоторых великих учителей Веры было избегать их почти сразу же. Не менее значимым был и тот факт, что вся община бахаи Персии, за исключением очень немногих, осталась лояльной Центру Завета Бахауллы. Усилия нарушителей Завета увести в сторону верующих были столь бездейственны, что к концу Пастырства Абдул-Баха едва ли нашлась бы хоть одна душа во всей этой громадной общине, которую можно было бы назвать нарушителем Завета.

Этого великолепного результата удалось достигнуть в первую очередь благодаря преклонению и привязанности верующих к Делу, а во-вторых, благодаря неустанной деятельности самых лояльных и ученых учителей Веры, которые углубляли верующих по предмету Завета. Этими святыми душами, "учеными в Баха", которых Он описывает как "волны Могущественнейшего Океана" и "звезды на небосводе Славы", были Руки Дела Бога и некоторые выдающиеся учителя, такие как Хаджи Абул-Хасан-и-Амин, Хаджи Мирза Хайдар-Али, Мирза Абул-Фазл и некоторые другие. Вскоре после Вознесения Бахауллы эти души пропутешествовали по всей Персии и встретились со всей общиной. Вопреки отсутствию современных транспортных средств, эти несгибаемые души путешествовали на ослах , дошли до каждого города и деревни и встретились с каждым верующим, индивидуально или в собрании. С большой подробностью они объясняли им истины Веры, помогали им в изучении многих Посланий Бахауллы и Абдул-Баха, обсуждали важность предметов, затронутых в "Китаб-и-Агдас" и "Китаб-и-Ахд", и убедительно проясняли любой из вопросов, поднятых ими. Эти преданные учителя Дела были столь пронизаны любовью к Бахаулле и Абдул-Баха, что, куда бы они не шли, они передавали эту любовь верующим. Они воистину были "рекой вечной жизни" для возлюбивших Бога и способствовали укреплению их веры и твердости в Завете Бахауллы.

Хотя вопрос о нарушении Завета в Персии во всей остроте так и не встал, верующие в этой стране знали о предательстве Архинарушителя Завета и его приспешников, сопровождавшемся позорными интригами против Абдул-Баха в Святой Земле. Эта нечестивая деятельность способствовала только усилению любви, которую бахаи питали в своем сердце к Учителю. Чем больше нарушители Завета причиняли Ему страданий, тем сильнее становилась эта любовь, и, по мере того как бахаи все с большим преклонением обращались к Абдул-Баха, тем успешнее была их деятельность по обучению, и соответственно община значительно возрасла в течение тех дней.

Другим слетствием этой любви к Учителю был тот язык, которым верующие в Персии обращались к Нему и восхваляли Его положение. В то время как Он считал Себя слугой Бахауллы, верующие называли Его теми возвышенными именами, которые Перо Бахауллы возложило на Него, именами, такими как "Учитель", "Величайшая Тайна Бога", "Могущественнейшая Ветвь", "Страж Закона Бога", Существо, "вокруг Которого обращаются все имена", и некоторыми другими. Это делало Абдул-Баха очень несчастным. И действительно, Абдул-Баха всегда подчеркивал Свое положение служения Благословенной Красоте. В своих мемуарах Доктор Юнис Хан вспоминает. что Абдул-Баха не приписывал Себе какого-то положения, но говорил, что Бахаулла наделил Его особой щедростью и Его слова стали обладать творческой силой, и чтобы он ни говорил, то и сбудется.

Вскоре после Вознесения Бахауллы между верующими возникли разногласия относительно положения Абдул-Баха. Некоторые считали, что Он идентичен Бахаулле - убеждение, которое противоречит основным истинам Веры, - и в нескольких Посланиях Абдул-Баха прояснил Свое собственное положение. Он говорит, что, хотя Он является Центром Завета Бахауллы и Толкователем Его слов, Он тем не менее - нижайший слуга у порога Бахауллы. В одном из своих Посланий Абдул-Баха пишет:

Вот мое твердое , мое нерушимое убеждение, сущность моего нескрываемого и явного верования - убеждения и верования, которые разделяют со мной обитатели Царства Абха: Благословенная Красота есмь Солнце Истины, и Его свет - свет истины. Баб также Солнце Истины, и Его свет - свет истины ... Мое положение есть положение служения, служения полного, чистого и реального, твердо установленного, продолжительного, явного, очевидно явленного и не поддающегося никаким толкованиям ... Я Толкователь Слова Божия; таково мое собственное толкование. (7)

В одно время Хаджи Мирза Хайдар-Али, которого мы упоминали ранее, написал письмо Абдул-Баха с просьбой объяснить смысл речений Бахауллы в "Сурий-и-Гусн" и других Посланиях, включая некоторые стихи из "Маснави", касающиеся возвышенного положения Ветви. В ответ Абдул-Баха написал Послание, в котором Он красноречиво возвещает о Своем положении служения и умоляет Всемогущего погрузить Его в океан служения. Затем Он сделал следующее утверждение:

Я, согласно явным текстам "Китаб-и-Агдас" и "Китаб-и-Ахд" очевидный Толкователь Слова Божия ... Тот, кто отклоняется от моего толкования - жертва собственного воображения ... Я утверждаю, что истинный смысл, действительное значение, сокровенное таинство этих стихов, этих самых слов - мое собственное служение у священного Порога Красоты Абха, мое полное самоотречение, мое полное ничто перед Ним. Это моя блистательная корона, мое самое драгоценное украшение. В этом моя гордость в царстве земли и неба. В этом моя слава среди собрания избранных! (8)

Вот краткий перевод воспоминаний Доктора Юнис Хана относительно положения служения Абдул-Баха.

По мере того как нарушители Завета усиливали кампанию гонений на Учителя и продолжали принижать Его положение, многие твердые верующие из-за громадной любви к Нему стали преувеличивать Его положение. Все это пришло к тому, что, если какой-нибудь верующий был подвигнут, к примеру, сочинить поэму о служении Абдул-Баха, он неизменно становился воспреемником безграничных щедрот и благоволения Учителя. Если же, в противоположность этому, он пел Ему хвалу и превозносил Его имя, Он был не доволен и даже просил писателя покаяться и испросить прощения.

Единственное положение, которое Он оставил за собой, было положение назначенного Толкователя Писаний Бахауллы. И это Он делал так, что, если кто-либо пытался восславить Его положение упоминанием многочисленных возвышенных титулов, которыми Бахаулла наделил Его, Он тогда просто говорил: "Я Толкователь Слов Божьих, и Мое толкование всех этих титулов - Абдул-Баха (Слуга Бахауллы)" ... В одно время Он написал много Посланий и молитв относительно Своего положения служения. Среди них была молитва, которая сейчас используется в качестве Послания о Посещении Абдул-Баха. Касаясь этой молитвы, Он писал: "Кто произносит эту молитву со смирением и усердием радость и удовольствие доставляет сердцу сего слуги; это равно тому, как если бы он втретил Его лицом к лицу."

В этой молитве Он описывает Свое положение служения в таких смиренных выражениях: "Господи! Дай мне испить из чаши бескорыстия; платием его облеки меня и в океан его меня погрузи. Сделай меня подобным праху на тропе возлюбленных Твоих и дозволь мне принести душу мою в жертву земле, облагороженной стопами избранников Твоих на пути Твоем, о Господь славы в Вышних."

О дорогой читатель! Большинство верующих знают эту молитву наизусть и имеют привычку произносить ее каждое утро, вот почему сей слуга не привел ее полный текст здесь. Моя просьба к вам сейчас произнести эту молитву сначала, а затем прочитать следующее, что озаглавлено:

История горько-сладкого переживания

В те дни, когда друзья в Персии загорелись огнем любви и в то же самое время в духе самоотверженности горели в том огне зависти и ненависти, клеветы и поношения, сотворенного людьми зла и нарушителями Завета, поэты бахаи и литераторы той страны имели обыкновение писать поэмы, восхваляющие и прославляющие Абдул-Баха. Хвалебным и самым красноречивым языком они превозносили Его возвышенное положение.

Но мы, бахаи обитатели Акки, места, вокруг которого обращается в преклонении Собрание Вышних, были очень осторожны, дабы не произнести и слова о положении владычества и господства благословенной Личности Абдул-Баха. Мы очень хорошо знали, как часто Он советовал поэтам, вместо того чтобы петь Ему хвалу, им следует превозносить Его положение служения и полного самоотречения.

Однажды в то время я получил письмо от одной из служанок Божьих ... Это письмо, написанное в стихах и хвалебное по тону, было адресовано Абдул-Баха в форме мольбы к святому присутствию Бога. Я вручил эту поэму Учителю, когда Он спускался по лестнице дома, находящегося на берегу моря. Я думал, это как раз подходящий момент для этого. Едва прочитав одну или две строки, Он вдруг повернул Свое лицо ко мне и с величайшей печалью и глубоким чувством сожаления сказал : "Теперь даже вы даете мне письма подобные этому! Да известна ли вам мера горя и боли, что переполняет меня, когда я слышу, как люди обращаются ко мне этими возвышенными титулами? Даже вы не признали меня! Если вы не поняли этого, то чего ожидать от других? Разве вы не видите всего, что я делаю днем и ночью и пишу в своих письмах ... Я клянусь Всемогущим Богом. что считаю себя ниже любого из возлюбленных Благословенной Красоты. Это мое твердое убеждение ... Скажите мне, если я не прав. Это мое величайшее желание. Мне даже не хочется делать и этого притязания, ибо я не люблю никаких притязаний." Затем Он обратился к Кибли и сказал: "О Благословенная Красота, даруй мне это положение"...

Абдул-Баха сердито говорил в этом ключе с такой силой, что мое сердце почти остановилось. Я испытывал чувство удушья, все мое тело онемело. В действительности я чувствовал, что жизнь уходит из меня. Я не только потерял способность говорить, но энергия для дыхания исчезла также. Я желал, чтобы земля разверзлась и поглотила меня, дабы я никогда больше не мог видеть моего Господа столь убитым горем. И действительно, на какой-то момент меня не было в этом мире. Только когда Учитель пошел вновь вниз по ступеням , звук Его шагов встряхнул меня. Я быстро последовал за Ним. Я слышал, как Он произнес: "Я сказал нарушителям Завета, что, чем больше они ранят меня, тем более будут верующие превозносить мое положение, доходя до преувеличения ... "

Теперь, когда вина была перенесена с верующих на нарушителей Завета, я кое-как пришел в сознание и почувствовал, что жизнь возвращается ко мне. Я внимательно слушал Его слова, но мысли мои блуждали где-то далеко. Я теперь понимал, что именно непотребства и преступления этих не имевших жалости нарушителей Завета вызвали такую сильную реакцию среди верующих, которые не могли контролировать свои чувства и эмоции.

Таким образом мои горькие переживания на этом закончились. Учитель ходил взад и вперед по залу и говорил еще больше о махинациях нарушителей Завета. Но я не мог как следует мыслить и глубоко размышлять. Я был смущен тем, что причинил такое горе Учителю, и не знал, что делать. Затем я услышал, как Он сказал: "Это не в коей мере не является ошибкой друзей. Они говорят это из-за своей твердости, любви и преклонения ... " И вновь мои мысли обратились к Его словам. Я слышал, как Он сказал мне: "Вы очень дороги мне и т.д. ... " Из Его слов я понял, что таков всегда был образ действия Учителя - никогда не позволять ранить и одну душу. И теперь настало время оказать мне поддержку и утешение. Боль в моем сердце утихла. Вся мука, сосредоточенная во мне, прошла. Я разразился слезами, в великом изобилии стекавшим по моим щекам, и слушал более внимательно. Я Слышал Его речения, когда Он изливал Свои щедроты на меня в таких сердечных и чувствительных выражениях, что они превосходили нормальные пределы воодушевления. Столь большой любящей добротой и благоволением наделил Он меня, что, принимая во внимание мои ограниченные способности и достоинства, я не мог Его слушать; посему я не позволил этим словам запечатлеться в моей памятию Тем не менее я был исполнен такой неописуемой радостью и восторгом, что я захотел, дабы распахнулись небесные врата, и я бы поднялся в Царствие в вышних. Когда Он отпустил меня от Своего присутствия, я пошел по направлению к Дому Паломника в таком состоянии опьянения и возбуждения, что я бродил по всем улицам Акки, не зная куда я направляюсь.

И теперь, мой дорогой читатель, вы видите, как горькие переживания обратились в сладкие, и как все это закончилось. Земля не разверзлась, чтобы поглотить меня, и не распахнулись небеса, чтобы впуститль меня! И так я могу записывать истории тех дней и в память о Его лучащемся лике сказать вам: "Алла-у-Абха!" (9)

ГЛАВА 19
СТРОИТЕЛЬСТВО УСЫПАЛЬНИЦЫ БАБА.

В начале 1900 года Абдул-Баха начал строить фундамент Усыпальницы Баба, в следствие чего Хайфа стала средоточием Его внимания. Учитель взял в наем три дома в Хайфе. Один для Себя и редких визитов членов Его семьи. Другой был четырехкомнатный дом для Восточных паломников. Одна комната в этом доме была предназначена отдельно для Самого Учителя, одна была офисом Хаджи Сийида Такий-и-Маншади, а оставшимися двумя пользовались паломники. Третий дом из четырех комнат был надлежащим образом обставлен для все увеличивающегося числа Западных паломников, которые стали посещать Абдул-Баха с конца 1898 года. Вплоть до !900 года несколько паломников останавливались в этих домах, но когда Абдул-Баха начал строительство Усыпальницы на горе Кармель, Он не поощрял бахаи к паломничеству, и эти дома оставались большей частью не занятыми. Доктор Юнис Хан описывает положение дел в Хайфе в самом начале века. Вот краткий перевод его чарующих воспоминаний:

Работы по строительству фундамента Усыпальницы Баба продвигались хорошо. Благословенный Учитель имел обыкновение часто приезжать в Хайфу для наблюдения за строительными работами. Он останавливался на несколько дней, в течение которых бахаи и не бахаи достигали Его присутствия. Произошли некоторые изменения в течение трех или четырех лет, предшествовавших 1900-му году.

1. Мирза Ага Джан ... скончался.

2. Мирза Дияулла, колеблющийся сын Бахауллы ... также скончался.

3. Комнату на первом этаже Особняка Бахджи, которой пользовались верующие, забрали нарушители Завета ...

4. Нарушители Завета прекратили свою раннюю практику требовать от Учителя уплаты их расходов; соответственно трудности Его собственной домашней жизни, проистекавшие от недостатка средств в предыдущие годы, некоторым образом облегчились. Однако время от времени Он посылал под каким нибудь предлогом деньги Его неверным братьям.

5. Деятельность шефа полиции Акки Яхья Табура Агаси против Дела Бога привела к противоположным результатам. Его самого сместили с этого поста, и позже, когда он оказался без средств, он пошел к Учителю и получил помощь от Него.

6. В течение прошедших трех лет регулярно приезжали группы паломников как с Востока, так и с Запада. Город Хайфа стал центром для верующих, где часто проводились встречи и праздничные собрания, но, повинуясь совету Учителя, эти собрания не столь часты в эти дни.

7. Нарушители Завета, не преуспевшие в прежних интригах против Абдул-Баха, начали раздувать новые волнения среди злобно настроенных элементов из населения. Они стали неправильно представлять планы Абдул-Баха по строительству мавзолея Баба.

8. Двое из нарушителей Завета покушались на жизнь Абдул-Баха. Один по двум разным случаям поместил яд в кружку питьевой воды, которой Он пользовался. Это было вовремя обнаружено. Другой носил кинжал под платьем с намерением убить Его, но не преуспел в своей попытке. Позже оба человека сожалели о своих поступках. Абдул-Баха простил одного и посмотрел сквозь пальцы на другого. (1)

Сооружение Усыпальницы Баба было величайшим предприятием в первые годы двадцатого века. Это было священной обязанностью, которую Бахаулла в течение последних лет Его жизни особо просил Абдул-Баха исполнить. Приобретение земли под Усыпальницу заняло долгое время, потому что под влиянием нарушителей Завета владелец сначала отказывался продавать вообще. После многих трудностей, когда переговоры по продаже земли были завершены, и ее владение перешло к Абдул-Баха, встала необходимость приобрести другой участок земли, расположенный с юга, чтобы обеспечить доступ к строительным сооружениям. По наущению нарушителей Завета владелец запросил чрезмерную цену за эту землю, и даже когда Абдул-Баха предложил заплатить большую часть этой суммы, владелец решил не продавать. Стало известно, что Абдул-Баха сделал следующее замечание относительно этого эпизода:

Каждый камень этого здания, каждый камень дороги, ведущей к нему, Я с бесконечными слезами и чрезмерной ценой поднял и уложил на место. В одну ночь Я был столь погружен в Моих тревогах, что не находил другого выхода, как перечитывать снова и снова молитву Баба, находящуюся в Моем распоряжении, повторение которой могучим образом успокаивало Меня. На следующее утро владелец участка сам пришел ко Мне, извинился и стал умолять Меня приобрести его собственность. (2)

Доктор Юнис Хан слышал, как Абдул-Баха говорил, что, когда владелец предложил свою землю, он умолял Учителя простить его и сказал, что это его братья подстрекали его не продавать и обещали заплатить вдвое больше, чем Абдул-Баха. Учитель поначалу отказывался приобретать собственность, владелец настаивал и в конце концов распростерся у ног Абдул-Баха и умолял Его взять землю бесплатно. Тогда Абдул-Баха призвал Ага Ризай-и-Каннада, который управлял Его финансами, и указал ему сделать необходимые приготовления и приобрести участок за надлежащую цену.

Как только Он приобрел землю, благословенную стопами Древней Красоты, Абдул-Баха сосредоточил все свое внимание на строительных работах. Он столь углубился в возведение достойного мавзолея для Мученика-Пророка Веры, что, согласно свидетельству некоторых из Его возлюбленных, Он говорил с энтузиазмом об этом каждый день. Его частые визиты в Хайфу были посвящены единственной цели наблюдения за работами, и верующие, жившие в Хайфе, имели обыкновение собираться на горе Кармель, чтобы достигнуть Его присутствия. В те времена, когда там не было еще ничего, кроме груды камней и глины, Учитель часто радостно говорил им о будущем этого благословенного места. Он пророчествовал, что Усыпальница и сады вокруг нее станут самым прекрасным и величественным зрелищем на этой горе. Столь возвышены и ясны были Его слова о будущем Усыпальницы, что верующие, слышавшие Его, были способны представить ее величие и красоту своим внутренним взором.

Несколькими годами позже Абдул-Баха, по свидетельству Доктора Хабиба Муайада, сказал следующие слова во время, когда гора Кармель все еще была большей частью грудой необитаемых скал, а Усыпальница насчитывала всего шесть комнат, построенных из камня. Сегодня многое из Его предвидений осуществилось:

По одному случаю, когда Абдул-Баха гулял в садах (недалеко от Усыпальницы Баба), Он бросил сосредоточенный взгляд на море и на город Акку. После некоторого молчания Он сказал: "Я видел много мест заграницей, но нигде нет такого свежего воздуха и прекрасного вида как у Усыпальницы Баба. Вскоре эта гора станет обитаемой. Много прекрасных зданий будет построено на ней. Усыпальница Баба будет сооружена самым изысканным образом с величайшей красотой и великолепием. Будут возведены террасы от подножия до вершины горы. Девять террас от подножия до Усыпальницы и девять от Усыпальницы до вершины. Сады с сочными цветами будут разбиты на всех террасах. Единая улица с цветочными клумбами в ряд пройдет от моря к Усыпальнице. Паломники, прибывающие на корабле, будут видеть купол Усыпальницы далеко в море. Цари земные с непокрытыми головами и царицы будут идти в верх по улице Усыпальницы, держа букеты цветов. Со склоненными головами они будут приезжать как паломники и простираться ниц у священного порога ... (3)

Тот же самый историк рассказывает, что в другой раз Абдул-Баха говорил на эту же тему ряду верующих в Святой Земле:

... Будущее горы Кармель блестяще. Я могу видеть ее теперь, залитую полотнами света. Я могу видеть многие суда, стоящие на якоре в порту Хайфы. Я могу видеть царей земных с вазами цветов в руках, торжественно идущих к Усыпальницам Бахауллы и Баба с абсолютным поклонением и в состоянии молитвы и благоговения. Когда Ему надевали терновый венец на голову, Христос мог видеть царей земных, склоненных перед Ним, но другие не могли этого видеть. И теперь Я могу видеть не только мощные лампы, которые зальют эту гору ярким светом, но также и Дома Преклонения, больницы, школы, дома для инвалидов, сирот и все другие гуманитарные институты, возведенные на горе Кармель.(4)

По мере того как строительные работы на горе Кармель продвигались, верующие были переполнены радостью от перспективы погребения останков Баба в этом святом месте. Но нарушители Завета, которые пребывали в постоянном разочаровании в своей нечестивой деятельности и вынуждены были свидетельствовать превосходству Завета, в особенности прибытию паломников с Запада, поднялись, чтобы нанести еще один удар Учителю.

В 1901 году Абдул-Баха в ходе Своих разговоров с верующими предвидел приближение надвигающихся бедствий, учиненных нарушителями Завета. Он, как сообщается, поведал друзьям, что нарушители Завета причинят Ему великое бедствие, но они сами первыми попадут в западню своих планов, и только позже Он Сам станет мишенью их интриг. Абдул-Баха часто говорил в этом ключе Своим спутникам в те дни. Он поведал им, что, в то время как Он Сам приветствует бедствия на пути Божьем, Его братья будут теми, которые пострадают сами. Верующие были озабочены такими предсказаниями и не знали, какого рода проблемы возникнут для Учителя. Их единственной молитвой была та, чтобы Господь вмешался и предотвратил испытание, готовящееся для Него.

К августу 1901 года строительные работы на горе Кармель достигли продвинутой стадии и Абдул-Баха часто приезжал в Хайфу, когда вдруг великое смятение случилось в Акке. 20-го августа 1901 года верующие праздновали годовщину Декларации Баба (по лунному календарю) в Усыпальнице Бахауллы в Бахджи. По возвращению в Акку Абдул-Баха проинформировали, что Его братья под эскортом солдат доставили из Бахджи в Акку в великом унижении. Мадждуд-Дина также привели из Тиберии. Учитель немедленно пошел к властям спросить опричинах их ареста. Тогда Губернатор поставил в известность Абдул-Баха о содержании приказа Султана, согласно которому Он и Его братья должны находиться в заключении внутри городских стен Акки, и что те же самые ограничения, которыми подвергся Бахаулла и Его спутники в Величайшей Тюрьме, теперь возобновляются. Более того, никому из верующих не разрешается покидать город и вся их деятельность должна проходить под наблюдением властей.

Хотя в первые дни по прибытии Бахауллы в Акку такие ограничения были возможны, теперь, после стольких многих лет, когда Учитель стал предметом любви и восхищения людей, было не возможно исполнить этот эдикт полностью. В действительности, даже сам Губернатор, который был великим почитателем Абдул-Баха, находился в таком замешательстве от этого указа, что какое-то мремя медлил с его исполнением.

Это возобновление заключения было прямым результатом ложных донесений Мирзы Мухаммада-Али Назиму Паше, Губернатору провинции Сирия. Обстоятельства этого эпизода описаны Мирзой Бадиулла в его "покаянном письме", написанном несколькими годами позже этого случая. Он утверждает, что Мирза Мухаммад-Али послал Мирзу Мадждуд-Дина в Дамаск с петицией Губернатору, жалуясь на деятельность Абдул-Баха. Главной целью этог предательского акта было взбудоражить власти путем неправильного представления строительства на горе Кармель, которое он представлял в качестве крепости, предназначенной для подъема восстания, и сообщая им о больших собраниях в Акке и о пребывании американцев, которых он описал как военных советников.

Известно, что Мадждуд-Дин представил дорогие подарки для Губернатора в качестве взятки и испросил его помощи в деле депортации Абдул-Баха. В действительности и в другие времена, по ходу целой серии обращений к правительственным властям в Сирии, нарушители Завета вынуждены были истратить большие суммы денег на подкуп различных чиновников. Истратив для этих целей все состояние Мирзы Ага Джана, они продали одну третью часть Особняка Бахджи за тысячу двести лир Яхья Табуру Агаси, этому закоренелому врагу Веры, и потратили всю сумму на подкуп чиновников.

Мадждуд-Дин вернулся, выполнив свою миссию, в радостном настроении, заручившись обещанием Губернатора помочь. Но события приняли другой оборот. Получив доклад Губернатора, Султан Абдул-Хамид встревожился и приказал возобновить заключение Абдул-Баха, Его братьев и последователей. Соответственно, к удивлению Мадждуд-Дина, его планы рухнули, и он сам, также как его вождь Мирза Мухаммад-Али вместе с Мирзой Бадиулла оказались заключенными в городе Акке по приказанию Султана. Пророчество Абдул-Баха сбылось: Его братья первыми попались в их собственную западню.

Учитель, как всегда, покорился жестокости Его врагов. Он воспринял новые ограничения в духе радостного приятия. Величайшим лишением для Него была разлука с Усыпальницей Бахауллы, которую Он не мог посещать в течение этого времени. Он также был отрезан от строительных работ на горе Кармель, хотя Он устроил все так, чтобы они продолжались. В течение почти семи лет, пока это заключение оставалось в силе, Абдул-Баха продолжал руководитль делами мира Бахаи, как на Востоке, так и на Западе, через плодотворное излияние Своих писаний. По мере того как проходили годы, еще больше паломников и посетителей принимали в доме, который Он снял по соседству с казармами, известный как дом Абдулла Паши. На верхнем этаже этого дома Он сделал маленькую деревянную пристройку, в которой Он мог молиться, обратившись в направлении Усыпальницы Бахауллы.

Что касается Его братьев: оказавшись в Акке, где им приказали жить, Мирза Мухаммад-Али написал два письма, одно за другим, губернатору Дамаска (которого он уже подкупил), отчаянно ища поддержки в своем освобождении. Но его письма остались без ответа. Однако Абдул-Баха встретился с гражданскими и военными властями и ходатайствовал за освобождение Своих братьев, сказав, что они не способны выдержать таких ограничений, и добился их освобождения. Он также добился свободы для других верующих, которым разрешили возобновить работу, которой они занимались прежде, но Он заверил властей, что Сам Он будет пребывать внутри городских стен.

Что же касается Мирзы Мухаммада-Али, причины этих ограничений, он поначалу открыто отрицал, что имел какое-либо сообщение с Губернатором Дамаска, то же делал и Мадждуд-Дин. Оба они утверждали, что эдикт Султана по возобновлению заключения воспоследовал как результат публикации книги Мирзы Абул-Фазла, великого ученого бахаи, но правда вскоре выплыла наружу. Хаджи Алий-и-Язди описал в своих мемуарах обстоятельства, при которых обнаружилось предательство Мадждуд-Дина и Мирзы Мухаммада-Али. Согласно Хаджи Али, Мадждуд-Дин лично доставил две петиции, одну Назиму Паше, другую Фарик Паше. Последний был высокопоставленный армейский офицер, дружелюбно настроенный по отношению к Абдул-Баха. Выяснилось, что вторую петицию представили в ответ на вопрос Фарик Паши, который хотел узнать природу разногласий между Абдул-Баха и Его братьями.

Для того, чтобы запутать дело для Фарик Паши, который был мусульманином суннитом, Мирза Мухаммад-Али и Мадждуд-Дин подделали документ, который они приписали Бахаулле; они отправили этот документ вместе со своей петицией. В этом документе они сочинили от имени Бахауллы целый ряд хвалебных отзывов во славу Умара, второго калифа ислама суннитов. Другой документ, который они послали Паше, содержал отрывки из Лаух-и-Хизар Байти (Послание одной тысячи стихов), в котором Абдул-Баха порицает Умара в суровых выражениях. В своей петиции они далее заявляли, что Абдул-Баха подстрекает Его последователей к враждебнлсти против суннитов, в то время как остальная часть семьи Бахауллы восторгается Умаром и общиной суннитов.

Мирза Мухаммад-Али и Мадждуд-Дин продолжали отрицать посылку каких-либо петиций в Дамаск, до тех пор пока Фарик Паша наконец не отправил их Абдул-Баха, который получив их, отослал их матери Мирзы Мухаммада-Али, с тем чтобы она могла видеть предательство ее отпрыска и зятя Мадждуд-Дина.

Когда эта несообразная ни с чем деятельность проступила наружу, это открыло глаза некоторым нарушителям Завета, которых поначалу ложно заставили поверить, что Мирза Мухаммад-Али истинный последователь Веры Бахауллы. Эти простые сердцем люди, которых столь долго обманывал Архи-нарушитель Завета, пошли к Абдул-Баха, выразили сожаление в своей глупости и были щедро прощены Им.

Оглядываясь назад на эти события, можно только поражаться изворотливости этого двуличного лицемера, который с одной стороны проповедывал своим заблудшим последователям божественное происхождение Откровения его Отца, тем самым выставляя себя как самого святого и искренного человека, достойного всяческого подражания, а с другой сторны бесстыдно объявляя Бахауллу и самого себя последователями ислама суннитов. Конечно Мирза Мухаммад-Али знал слишком хорошо, что Бахаулла ясно учил Своих последователей, что Умар, второй Калиф ислама суннитов, нарушил неписанный Завет Мухаммада и незаконно узурпировал преемство Пророку у Имама Али. Он также знал, что святые Имамы шиитской ветви имлама, чье положение Бахаулла превознес в Его Писаниях, были законными наследниками Пророка. Вопреки этому, не было пределов, до которых Мирза Мухаммад-Али не доходил, чтобы уничтожить Абдул-Баха. Он был мастером в искусстве фальсификации, и, как мы увидим позже в этой книге, он продолжал действовать в этом ключе годами, распространяя ложь и клевету против Центра Завета.

Когда всем стало известно, что причиной этого нового заключения была петиция Мадждуд-Дина, нарушители Завета на какое-то время поутихли и попридержались. Однако, освободившись от уз заточения внутри Города Тюрьмы, Мирза Мухаммад-Али и его приспешники остались довольны своей собственной свободой и ликовали, что Учитель, которого они так ненавидели, заключен внутри стен Акки. Поэтому они считали это победой и в глупости своей помышляли, что конец Абдул-Баха и Его лидерства уже близок. Мало они знали о том, что свет не может быть погашен тьмой, и могущество Божие не исчезнет от оппозиции презренных среди людей.

ГЛАВА 20.
ГОДЫ ЗАКЛЮЧЕНИЯ.

В течение нескольких лет Своего заточения в городе Акке Абдул-Баха занимался написанием многочисленных Посланий или Сам, или диктуя их секретарям. Посредством этого Он продолжал руководить последователями Бахауллы в их службе Делу, побуждая их оставаться твердыми в Завете и распространять божественные благоухания с мудростью и постоянством. Хотя и ограниченный в Своих перемещениях, Учитель жил теперь в относительном покое, руководя строительством Усыпальницы Баба на горе Кармель, в то время как излияние Его пера продолжало пленять души верных, помогая им завоевывать новые вершины на службе Его Делу.

Много значительных достижений в истории Веры пришлись на это время. В 1902 году под руководством Абдул-Баха был заложен фундамент Машригуль-Азкара в Ашхабаде. Это был первый Дом Преклонения бахаи в мире.

Другим значительным событием в этот период было дуновение нового духа посвящения и твердости в общине бахаи, как на Востоке, так и на Западе. Этот дух в особенности усилился в результате столкновений летом 1903 года в Язде и близлежащих деревнях, когда великое множество душ было замучено при самых трогательных обстоятельствах, пролив своей поразительной твердостью и примерным героизмом неугасимый свет в анналы Веры.

В Святой Земле, в то время как нарушители Завета радовались, что Абдул-Баха стал заключенным, многие из светских лиц стали сочувствовать Делу. Дружелюбно настроенный Губернатор Акки сделал несколько попыток убедить Абдул-Баха не заключать Себя внутри городских стен, но посещать и другие места вне Акки; однако Учитель отклонил это предложение. Тогда Губернатор попросил Абдул-Баха сопровождать его визит к Усыпальнице Бахауллы. Учитель удовлетворил его желание, и вместе они покинули город и направились в Бахджи. С целью отойти еще далее от строгого эдикта Султана Губернатор организовал еще одно посещение, на этот раз он попросил других высокопоставленных чиновников сопровождать его, включая Фарик Пашу, упомянутого ранее.

Когда вся группа прибыла в Бахджи, нарушители Завета увидели величественную фигуру Абдул-Баха, шагавшего впереди процессии, и знать, следовавшую позади Него, как знак уважения. Когда Мирза Мухаммад-Али увидел честь и почитание, которые Губернатор и другие чиновники оказывали Учителю, он сильно расстроился, и его надежды, что заключение может уменьшить превосходство Абдул-Баха, рухнули.

В течение 1902 года Абдул-Баха снова разрешил приезд паломников. Все, кто достигали присутствия Учителя, были магнитезированы исходящими от Него духовными силами, и, когда они возвращались домой, они согревали сердца друзей огнем божественной любви, зажженной Учителем в их сердцах. Когда мы смотрим назад на эти опасные годы, мы замечаем, что не в силах помешать прогрессу Веры, заключение Абдул-Баха в городе Акке, со всеми вытекавшими отсюда трудностями, совпало с ростом активности друзей и разрастанием общины по всему миру.

Очевидцы свидетельствовали, что в тот бурный период Своей жизни Он писал не менее девяноста Посланий в день своею рукой. Именно обильное излияние этих Посланий в основном способствовало разрастанию Веры, бодрости и возвышенному состоянию духа верующих повсюду.

По мере того как все эти события развивались в мире бахаи, нарушители Завета возобновили свою злобную пропаганду против Учителя. В 1904 году на горизонте появились новые бедствия. Нарушители Заветла усердно интриговали до тех пор, пока дружески настроенного Губернатора Акки не заменили враждебным к Абдул-Баха. Мирза Мухаммад-Али вовсю пользовался этим и раздувал огонь злобы в некоторых слоях населения, которые встали в открытую оппозицию к Учителю. Как результат, газеты Сирии и Египта опубликовали подстрекательские статьи о Нем, а приспешники Мирзы Мухаммада-Али раздули в пожар все необоснованные обвинения, которые содержали эти статьи.

Эти действия завершились тем, что Архи-нарушитель Завета в конце концов выдвинул официальное дело против Учителя. В нем он вынес все ложные и порочащие Его обвинения и подкупом собрал целый ряд подписей некоторых жителей Акки в поддержку своего дела. Этот документ отослали властям в Стамбул, к трону Султана Абдул-Хамида, в надежде, что Султан, будучи деспотом, примет меры и уничтожит Абдул-Баха.

В результате всего этого вскоре в Акку прибыла следственная комиссия. Эта новость распространилась моментально, и волнение охватило жителей города. По соседству поставили шпионов, и подходы к дому Учителя просматривались днем и ночью. Чтобы защитить Веру и общину, Абдул-Баха посоветовал большинству верующих покинуть Акку и искать место жительства в другом месте. В то же самое время паломничество было временно приостановлено.

Комиссия призвала Абдул-Баха ответить на обвинения, выдвинутые против него отступниками от Завета. Он посетил членов комиссии несколько раз и успешно опроверг ложные обвинения. Он отверг каждое из них таким мастерским образом, что не оставил никакого сомнения в их фальшивой сущности. Его объяснения, высказанные с величием и красноречием. были столь убедительны, что у членов комиссии не было иного выбора, как закрыть дело и возвратиться домой. И снова Мирза Мухаммад-Али и его подручные заговорщики были разочарованы. Их позорная публичная стычка с Учителем не принесла им никаких выгод; вместо этого она стоила им больших сумм денег, затраченных на взятки.

По мере того как 1904 год приближался к концу, положение Учителя постепенно нормализовалось, верующие возвратились в свои дома в Акке, и даже паломничество возобновилось. Однажды, когда несколько паломников сидело в Его присутствии, Абдул-Баха описал страдания, которые Он претерпел от рук нарушителей Завета. Истории, которые Он рассказывал были столь душераздирающими, что все слышавшие Его глубоко опечалились. Тогда Доктор Юнис Хан попросил Учителя сказать ему, сколь долго эти нарушители Завета будут противостоять Ему. Говорят Он ответил, что через четыре года они станут бессильны предпринятль что-либо против Него. Он затем заявил, что, если в будущем и останется какой-то след в мире от последователей Мирзы Яхья, то от этих нарушителей Завета не останется ничего. И действительно, как мы увидим на нижеследующих страницах, это пророчество Абдул-Баха сбылось.

В одной из своих речей Учитель, как засвидетельствовано, сказал, что Бог всегда помогал нарушителям Завета в течение Его Пастырства и подвигал их всеми возможными способами образоватль брешь в твердыне Дела с тем, чтобы Учитель мог остановить их все и тем обеспечить, чтобы в будущем другие были бы не способны действовать таким же образом.

Годы 1905 и 1906 прошли без каких либо значительных происшествий, хотя Абдул-Баха постоянно тревожили эти враги Веры, и Он предпринимал надлежащие меры, дабы защитить Дело от их различных маневров. Тем временем политическая ситуация в сердце Оттоманской Империи все более становилась нестабильной, и Султан соответственно тревожился. Было известно, что он нервничал по поводу каждого популярного движения в стране и показал себя беспощадным в обращении с отступниками.

Нарушители Завета, уже было потерявшие надежду претворить в жизнь свои злобные замыслы, ободрились от политической ситуации в Стамбуле. Они решили воспользоваться слабостью Султана и сыграть на его страхах и подозрениях. Все, что им требовалось сделать, это возобновить дело против Абдул-Баха и послать свои жалобы заново ко двору Султана. Это они и сделали, но их последний сильный выпад против Учителя обернулся полным поражением.

В своей петиции Мирза Мухаммад-Али и его приспешники вновь подтвердили свои ложные притязания, что Бахаулла был просто святым человеком и почитателем ислама суннитов, а Абдул-Баха осудил веру суннитов и притязает на звание Пророка. Они также обвинили Абдул-Баха не только в том, что Он приобрел огромные участки земли в Акке и соседних деревнях и завел много сподвижников в Святой Земле, но также и в том, что Он выстроил могучую крепость на горе Кармель, сделал стяг с надписью "Я, Баха-ул-Абха" и поднял его среди населения, принимает американских и других западных военных советников в Своем доме и готов свергнуть правительство. Такие подстрекательские заявления, сделанные в то время, когда правительство опасалось переворота со стороны какой-нибудь из турецких группировок, встревожили Султана, который немедленно приказал новой следственной комиссии отправиться в Акку. Эта комиссия, состоявшая из четырех чиновников, прибыла зимой 1907 года. При них были бумаги, относившиеся к предыдущей следственной комиссии, которая, достаточно иронично, обнаружила все обвинения против Абдул-Баха беспочвенными.

Эта комиссия приняла на себя полную власть по управлению городом, сместила губернатора Акки, дружески настроенного к Абдул-Баха, и даже не подчинялась приказаниям Губернатора провинции Сирия, имевшего высшую власть в регионе. Члены комиссии затем установили прямой контакт с Мирзой Мухаммадом-Али и Его приспешниками и спланировали свои действия в согласии с ними. В качестве своей резиденции они избрали дом Абдул-Гани Байзуна, богатого и влиятельного человека, жившего неподалеку от Особняка Бахджи и поддерживавшего дружеские связи с отступниками от Завета.

Их первым действием было снова установить группу шпионов вокруг дома Абдул-Баха. Затем они начали получать показания от тех самых врагов, которые поставили свои подписи под первоначальной петицией Мирзы Мухаммада-Али властям. С помощью нарушителей Завета члены комисии даже оказывали давление на людей, дабы они свидетельствовали против Учителя. Таким образом запуганные люди вынуждены были давать ложные показания, в то время как местного бакалейщика, отказавшегося принимать в этом участие, посадили в тюрьму. Жители города боялись подходить к дому Учителя, чтобы власти не поставили им это в вину. Даже нищие Акки, которым Абдул-Баха всегда помогал, не смели вступать с Ним в контакт.

Однажды члены комиссии посетили гору Кармель, обследовали шестикомнатное здание Усыпальницы, заметили ее массивные стены и сделали замечание о ее чрезвычайной мощи. Позже в своем докладе они подтвердили обвинение нарушителей Завета, что Абдул-Баха действительно выстроил крепость в стратегическом месте на горе! Они также подтвердили истинность других обвинений, выдвинутых против Него. Вскоре повсеместно стали циркулировать слухи, что комиссия готовиться изгнать Учителя в Физан в Триполитании, расположенном в середине пустыни в Северной Африке.

В течение этого периода Учитель оставался невозмутим и уверен. Он продолжал писать Послания бахаи на Востоке и на Западе, проводил время, сажая деревья в Своем маленьком саду, и к удивлению некоторых важных лиц Акки, считавших Его изгнание неизбежным, был замечен наблюдающим за ремонтом снимаемого Им дома. Их удивление еще более возросло, когда они узнали, что Он закупил запас топлива на зиму.

Члены комиссии, активно занятые подготовкой отчета в сотрудничестве с нарушителями Завета, послали одного из своих агентов к Абдул-Баха, приглашая Его встретиться с ними, но Он отклонил это предложение, сказав, что комиссия относится к Нему с предубеждением, и потому нет смысла встречаться с ее членами. В то же самое время Он дал ясно понять, как и в предыдущих случаях, что Он готов подчиниться любому их решению и напомнил им, что Его величайшим стремлением было последовать по стопам Его Господа Баба и умереть смертью мученика.

Сам Абдул-Баха упомянул об этом эпизоде в разговоре с друзьями. Вот вкратце, что Он сказал:

По своем прибытии следственная комиссия пригласила меня на встречу, но Я отказался. Они послали некоего чиновника по имени Хикмат Биг убедить Меня и посетить их. Этот агент просил Меня и даже лицемерно пустил слезу, упрашивая Меня встретиться с членами комиссии, хотя бы и кратко. Я сказал ему, что, поскольку они приехали расследовать обвинения против Меня, было бы лучше, чтобы Я не встречался с ними. Я сказал ему. что они уже отослали доклад в столицу, а Я послал письмо Султану Абдул-Хамиду через Шейха Бадруд-Дина, суть которого состояла в следующем:

"Члены комиссии прибыли в Акку, но Я не встречался с ними. Я понимаю так, что они сделали отчет, в котором выдвинули несколько обвинений против Меня, и Я за это благодарен. Их основные претензии таковы:

1. Что Я восстал против правительства и утвердил свое собственное.

2. Что Я выстроил укрепления на горе Кармель.

3. Что с помощью Мирзы Зикруллы Я воздвиг стяг с надписью "Я, Баха-ул-Абха" (О Слава из Славнейших) среди населения, включая бедуинов.

4. Две трети земли в Акке принадлежат Мне.

Причина, почему Я благодарен членам комиссии за эти обвинения та, что своей первой жалобой они в действительности похвалили Меня и приписали Мне великое могущество. Как может заключенный и изгнанник утвердить новое правительство? Любой, кто мог бы сделать это заслуживает поздравлений. Сходным образом своей второй жалобой они также похвалили Меня, приписав Мне необыкновенные способности. Было бы чудом для пленника в руках властей воздвигнуть укрепления достаточно сильные, чтобы выдержать бомбардировку могучими морскими судами.

Однако следует удивляться их третей жалобе, потому что как же так получается, что многочисленные правительственные агенты, расположенные по всей стране так и не увидели знамени, которое, как ставится в вину, было поднято среди обитлателей этих земель? Может быть последние два года эти чиновники спали, или ангелы ослепили им глаза. Относительно четвертой жалобы, что Я владею большей частью земли в Акке и соседних деревнях, то Я могу ее всю продать за небольшую сумму в тысячу лир. (1)

Причина, покоторой Абдул-Баха написал это письмо таким ироничным языком, кроется в ущербности тех, с кем Ему приходилось иметь дело. Тем временем события двигались к кульминации, и становилось почти что определенным, что Абдул-Баха подвергнется изгнанию или смерти. Атмосфера становилась все более тревожной с каждым днем.

Сохранился интересный рассказ об одном итальянце, который служил испанским Консулом в то время. Он был большим почитателем Учителя, а его жена была дружна с семьей Абдул-Баха. Этот человек и его родственники были главными агентами итальянской пароходной компании. Когда его поставили в известность, что жизнь Абдул-Баха находится в опасности, он пришел к Учителю под покровом ночи и предложил вывезти Его из Святой Земли в любое безопасное место. Он даже задержал отплытие одного судна на несколько дней в надежде спасти Его. Абдул-Баха сделал необычный шаг и пригласил некоторых старейшин общины бахаи в Акке, включая знаменитого Хаджи Мирзу Хайдара-Али, посоветоваться вместе и высказать свое мнение в ответ на это предложение. Забавно видеть, как Абдул-Баха подверг испытанию этих людей и преподал им урок. Эта группа единодушно решила посоветовать Учителю принять предложение итальянского друга и покинуть Святую Землю для более безопасного места. Абдул-Баха поглядел на них неодобрительно и напомнил им, что бегство никогда не было уделом Избранников Бога. Его Господь Баб отдал Свою жизнь, так как же Он может поступить иначе. В результате этого эпизода каждый из этой группы признал свою близорукость и недостаток понимания духа Веры.

Затем однажды, ближе к вечеру, члены следственной комиссии погрузились на свой корабль в Хайфе и направились к Акке. Солнце садилось, по мере того как судно приближалось к городу-тюрьме. Каждый в Хайфе и Акке был убежден, что корабль идет, чтобы взять на борт Абдул-Баха как узника. Тем временем Абдул-Баха спокойно ходил по двору Своего дома, а верующие, чрезвычайно встревоженные, нервно следили за приближающимся судном. Неожиданно, к их великому облегчению, судно сменило курс, направилось в море и отплыло в Стамбул.

В одном из Своих Посланий Абдул-Баха утверждает, что в этот момент выстрелили орудия Божии, убрали цепи с шеи Абдул-Баха и поместили их на шею Абдул-Хамида, Султана Турции. Это относится к конечной судьбе Султана, который едва избежал смерти, когда возвращался из мечети в роковую пятницу того же года. Бомба, предназначенная для него, взорвалась, убив и ранив других, и именно это происшествие заставило власти отозвать членов комиссии. Несколькими месяцами позже Младотурецкие революционеры потребовали от Султана освобождения всех политических заключенных. Это было сделано и летом 1908 года Абдул-Баха был освобожден. Еще несколькими месяцами позднее тираничный Султан Абдул-Хамид был смещен. Полная свобода Абдул-Баха после сорока лет заключения позволила Ему исполнить одно из самых важных начинаний Его Пастырства, погребение останков Баба, Мученика-Пророка Веры, в Усыпальнице, построенной Им на горе Кармель.

В одном из Своих Посланий верующим Персии Абдул-Баха описывает некоторые события в Святой Земле в течение этого периода.

О вы, горячо возлюбленные Абдул-Баха! Прошло много времени с тех пор, как мой внутренний слух слышал нежные мелодии из ваших краев и радовалось мое сердце; и это вопреки тому, что вы всегда присутствуете в моих мыслях и ясно стоите пред моим взором. Я наполнил до краев чашу моего сердца вином моей любви к вам, и мое стремление увидеть вас струится подобно духу по моим артериям и венам. Посему ясно, сколь велики мои несчастья. В сие время ураган бедствий вздымает волны до высоких небес, жестокие и непрерывные стрелы летят в меня со всех сторон горизонта, и каждый момент сюда, в Святую Землю, приходят ужасные вести, и каждый день приносит свою долю ужаса. Центр Мятежа вообразил, что достаточно одного его наглого восстания, чтобы низвергнуть Завет; достаточно лишь этого, думал он, чтобы увести праведных прочь от Святого Завещания. Посему он разослал вдаль и вширь свои листовки, сеящие сомнение, изобретая множество тайных интриг. Одно время он кричал, что здание Бога порушено, и Его божественные заповеди отменены, и что, соответственно, Завет и Завещание ликвидируются. И снова он пускался во вздохи и стоны, что его держат узником, и что он голодает и жаждет днем и ночью. В другое время он поднимал шум, говоря, что отрицается единство Бога, поскольку провозглашен другой Явитель до истечения тысячи лет.

Когда он увидел, что его клевета не возымела действия, он постепенно создал план возбудить волнение. Он стал раздувать обман, стучась в каждую дверь. Он начал выдвигать ложные обвинения чиновникам правительства. Он вошел в доверие к некоторым иностранцам, вместе с ними подготовил документ, и представил его к Трону Султана, вызвав ужас у властей. Среди многих клеветнических обвинений было следующее, что сей несчастный поднял стяг мятежа, флаг со словами "Я, Баха-ул-Абха", что я прошел с ним по всей стране, побывал в каждом городе и деревне и даже среди кочевых племен пустыни, и призвал всех жителей объединится под этим флагом.

О мой Господи, воистину, я ищу убежища у Тебя от самой мысли о подобном деянии, противоречащим всем заповедям Бахауллы, и которое в действительности было бы величайшим злом, которое мог бы совершить только закоренелый грешник. Ибо Ты наложил на нас обязанность подчиняться правителям и царям.

Другой его клеветой была та, что Усыпальница на горе Кармель это крепость, которую я построил сильной и нерушимой - это когда здание еще строилось и насчитывало шесть комнат - и что я назвал его Медина Великолепная, в то время как я назвал Святую Гробницу (в Бахджи) Мекка Прославленная. Другой его клеветой была та, что я утвердил независимое владычество и - Не дай Бог1 Не дай Бог! Не дай Бог! - призвал всех верующих присоединится ко мне в этом грандиозном зле. Сколь жестока, о мой Господи, его клевета!

И снова он заявляет, что, поскольку Святая Усыпальница стала местом паломничества людей со всего света, то великий вред наносится сему правительству и народу. Он, Центр Мятежа, утверждает, что не принимает участия во всех этих делах, что он суннит из суннитов, преданный последователь Абу-Бакра и Умара и считает Бахауллу лишь набожным человеком и мистиком; все это, он говорит , было приведено в действие сим гонимым.

Чтобы быть кратким, следственная комиссия была назначена Султаном, да продлится слава его царствования. Комиссия прибыла сюда и немедленно по прибытии поселилась в доме одного из обвинителей. Они затем призвали группу тех, кто, работая с моим братом, подготовили обвинительный документ, и спросили, правдив ли он. Группа объяснила содержание документа, заявила, что все, что они донесли в нем было ничего кроме правды, и добавили еще другие обвинения. Таким образом они выступили в одно и то же время истцами, свидетелями и судьями.

Комиссия теперь возвратилась к трону Калифата, и слухи самого ужасного характера поступают ежедневно из этого города. Однако, хвала Богу, Абдул-Баха остается собранным и невозмутимым. Ни на кого я не держу зла за эту клевету. Все свои дела я обусловил Его неодолимой Волей, и я ожидаю, в действительности, в совершенном счастии отдать мою жизнь и готов к любым суровым бедствиям, что уготованы впереди. Хвала Богу, возлюбленные верующие также покорны Воле Божьей, довольны ею, лучезарно восприимчивы, воздавая хвалы.

Центр Мятежа вообразил, что, коль будет пролита кровь сего гонимого, коль выбросят меня в бескрайние пески пустыни и утопят в Средиземном море - безымянного, ушедшего без следа и некому будет рассказать обо мне - тогда уж он развернется на поле, пришпорит своего скакуна и своей деревянной колотушкой лжи и сомнения ударит по поло-мячу своих амбиций и сорвет приз.

Далеко от этого! Ибо, если даже нежный мускусный аромат верности пройдет и не оставит по себе следа, кого привлечет смрад вероломства? И если даже небесную газель растерзают псы и волки, кто устремится в поисках хищного волка? И если даже закончатся дни Мистического Соловья, то кто прислушается к карканью ворона или хрипению вороны? Сколь пусты такие предположения! Сколь глупы претензии! "Их труды подобны пару в пустыне, который жаждущий принимает за воду, но, приблизившись к нему, не находит ничего." (Коран 24:39)

О вы, возлюбленные Бога! Пусть ваша поступь будет тверда и неизменно сердце, и могуществом и помощью Благословенной Красоты оставайтесь привержены своей цели. Служите Делу Бога. Взирайте на все нации мира с постоянством и выдержкой людей Баха, дабы все были поражены и спрашивали, как так может быть, что ваши сердца подобны родникам уверенности и веры, подобны копям, богатым любовью Бога. Будьте такими, чтобы не ослабели вы и не потерялись от этих трагедий в Святой Земле; да не отчаятесь вы от этих ужасных событий. И если все верующие будут преданы мечу, и останется только один, пусть он воззовет во имя Господа и поведает радостные вести; пусть этот один восстанет лицом к лицу против всех народов земли ...

О вы, возлюбленные друзья! Старайтесь сердцем и душой сделать этот мир зеркальным отражением Царства, дабы сей дольний мир сподобился благословениям мира Господа, чтобы голоса Собрания Вышних поднялись в шумном одобрении, и знамения и знаки щедрот и благодеяний Бахауллы заключили всю землю ... (2)

Драматическое освобождение Абдул-Баха из заключения было величайшим ударом для нарушителей Завета за весь период их оппозиции Учителю. Оно ознаменовало приближающийся конец их сатанинским усилиям подорвать изнутри самое основание Дела Бога. Пророчество Абдул-Баха, реченное в 1904 году, что через четыре года они будут бессильны, таким образом сбылось.

В течение этих бурных и опасных лет заключения Дело Бога подвергалось великому риску, и Абдул-Баха писал во многих Своих Посланиях о страданиях, причиненных Ему Его неверными братьями в тот период. Следственная комиссия была не единственной угрозой. Одним из позорных обвинений, сделанном Мирзой Мухаммадом-Али против Абдул-Баха, было то, что Абдул-Баха объявил Себя новым Явителем Бога, следующим за Бахауллой. Они составили план лишить Его жизни, указывая на следующий отрывок из "Китаб-и-Агдас" в качестве оправдания:

Утверждающий, что получил Откровение прямо от Бога до истечения полной тысячи лет от сего дня, без всякого сомнения лжец и самозванец. Мы молим Бога, да смилостивится Он и да поможет такому человеку отречься и отказаться от подобного притязания. Если он раскается, Бог, конечно, простит его. Но если будет упорствовать в заблуждении своем, Бог непременно пошлет того, кто без всякой жалости обойдется с ним. Воистину, ужасен Бог карающий! (3)

Последняя Воля и Завещание Абдул-Баха было написано в течение этих зловещих лет. В следующем отрывке Абдул-Баха упоминает одного из сыновей Мирзы Мухаммада-Али, Шуауллу, как того, кто знал об этом плане убить Его:

Схожим образом, главный Центр Ненависти намеревался предать Абдул-Баха смерти и это подтверждается свидетельством, написанным самим Мирзой Шуауллой и здесь приложенным. Очевидно и неоспоримо, что они тайно и с чрезвычайным изуверством замышляли против меня. Вот самые его слова, написанные в этом письме: "Я ежеминутно проклинаю того, кто был причиной этого раздора, повторяя: "Господь! Не щади его!" - и надеюсь, что скоро Бог явит того человека (сейчас он в ином облачении, и я не могу сказать о нем большего), который не пощадит его". Этими словами он намекает на священный стих, начинающийся такими словами: "Тот, кто будет притязать на сие право до истечения тысячи лет ..." Задумайтесь! Как они жаждут смерти Абдул-Баха! Примите к сердцу и обдумайте слова "не могу сказать о нем большего", и вы поймете, какие интриги они плетут, дабы достигнуть этой цели. Они опасаются, как бы письмо с более подробным объяснением не попало в чужие руки, ибо это сорвало бы их планы. Эти слова лишь предвещают ожидаемые приятные новости, а именно в них сообщается, что все необходимые для этого приготовления сделаны. (4)

Вот также слова из Последней Воли и Завещания Абдул-Баха, которые красноречиво говорят об опасностях, грозящих Его жизни:

О горячо любимые друзья! Я нахожусь сейчас в великой опасности и не знаю, сколько мне осталось жить. Я пишу эти строки ради того, чтобы защитить Дело Божье, сохранить Его Закон, оградить Его Слово и обезопасить Его Учение. Клянусь Предвечной Красотой! Сей угнетенный никогда не испытывал обиды на кого-либо; ни к кому не питает он неприязни и не изрекает иных слов, кроме как во благо мира. Однако высшая моя обязанность, сила необходимости побуждает меня защищать и хранить Дело Божье. Поэтому с чувством величайшего сожаления я увещеваю вас такими словами: "Берегите Дело Божье, защищайте Его закон и больше всего бойтесь разногласий." (5)

Так, окруженный врагами изнутри и извне, Абдул-Баха в Последней Воле и Завещании назначил Своего внука Шоги Эффенди, который был тогда маленьким ребенком, Хранителем Дела. В то же самое время Он также написал Послание(6) великого значения Мирзе Мухаммаду-Таги, Вакилуд-Даулиху, двоюродному брату Баба. Он был выдающимся верующим, нареченный Абдул-Баха, как один " ... из двадцати четырех старейшин, которые сидят перед Богом на своих сиденьях...", упомянутых в Откровении Св. Иоанна Богослова. В этом Послании Он поведал Вакилуд-Даулиху о грозящих Ему великих опасностях и призывает его сделать приготовления, когда и если это будет необходимо, для избрания Всемирного Дома Справедливости. Для этого Он указывает ему собрать Афнанов и Рук Дела в одном месте и учредить этот институт согласно предписаниям Его Воли и Завещания.

Именно в этом Послании Он сообщает радостные вести о прогрессе Дела, подчеркивает его величие, предсказывает появление жестокой оппозиции со стороны земных народов и уверяет его последователей в конечной победе. Следующий отрывок - часть этого Послания, переведенного на английский Шоги Эффенди:

Как велико, сколь необычайно велико Дело! Сколь велики нападки народов и племен земных. Вскоре шум толп по всей Африке, Америке, крик европейцев и турок, стоны Индии и Китая будут слышны отовсюду. Все и каждый они поднимутся со всей своею силой против Его Дела. Затем рыцари Господа, помогаемые Его милостью свыше, усиленные верой, подкрепленные могуществом понимания и легионами Завета, восстанут и сделают очевидной истину стиха: "Узри смятение, охватившее племена побежденных!" (7)

Эти зловещие события, борьба между силами света и тьмы, предсказанная в таких ясных и недвусмысленных выражениях, еще не наступила, за исключением Колыбели Веры, где преследования общины Бахаи продолжаются время от времени с самого ее возникновения в 1844 году. Оппозиция, согласно данному пророчеству во всемирном масштабе, будет иметь гораздо больший эффект на продвижение Дела Бахауллы, чем когда-либо производили преследования прошлого. Основатели Веры и Хранитель Дела во многих своих писаниях обрисовывали жестокую оппозицию, которую юная Вера Бога испытает от своих врагов, как мирских, так и церковных, пророчествуя об изумительных победах, которые будут завоеваны в результате этой оппозиции.

В одном из Своих Посланий Бахаулла утверждает:

Гляди же, как в нынешнем цикле Откровения злодеи и глупцы воображают, что с помощью казней, грабежа и притеснений они сумеют загасить Светильник, зажженный Десницей Божественной власти, и затмить вечносияющее Дневное Светило. Как мало знают они о том, что сие противодействие поистине есть масло, питающее пламя Светильника! Такова преображающая власть Божия. Преображает Он то, что пожелает; истинно у Него власть над всякой вещью ... (8)

Следующие слова Абдул-Баха описывают нападки народов мира на Веру:

В этот день могущество всех лидеров религии направлено на то, чтобы рассеять паству Всемилостивого и сотрясти Божественное Здание. Воинства мира, материальные, культурные или политические набрасываются со всех сторон, ибо Дело велико, очень велико. В сей день его величие явно и очевидно глазам людским. (9)

Шоги Эффенди также во многих своих писаниях предвидел пришествие жестокой оппозиции Делу Бога во всемирном масштабе. Мы процитируем несколько отрывков:

Неодолимый ход Веры Бахауллы ... движимой стимулирующим влиянием недальновидности ее врагов и силами, скрытыми внутри нее самой, разрешается серией ритмических пульсаций, ускоряемых, с одной стороны, взрывной силой ее врагов, а с другой вибрациями Божественного Могущества, направляющих ее со все большей силой и скоростью по предопределенному курсу, прочерченному для нее Рукой Всемогущего. (10)

Мы не можем верить в то, что, по мере того как Движение будет набирать силу, вес и влияние, затруднения и страдания, которые ему выпали в прошлом, будут соответственно уменьшаться и исчезать. Нет, помере того как оно набирает силу, фанатичные защитники ортодоксальных твердынь любых наименований, осознавая пронизывающее влияние растущей Веры, поднимутся и приложат все силы, чтобы загасить ее свет и дискредитировать ее имя. Ибо разве не высказал наш возлюбленный Абдул-Баха Свои пылающие пророчества из-за стен города-цитадели Акки - слова, столь значимые в их предвидении наступающего мирового смятения, и однако столь полные обещанием конечной победы...(11)

При обзоре отличительных черт столь благословенного и плодотворного пастырства нельзя не упомянуть о пророчествах, записанных непогрешимым пером назначенного Центра Завета Бахауллы. Они предвидят злобные нападки, которые несокрушимый ход Веры должен вызвать на Западе, в Индии и Дальнем Востоке, когда она встретится с освещенными временем церковными орденами христианства, буддизма и индуизма. Они предвидят волнения, которые ее высвобождение из оков религиозной ортодоксии вызовет на американском, европейском, азиатском и африканском континентах. (12)

И пусть каждый честный сторонник Дела Бахауллы осознает, что бури, которые сия борющуяся Вера Бога должна встретить, будут еще более злобными, нежели те, которые она уже испытала. Пусть он поймет, что, как только полная мера громадных притязаний Веры Бахауллы дойдет до освященных временем могучих твердынь ортодоксии, чья цель - поддерживать удушающую хватку над мыслями и сознанием людей, сия юная Вера вынуждена будет встретиться с врагами более могучими и коварными, нежели жесточайшие изуверы и фанатичнейшие клерикалы, досаждавшие ей в прошлом. Каких только не будет врагов, порожденных судорогами умирающей цивилизации, которые будут только множить непотребства, уже причиненные ей! (13)

Каким бы жестоким ни было нападение сил тьмы, которые могут нанести урон сему Делу, какой бы отчаянной и продолжительной ни была борьба, какими бы горькими ни были разочарования, которые оно может испытать, превосходство, которое оно в конечном счете завоюет, будет таким, какого не достигала ни одна Вера за всю ее историю ... (14)

ГЛАВА 21.
НАРУШЕНИЕ ЗАВЕТА НА ЗАПАДЕ.

Мы теперь возвратимся на несколько лет назад в Акку в конце девятнадцатого века. Как мы уже видели, нарушители Завета были весьма разочарованы тем, что не могли остановить прогресс Дела Бога. Новости о распространении Веры, в особенности обращение ряда душ на Западе, заставили еще жарче гореть огню ревности в их груди. В декабре 1898 года первая партия западных паломников прибыла в Святую Землю и достигла присутствия Абдул-Баха. Впервые эти новые верующие вступили в контакт с магнетической личностью Учителя. Они почувствовали теплоту Его неподдельной любви и сострадания и узрели свет божественного духа, который излучал Его лик.

Мэй Боллз Максвелл, бывшая среди них, описывает свои впечатления от первой встречи с Абдул-Баха в таких словах:

Через мгновение я стояла на пороге и смутно увидела комнату полную людей, спокойно сидевших вдоль стен, и затем я узрела моего Возлюбленного. Я очутилась возле Его ног, и Он тихо поднял меня и усадил подле Себя, говоря какие-то любящие слова на персидском голосом, который потряс мое сердце. От этой первой встречи я не могу припомнить ни радости, ни боли, ни чего-либо такого, что можно назвать по имени. Я была внезапно вознесена на слишком большую высоту; моя душа вступила в контакт с Божественным Духом; и эта сила, такая чистая, святая, такая могучая, переполнила меня. Он расспрашивал каждого из нас по очереди о нас самих, нашей жизни, о тех, кого мы любим, и, хотя Его Слова были такими немногочиленными и такими простыми, в наши души повеяло Духом Жизни ...

Мы не могли оторвать наши глаза от Его прославленного лика: мы слышали все, что Он говорил; мы пили чай вместе с Ним по Его велению; но бытие казалось каким-то взвешенным, и, когда Он поднялся и внезапно покинул нас, мы вернулись толчком вновь к жизни: но никогда более, хвала Богу, к той же жизни на этой земле! Мы "лицезрели Царя в Его красе. Мы узрели очень далекую землю." (1)

Другая ученица Абдул-Баха, Миссиз Торнбург-Кроппер пишет:

По прибытию (В Хайфу) мы пошли в гостиницу, где оставались до наступления темноты, так как было слишком опасным для нас и для Абдул-Баха ... для иноземцев, чтобы нас видели входящими в город скорби. Мы сели в повозку, когда пала ночь, и поехали по твердому песчанику "по берегу моря, за Иорданом", который привел нас к воротам города-тюрьмы. Там наш надежный возница помог нам войти. Оказавшись внутри, мы нашли друзей, ожидавших нас, и мы пошли вверх по неровным ступеням, ведущим к Нему. Кто-то шел впереди нас с маленькой свечкой, отбрасывавшей странные тени на стены этого молчаливого места.

Вдруг свет выхватил форму, что поначалу казалась видением тумана и света. Это был Учитель, явленный нам свечой. Его белое одеяние, серебряные струящиеся волосы и сияющие голубые глаза производили впечатление скорее духа, нежели человеческого существа. Мы старались выразить Ему, как глубоко мы благодарны за то, что Он принял нас. "Нет", ответил Он, "Это вы добры, что приехали ... "

Потом Он улыбнулся и мы распознали Его Свет, струившийся сиянием по Его утонченному и благородному лицу. Это было поразительное впечатление. Мы, четыре посетителя из западного мира, почувствовали, что наше путешествие, со всеми его сопровождавшими неудобствами, было незначительной ценой за такое сокровище, которое мы получили от духа и из слов Учителя, пусть мы пересекли горы и моря, и страны, чтобы Его встретить. Так началась наша работа по "распространению учений," "возглашению Имени Бахауллы и ознакомлению мира с Посланием." (2)

В течение их короткого визита эти паломники были зачарованы трогающими душу словами Учителя. Они становились совершенно преданными Ему и загорались стремлением служить Ему и Делу, которое Он представлял, с незгибаемой лояльностью и верностью. Эти души выказывали такое сияние и небесную радость от встречи с Абдул-Баха, что нарушители Завета загорелись яростью и завистью; их уныние и разочарование не имело пределов. Они стремились найти путь противодействия этим событиям и изобрести план затормозить прогресс Дела на Западе. Наконец Мирза Мухаммад-Али обнаружил средство, благодаря которому он мог попытаться разбить единство верующих в Америке.

Среди партии из Запада, прибывшей с визитом к Учителю, находился человек по имени Ибрахим Кайрулла. Он был ливанским христианином, принявшим Дело в Египте в течение жизни Бахауллы и переехавшим в Соединенные Штаты в 1892 году. Двумя годами позднее ему удалось обратить Торнтона Чейза, первого западного христианина, принявшего Веру Бахауллы, и Учитель назвал Кайруллу, как "Петр Бахаи." За несколько лет Кайрулла обучил Вере несколько душ в различных частях Соединенных Штатов. Он был единственным учителем, к которому верующие обращались за просвещением в этой огромной стране.

В течение того времени, что Кайрулла был обращен к Абдул-Баха и выказывал лояльность Ему, он преуспел в обращении нескольких человек в Веру. В одном из своих писем к Учителю он выражает глубокую лояльность Ему и сообщает вести об обращении нескольких душ в Америке. Вот перевод этого письма, которое он написал в 1897 году.

Ко священному двору моего Учителя и Учителя всего мира ... да будет моя душа принесена в жертву праху на Его тропе. После принесения повиновения и служения ко священному порогу моего Учителя я молю сказать, что верующие в этих краях и я приветствуют утро, погруженные в море ваших щедрот, и встречают ночь с милостью вашего милосердия, заключившего Восток и Запад земли, потому что вы обратили к ним и ко мне взоры вашего благоволения. Вы явили три Послания божественных стихов: одно для верующих Америки, одно для Антуна Эффенди Хаддада и последнее для вашего слуги, который вечно и всегда, смиренный и бедный, ожидает богатых излияний его щедрого Господа ...Вместе с этой петицией прилагаются семьдесят четыре петиции от тех, кто недавно вступил в Веру Бога и вскоре будут посланы другие петиции. Ищущие, которые желают услышать Слово Божие и приходят к познанию истины, прибывают в огромном числе ... (3)

Но вот пример, как гордыня и амбиции могут загасить огонь веры, горящий в сердце верующего. Нет ничего более жизненно важного для последователя Бахауллы, познавшего успех в обучении Делу, чем подлинное смирение, совершенное самоуничижение и полное служение возлюбленным Бога. Но увы, Кайрулла был суетным и эгоистичным. По мере того как проходили годы, и он видел множащиеся плоды своей работы по обучению, он стал снедаем гордыней и лелеять мысли о разделении мира Бахаи на две части, он становится лидером бахаи Запада, а Абдул-Баха Востока!

Питая такие эгоистичные намерения в своем сердце, он прибыл в Акку и в первый раз встретился с Учителем. Он почувствовал Его величие и властность, также как Его любовь и сострадание. Какое-то время он выказывал подчинение Абдул-Баха, Который однажды взял его с Собой на гору Кармель и там заложил краеугольный камень в фундамент мавзолея Баба, на участке Им приобретенном, и избранном Самим Бахауллой.

Тем временем Мирза Мухаммад-Али обнаружил признаки амбиции и эгоизма в Кайрулле, которые он задействовал в полной мере. Вскоре между ними двумя установилась подпольная связь, и Кайрулла стал орудием в руках Мирзы Мухаммада-Али. Он присоединился к позорной шайке нарушителей Завета, встал в оппозицию к Абдул-Баха, стал сеять ложь среди друзей и распубликовал вдаль и вширь некоторые писания собственного производства. Его отступничество стало большим испытанием для верующих Запада, однако огромное большинство американских бахаи остались верными Делу.

Известие об отступничестве Кайруллы принесло печаль сердцу Абдул-Баха, Который пытался спасти его, по мере того как он двигался к своему духовному падению. В 1901 году Учитель попросил Абдул-Карима-и-Тихрани, каирского купца, который обучил Вере Кайруллу, отправиться в Соединенные Штаты, специально, дабы сия заблудшая душа осознала ошибочность своих путей. Когда его миссия закончилась неудачей, Абдул-Баха послал Хаджи Мирзу Хасана-и-Курасани в том же году с той же целью. Он также ничем не мог помочь. Когда Хаджи Мирза Хасан возвратился, в Соединенные Штаты отправили Мирзу Асадуллу-и-Исфахани. Именно ему Абдул-Баха поручил перевезти останки Баба в Святую Землю, задача, которую он выполнил с большим успехом. Он имел связь со Святым Семейством, поскольку был женат на сестре Мунири Ханум, жены Абдул-Баха. Хотя он пытался помочь Кайрулле остаться верным Завету, достаточно печально, несколькими годами позже он сам и его сын Доктор Фарид также стали нарушителями Завета.

Интересно отметить, что, вопреки всем попыткам Кайруллы увести в сторону тех, кому он раньше помог принять Веру, ему не удалось привнести раскол в общину. Как и в Персии, верующие остались лояльными Завету Бахауллы и впоследствии отказались поддерживать связь со своим учителем. В большой мере это можно отнести к прибытию в Соединенные Штаты знаменитого ученого бахаи Мирзы Абул-Фазла в 1901 году. Визит этого видного учителя, предпринятый по велению Абдул-Баха, длился около двух лет. В течение этого времени Мирза Абул-Фазл полностью посвятил себя задаче углубления верующих в истинах Веры Бахауллы. Он проводил по многу часов, днем и ночью, обсуждая различные аспекты Откровения Бахауллы, его истории, учений, законов и его Завета, который, как он указывал, служит гарантом единства Общины. По ходу этих дискуссий он был в состоянии прояснить те предметы, которые до той поры были непонятны американским бахаи. В этом ему помогал Али-Кули Хан, в качестве его переводчика. Так, в результате работы по обучению Мирзы Абул-Фазла, верующие в Америке исполнились жизненного духа веры, и многие из них трансформировались в духовных гигантов сего Завета.

Кайрулла, домогавшийся власти и продолжавший борьбу за лидерство в общине бахаи Запада, был постоянно понукаем Архи-нарушителем Завета привносить разъединение и разлад среди верующих, и все усилия выдающихся учителей бахаи очистить его сердце и ум от яда нарушения Завета окончились неудачей. Абдул-Баха изгнал его из общины и заметил, что, как результат нарушения Завета, он будет причислен к мертвым, и что вскоре смрад его деяний оттолкнет людей повсюду. В 1917 году Кайрулла написал письмо профессору Эдварду Брауну из Кембриджа, которое указывает на его отчаяние:

Движение бахаи в Америке замедлилось и поблекло, с тех пор как печальный раскол достиг Запада девятнадцать лет назад. Я думал тогда, что призывать людей к сей великой Истине равносильно приглашению их к ссоре. Но визит Аббаса Эфенди Абдул-Баха в эту страну, его ложные учения, его неправильное представление Бахаизма, его лицемерие, и знание того, что конец его близок, подняли меня на помощь работе Бога, на провозглашение Истины и на защиту против ложных атак теологов и миссионеров. Теперь я упорно борюсь за то, чтобы оживить Дело Бога, после того как визит Аббаса Эфенди нанес ему смертельный удар. (4)

С другой стороны с течением лет Послание Бахауллы распространилось по всем Соединенным Штатам и Канаде. Оно достигло европейского континента, где ядра общин бахаи утвердились в нескольких странах, включая Британию, Францию и Германию. Когда Абдул-Баха освободился из сорокалетнего заключения, Он поехал на Запад и открыто провозгласил Послание Бахауллы народам Европы и Америки. Столь могучим было Его воздействие на сердца людей, что они шли в огромных колличествах в церкви и публичные залы, дабы поглядеть на Его лик и услышать Его речь. Верующие на Западе, вступавшие в контакт с личностью Абдул-Баха, духовно преображались и были зачарованы Его всезаключающей любовью. Абдул-Баха заложил такой прочный фундамент, особенно в Северной Америке, что несколькими годами позже Он возложил на эту общину долю лидерства в исполнении Его Скрижалей Божественного Предначертания.

Шоги Эффенди описывает значение путешествий Абдул-Баха на Запад и могущество Завета в таких словах:

Исторические путушествия Абдул-Баха на Запад и в особенности Его восьмимесячный тур по Соединенным Штатам Америки можно сказать отметили кульминацию Его пастырства, чьи несказанные благодеяния и выдающиеся достижения смогут адекватно оценить только грядущие поколения. Как дневная звезда Откровения Бахауллы воссияла в ее полуденном великолепии в час возвещения Его Послания правителям земли в городе Андрианополе, также и Светило Его Завета достигло зенита и распространило ярчайший свет, когда Тот, Кто был его назначенным Центром, поднялся возвестить славу и величие Веры Его Отца среди народов Запада.

Сей божественно установленный Завет вскоре после его утверждения продемонстрировал без сомнения свое непобедимое могущество решительным триумфом над темными силами, которые Архинарушитель (Завета) с такой решимостью выдвинул против него. Его энергичную мощь вскоре провозгласили своими выдающимися победами его знаменосцы. столь быстро и мужественно одержавшие их в далеких городах Западной Европы и Соединенных Штатов Америки. Более того, его высокие притязания были полностью подтверждены способностью хранить единство и целостность Веры и на Востоке и на Западе. Впоследствии (этот Завет) явил дальнейшие свидетельства своей несокрушимой силы памятной победой над павшим Султаном Абдул-Хамидом и последующим высвобождением его назначенного Центра из сорокалетнего плена. Для тех, кто еще сомневался в его Божественном происхождении, было выдвинуто еще одно верное свидетельство его нерушимости, когда Абдул-Баха, несмотря на огромные препятствия, удалось перевезти и наконец захоронить останки Баба в мавзолее на горе Кармель. Он также явил перед всем человечеством с силой доселе невиданной свои громадные возможности, когда он позволил Тому, Кто был его духом и целью, восстать для трехлетней миссии в западном мире - миссии столь важной, что заслуживает стоять в ряду величайших подвигов, когда либо связанных с Его пастырством. (5)

Успех Абдул-Баха в провозглашении Дела множеству людей на Западе, и дань, которая была отдана Ему могущественными и влиятельными людьми, пали как самый парализующий удар для Мирзы Мухаммада-Али и его присных. В одном из Своих Посланий, написанных в тот период, Абдул-Баха отнесся к нарушителям Завета, которые находились в отступлении, как к "слепцам, живущим под землей". Вот часть этого Послания:

О вы, возлюбленные Бога! Хвала Ему, яркое знамя Завета вздымается каждый день все выше, в то время как флаг предательства болтается на полу-мачте. Погруженные во мрак нападавшие потрясены до самой сердцевины; они сейчас как разрушенные гробницы, как слепцы, живущие под землей, они скребутся и ползают по краю могилы, и из этой дыры время от времени, подобно диким звыерям, они воют и скулят. Слава Богу! Как может тьма надеяться поглотить свет, как могут веревки магов удержать "змею, которую все видят"? "Смотри, она проглотила их лживые чудеса." (Коран26:31; 26:44) Увы им, они обманули себя баснями, и чтобы удовлетворить свой аппетит, они погубили сами себя. Они променяли вечную славу на человеческую гордыню, и они принесли в жертву величие в обоих мирах требованиям ненасытного эго. Это то, о чем Мы вас предупреждали. Вскоре вы узрите глупцов в явном убытке. (6)

Во многих Своих Посланиях Абдул-Баха уверял верующих. чтов конце концов нарушителей Завета, поднявшихся против Него в течение Его Пастырства, постигнет печальная участь и позорная гибель. К примеру, в одном из Посланий мы находим такое пророчество:

Случай с ними со всеми напоминает нарушение Завета Иудой Искариотом и его последователями. Поразмыслите: остался ли какой-нибудь след после них? Не осталось даже имени от его последователей, и, хотя целый ряд иудеев присоединился к нему, дело обстоит так, будто у него вообще не было последователей. Этот Иуда Искариот, бывший лидером апостолов, предал Христа за тридцать кусков серебра. Внемлите, О вы, люди разумения!

В наше время эти ничтожные отступники конечно же предадут Центр Завета за более крупную сумму, которую они выклянчивали самым изуверским образом. Ныне прошло тридцать лет со дня вознесения Бахауллы, и все это время эти отступники прилагали все свои усилия. Чего они достигли? При всех условиях, те, кто остался тверд в Завете, восторжествовали, в то время как отступники, разочарованные и унылые, потерпели поражение. После вознесения Абдул-Баха от них не останется и следа. Эти души не ведают о том, что случится, и гордятся своими собственными фантазиями. (7)

Шоги Эффенди кратко описывает судьбу тех немногих индивидуумов, которые прилагали все свои силы, дабы вырвать бразды правления Делом из рук Абдул-Баха, и разрушить Божественное Здание, воздвигнутое Господом для всего человечества.

... тот (Мирза Мухаммад-Али), кто с самого зарождения Божественного Завета и до конца жизни выказывал ненависть более жестокую, нежели все упомянутые враги Абдул-Баха, кто злоумышлял против Него более энергично, чем любой из них, и покрыл Веру своего Отца большим позором, чем любой из ее внешних врагов - этому человеку, вместе с постыдной шайкой нарушителей Завета, коих он сбил с пути и подстрекал, суждено было засвидетельствовать, как это было в случае с Мирзой Яхья и его присными, крушение всех своих злобных замыслов, исчезнлвение всех надежд, выставление напоказ его истинных мотивов и полное исчезновение его бывшей чести и славы. Его брат Дияулла преждевременно умер; Мирза Ага Джан, жертва его обмана, последовал за тем же братом в могилу три года спустя; а Мирза Бадиулла, главный его приспешник, предал его, опубликовал подписанное им разоблачение его злостных деяний, но ушел к нему снова, чтобы опять отстранится от него в следствие скандального поведения его дочери. Сестра Мирзы Мухаммада-Али, Фуругийи, умерла от рака, а ее муж Сийид Али скончался от сердечного приступа до того, как его сыновья смогли помочь ему, старший из них скончался во цвете лет от той же болезни. Печально известный нарушитель Завета Мухаммад-Джавад -и-Казвини жалко погиб. Шуаулла, который, как засвидетельствовано Абдул-Баха в Его Завещании, рассчитывал на убийство Центра Завета, и который был отряжен своим отцом в Соединенные Штаты на подмогу Ибрахиму Кайрулле, возвратился упавший духом и с пустыми руками из своей бесславной миссии. Джамал-и-Буруджирди, самый способный заместитель Мирзы Мухаммада-Али в Персии, пал жертвой роковой и отвратительной болезни; Сийид Михдий-и-Дахаджи, предавший Абдул-Баха и присоединившийся к нарушителям Завета, умер в беззвестности и нищете, за ним последовали жена и его два сына; Мирза Хусейн-Алий-и-Джахруми, Мирза Хусейн-и-Ширазий-и-Куртуми и Хаджи Мухаммад-Хусейн-и-Кашани, представлявшие архи-нарушителя Завета в Персии, Индии и Египте, потерпели полный крах своей миссии; а алчный и хитрый Ибрахим-и-Кайрулла, поднявший стяг мятежа в Америке на период не менее двадцати лет, и который имел наглость ниспровергать письменно Абдул-Баха, Его "ложные учения, Его неправильное представление Бахаизма, Его лицемерие" и заклеймивший Его визит в Америку, как "смертельный удар" "Делу Бога", встретил свою смерть вскоре после этих опровержений, совершенно оставленый и презираемый всеми членами общины, основателей которой он сам обратил в Веру, и в той самой земле, что узрела множащиеся свидетельства утверждения превосходства Абдул-Баха, Чей авторитет он поклялся искоренить.

Что же касается тех, кто открыто принял дело архи-нарушителя Завета Бахауллы или в тайне ему симпатизировал, а наружно поддерживал Абдул-Баха, некоторые в конце концов покаялись и были прощены; другие разочаровались и полностью потеряли веру; несколько открыто отреклось, а другие куда-то ушли, оставив его, за исключением нескольких родственников, одного и без поддержки. Пережив Абдул-Баха почти на двадцать лет, он, кто столь нагло бросил в лицо Абдул-Баха, что у него нет никакой гарантии, что он переживет Его, прожил достаточно долго, чтобы засвидетельствовать полное банкротство своего дела, влача жалкое существование в стенах Особняка, где раньше была целая толпа его сторонников; его отвергли гражданские власти, и в результате кризиса, глупо инспирированного им после кончины Абдул-Баха, он потерял официальное попечительство над Гробницей его Отца; несколькими годами позже был вынужден покинуть Особняк, который при его вопиющем пренебрежении остался в полу-разрушенном состоянии; его на половину тела разбил паралич; несколько месяцев перед смертью он лежал, прикованный к постели; и был похоронен по мусульманскому обряду в непосредственной близости от местной мусульманской часовни, на его могиле и о сю пору нет даже надгробного камня - жалкое напоминание тщеты его претензий, глубины бесславия, куда он опустился, и суровости наказания, столь заслуженного его деяниями. (8)

ОТНОШЕНИЕ БАХАИ К НАРУШЕНИЮ ЗАВЕТА.

Нарушение Завета есть смертельная духовная болезнь, и никогда прежде в истории религии на ее пагубный эффект не проливался свет. В сем Завете, однако, позиция нарушителей Завета и их духовное состояние было выставлено напоказ и полностью исследовано. Как мы уже описывали в предыдущих главах, нарушение Завета вызывает гнев Божий. Посему, когда верующий преступает Завет, его духовная жизненная линия обрывается. Хотя он может обладать большим знанием учений и истории Веры и иметь блестящий послужной список на службе Делу, он становится безжизненным существом. Духовно он обращается в слепого и глухого, а его сердце хладеет и лишается веры. В реальности, он не тот, кто был прежде. Вот почему нарушители Завета Бахауллы действовали именно таким образом, а не другим.

Мы замечаем в природе, что вода может течь только с более высокого уровня на более низкий. Она не может течь на одинаковом уровне или на более высокий. Сходным образом, для того, чтобы верующий стал воспреемником Божьих щедрот свыше, он должен помещаться на противоположном конце шкалы, быть самоотрешенным, смиреныым и самоотстраненным. Такими нарушители Завета не были. Они стремились стать равными Центру Завета, таким образом духовная энергия, высвобождаемая Богом, не могла их достичь, и они лишались излияний духа веры. Их жизни, когда-то руководимые Светом Истины, теперь основывались на лжи. Обман, интриги, бесчестие и насилие становились их образом жизни. В течение веков эти пороки были оружием, которым безбожные пользовались против праведных. Но в конце концов они уничтожаются могуществом истины.

Эти гнусные характеристики не относятся исключительно к отступникам времен Абдул-Баха. НарушителиЗавета, вставшие в оппозицию к Шоги Эффенди, и те, что появились после его кончины, влачили свою позорную карьеру тем же образом.

Здесь необходимо различать между врагами Веры и нарушителями Завета. Первые �